— Целую. Спасибо.
Я несколько часов провел в прокуратуре. Подробно рассказывал, кто знал о моем пути следования, о том, в какой я буду машине.
Я рассказал о том, что должен был ехать с женой. Но она от меня ушла накануне.
Мой адвокат предупредил прокуратуру, что эта информация не должна попасть в прессу.
Я рассказал, что пригласил своего педагога, с которым я занимался речью. Дашу. Что в последний месяц из профессиональных интересов она всюду сопровождала меня. Что она не смогла поехать и предупредила меня только за полчаса.
Что моя сотрудница Лена практически случайно оказалась в моей машине.
Меня отпустили только вечером. На улице пришлось общаться с прессой. Отвечать на вопросы по поводу моих предположений, кто подстроил покушение.
— Владимир Викторович! Кому это выгодно?
— Тем, кому мы мешаем.
— Вы не боитесь повторного покушения?
— Кто была погибшая девушка?
— Почему стреляли в вас, а не в главу партии?
— Является ли проверка банка одним из звеньев в этой цепи мер, направленных против вас?
Я пришел домой и включил телевизор. По всем каналам — про неудачное покушение.
Через три дня будут похороны Лены. Мне придется идти.
Зазвонил домашний телефон.
Все свои мобильные я отключил еще несколько часов назад.
Лада.
— Влад, ты как?
— Нормально.
— Хочешь, я приеду?
— Хочу.
Когда она приехала, я спал на диване. Она села рядом и обняла меня.
Во сне я чувствовал ее теплые руки.
Я проснулся утром, на том же диване. Моя жена спала в кресле напротив, свернувшись калачиком.
Я долго смотрел на нее. Она очень красивая.
Я больше никуда ее не отпущу.
Я сам приготовил ей яичницу. Я люблю готовить. Раньше, лет десять назад, я делал для нее на завтрак блины «креп-сюзен».
Она пила чай и улыбалась.
— Не уезжай. Пожалуйста, — попросил я.
Она молчала.
— Я люблю тебя. И всегда любил. Просто это было такое тяжелое время. Но мы его пережили. Вместе. И теперь все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Я подошел к ней и обнял.
— Не уезжай, — шепнул я ей на ухо.
Она снова улыбнулась.
— Мне надо поехать, как минимум, за вещами.
— Не надо! Мы купим тебе все новое. Мы же начинаем новую жизнь, и ее надо начинать в новых вещах.
— Давай поедем в Париж? На пару дней?
— Давай. Только выборы пройдут, и сразу поедем, договорились?
— Договорились. — Лада вздохнула. — А если не поедем, я уйду от тебя уже навсегда. И твои девки…
Я зажал ей рот рукой.
— Никаких девок. Забудь. Я люблю тебя.
24
Портрет Лены в черной рамке был вывешен в холле банка.
Вокруг стояли цветы.
С первых полос всех газет на меня смотрело мое собственное лицо.
Люди устраивали на улице митинги в поддержку нашей партии.
Новые члены пополнили ее ряды.
Паника по поводу закрытия счетов прекратилась.
Покушение вызвало широкий общественный резонанс. В результате мой рейтинг превзошел самые оптимистичные Ленины прогнозы.
Похоже, у нас снова появится шанс перешагнуть десятипроцентный порог на выборах.
— Почему нет Брежнева? — спросил я у Димки.
— У него депрессия.
— Пусть он примет участие в митингах. А депрессия — это даже нормально. У нас же несчастье.
Димка посмотрел на меня и отвел глаза.
— Несчастье, — повторил я.
— Да он рыдал вчера.
— Пусть только перед прессой не рыдает. А то с него станется.
Я отправил водителя домой с цветами. Велел купить самый огромный букет.
— Вся желтая пресса приписывает покушение на тебя Ильину, — сообщил Димка.
— Молодцы.
Звонили из прокуратуры.
Делились информацией о ходе следствия.
Им надо будет встретиться с Ладой и, скорее всего, с Дашей.
Иваныч сообщил мне, откуда Лада знала о моих передвижениях. Сигнализация «Цезарь-Сателлит». Тупой баран. Наверное, я при ней называл пароль. Чуть не потерял из-за этого жену.
Я позвонил Ладе:
— Что делаешь, дорогая?
— Перевариваю.
— Что конкретно?
— Твои цветы и твои блинчики.
— И как?
— Под впечатлением и того и другого.
— Это только начало.
— Ты меня пугаешь.
— Что мы делаем сегодня вечером?
— «Мы»?
— Конечно мы. К сожалению, из соображений политкорректности я не смогу пригласить тебя на ужин…
— Ничего страшного, я привыкла…
— …в ресторан. Но я приглашаю тебя на ужин домой. Со свечами. Причем ужин я приготовлю сам. Как раньше, помнишь?
— Влад, я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
— Я тебя больше.
— Договорились, ты — больше.
— Дурак.
— Конечно, дурак. Кто еще любит собственную жену спустя пятнадцать лет?
— У меня такое хорошее настроение…
