Они были на платформе, где люди садились на поезда в сторону Ист-Сайда.
Сэм повернулся к Тони, радостно улыбаясь. Когда они проталкивались через турникет, где нужно опускать монеты, Сэм великодушно заплатил за Тони. На бесстрастном лице Тони не отразилось никакой благодарности.
На первый поезд они не успели. Но людской поток в этот час все продолжал наплывать через турникеты. Несколько сотен человек столпились на платформе.
Следующий поезд подошел меньше, чем через минуту. Сэм встал вплотную к Улыбающемуся Тони. Время от времени он поглядывал на его лицо. Вдруг он непроизвольно поежился.
- Когда придешь домой, Тони, может, ты все-таки вызовешь врача? - с сочувствием спросил Сэм.
Улыбающийся Тони ничего не ответил. Он смотрел поверх путей надземки в открытое окно.
Это окно было на третьем этаже большого здания из стекла и бетона. Полотно надземки было чуть ниже уровня третьего этажа. Улыбающийся Тони увидел в окне голову и плечи одного человека. Чистильщик не подал виду, что узнал в нем Дока Сэвиджа - последнего, кому он в этот день почистил ботинки.
Широкие плечи Дока заполняли почти все пространство окна. Высоко поднятая голова ярко освещалась последними лучами заходящего весеннего солнца. Она походила на голову золотой статуи.
Бронзовый человек внимательно изучал Тони. Искрящиеся глаза Дока выделили его из безликой человеческой массы, столпившейся у края платформы.
Войдя в кабинет директоров пароходной компании, бронзовый человек увидел такую же мертвенную улыбку на лице другого человека, и эти два совпадения приобретали некий роковой смысл.
Другим человеком был тот мультимиллионер, чьи ботинки Тони чистил меньше часа назад. Богач был столь же известен в своих кругах веселым нравом, как и Тони среди своих клиентов постоянной улыбкой.
Теперь Док Сэвидж более тщательно изучал лицо Улыбающегося Тони. Его хорошо натренированное зрение давало ему возможность читать слова по движению губ с большого расстояния. Лицо Улыбающегося Тони было бесчувственным. И это же самое пустое выражение заменило обычный добродушный взгляд Саймона Стивенса, президента пароходной компании.
Длинной змеей с грохотом приближался поезд надземки. Машинист устремил взгляд вперед. Его глаза пробежали вдоль платформы и вобрали всю теснящуюся толпу.
Пассажиры боролись за места, с которых они могли бы рвануться к дверям, когда те откроются.
Возможно, первые, кто войдут, смогут даже занять сидячие места.
Сэм Галливанти продолжал говорить. Хотя лицо его друга, может быть, пугало людей, но Сэм знал это лицо уже многие годы. И Сэм в шутку грубо толкнул Тони локтем в бок.
- Очнись, - сказал ему Сэм. - У тебя вид как на похоронах, Тони.
Выражение лица Улыбающегося Тони осталось неизменным. Он лишь медленно перевел взгляд на Сэма Галливанти. Правая рука протянулась к ремню, привязанному к тяжелому ящику со щетками и ваксой.
Ящик висел у него на плече.
Улыбающийся Тони не издал ни звука. Он двинулся, будто просто хотел ответить таким же ударом. Сэм воскликнул:
- Э-э, ты что, Тони, ты...
Крик потонул в диком крещендо страшного вопля.
Вопль отозвался эхом и слился с голