убедить Ивана, что Баторию не понравится, если его уланы погибнут в снегах. Так что отъезд отложили еще раз.
— А граф не задастся вопросом, зачем вам нужна венгерская почва? Да и короля Стефана это вполне может заинтересовать.
— Король Стефан — венгр и знает наши легенды, — махнул рукой Ракоци. — А я алхимик. Скажу, что мне это нужно для каких-нибудь трансформаций, вот и все. Он поверит, можешь не сомневаться.
Однако Роджер все-таки сомневался и вновь открыл было рот, но тут откуда-то из-за двери донесся громкий, пронзительный вскрик, словно рассекший надвое тишину зимней ночи.
Ракоци мгновенно соскочил с табурета.
— Это Ксения, — бросил он Роджеру. — Прихвати на кухне что-нибудь горячительное: медовуху, вишневку — не важно, и следуй за мной.
Он выскочил из лаборатории и побежал к покоям жены, надеясь, что ее крик не поднял прислугу.
Ей были отведены три комнаты, самая малая из которых, не смежная с остальными, являла собой спальню, в которой стояли два бельевых комода и довольно внушительная кровать. Первое, что сделала Ксения в доме супруга, это обнесла свое ложе плотными тканями, словно желая отгородиться ими от мира. Как только Ракоци тронул эти занавеси, она вскрикнула снова, на этот раз совсем уж пронзительно и отчаянно.
Ракоци понял: она еще не проснулась. Глаза молодой женщины были открыты, но сознание ее оставалось во власти ночного кошмара. Он постоял какое-то время, потом очень тихо сказал:
— Ксения Евгеньевна, пожалуйста, успокойтесь. Никто здесь не причинит вам зла.
Третий стон, едва ли более громкий, чем шепот, показал, что та, к кому он обращался, окончательно пробудилась. Она в недоумении смотрела на него, пытаясь совладать с дрожью.
— Муж? — Это прозвучало с усилием.
— Да. Что тут случилось? — спросил он сочувственно.
Ветер с силой ударил в окна, и Ксения съежилась.
— Я… мне что-то приснилось. — Это было все, что она хотела сказать, но человек в черном не уходил, и ей стало неловко. — Какое-то наваждение.
— Конечно. Я так и понял, — сказал. Ракоци.
— Всего лишь сон. Не понимаю, с чего это я закричала. — Ксения поплотнее закуталась в одеяло. С левого плеча ее ниспадала коса, шелковая ночная рубашка была зашнурована до подбородка.
Беспокойство Ракоци отнюдь не рассеялось.
— Что это было, Ксения? — Вопрос прозвучал очень мягко, но Ксения поняла, что ее не оставят в покое. Сегодня, завтра, на следующей ли неделе, но ответ придется давать.
— Пустое. Детские страхи, — уклончиво сказала она. — Со мной это бывает.
— Что за страхи? — не отступал иноземец. — Не хотите о них рассказать?
Ксения деланно рассмеялась и взмахнула рукой, словно пытаясь стряхнуть с нее что-то липкое.
— Тут не о чем говорить. — Она поглядела на мужа и отвернулась. — Все это чепуха.
— Чепуха не приводит людей в такой ужас, — возразил Ракоци, присаживаясь на край кровати. — Что же вам снилось? Пожалуйста, расскажите.
За окном послышалось лязганье, перешедшее в грохот. Ветер сорвал плохо закрепленный ставень с петель. Тот полетел вниз и, отскочив от крыши конюшни, повис на заборе, окружавшем хозяйственные пристройки и дом.
Ксения, казалось, не обратила на это внимания.
— Грешно пересказывать сновидения, — заявила она. — В них к людям является дьявол.
— Да ну? — Ракоци иронически усмехнулся.
Он не двинулся с места, но в глазах Ксении вспыхнуло подозрение.
— Вы решили сегодня взять меня, да?
Ракоци покачал головой.
— Если даже и так, то чего вы страшитесь? Что я вдруг потеряю человеческий облик и накинусь на вас? — Он помолчал, давая ей возможность ответить, и, не дождавшись отклика, сказал: — Ксения Евгеньевна, мы с вами совершенно не знаем друг друга. До венчания мы не встречались и никто из нас не стремился к тому. Мы поженились по капризу царя, решившего убедиться в моей покорности его воле. Я подчинился ему, подчинились и вы. Теперь усвойте, что я отнюдь не тиран и что повиноваться мне вам вовсе не обязательно, тем более что я не собираюсь требовать чего-либо от вас.
Глаза Ксении изумленно расширились.
— Вы не хотите меня? — со странным придыханием в голосе спросила она. — Я вас оскорбила?
— Нет, — недоуменно откликнулся Ракоци, видя ее нешуточное волнение и не понимая, чем оно вызвано. — Я не чувствую себя оскорбленным, да и чем вы могли бы меня оскорбить?
— Ясно, — сказала потерянно Ксения. — Значит, вам обо всем рассказали. Что ж, вы вправе брезговать мной.
Ракоци был огорошен.
— Брезговать? Да с чего бы? У меня на то нет причин.
Растерянность в глазах ее сменилась подлинной болью.
— Нет? Господь и святые угодники! Что ж это, Анастасий с Василием? Они ведь обещались молчать.
— Они ничего мне и не говорили. По крайней мере такого, что могло бы вас опорочить, — возразил ласково Ракоци. — Даю вам в том слово.
Она словно не слышала, борясь со слезами, наворачивавшимися ей на глаза, потом глухо произнесла:
— Ладно, чему быть, того уж не миновать. Что они вам насказали?
— Что вы дочь обедневшего русского дворянина, геройски погибшего в стычке с татарами лет двенадцать назад. Что из прямой родни у вас остался лишь дядюшка весьма преклонных годов и что наследства вам ждать от него не приходится, ибо ему нечего завещать и собственным детям. Еще я знаю, что вы с вашей матушкой проживали в доме Анастасия Шуйского и что матушка ваша и по сей день там живет. На чужих хлебах, как у вас говорят. Но я лично ничего в том дурного не вижу. — Последнее Ракоци произнес самым искренним тоном, подозревая, что Ксения стыдится своей нищеты. Возможно, именно это гнетущее сознание шаткости своего положения и выливается у нее в страх перед будущим, порождающий неприятные сновидения? Надежда была на замужество, но ей сосватали иноземца. Кто поручится, что тот не бросит ее? Он помолчал и, улыбнувшись, прибавил: — Разве все это неправда?
— Правда лишь то, что не ложно. — Черты лица Ксении ожесточились, она сидела в постели нахохленная, вцепившись в край одеяла.
Ракоци покачал головой.
— Что же тут ложно, Ксения?
— Вы сами знаете. — Она подтянула одеяло чуть ли не к подбородку, пытаясь поглубже зарыться в него. — Я ведь не слепая.
— Что же тут ложного? — повторил он вопрос.
Прежде чем она успела ответить, раздался стук в дверь. Это был Роджер.
— Я принес подогретого вина, господин. — Он кивком указал на поднос с золотым кубком, заботливо обернутым красной салфеткой. — Внизу мне встретились повар и пекарь. Им показалось, что в доме воры, но я их разубедил: сказал, что это ветер бьет в окна. Они успокоились и отправились спать. Сегодня и впрямь очень ветрено — вы не находите, госпожа?
Ксения, ничего не ответив, отвернулась к стене.
— Выпейте вина, Ксения, — сказал Ракоци. — Оно вас подбодрит.
Он кивнул Роджеру, и тот двинулся к ложу.
— Выпейте, госпожа, — поддержал он хозяина. — Об этом не будет знать никто, кроме нас.
— Разве что капельку, — прошептала Ксения и потянулась к кубку, но тут же отдернула руку. — Зачем он здесь? — спросила она, пристально глядя на Роджера, потом посмотрела на мужа. — Он ведь мужчина. Ко мне не должен входить никто, кроме вас.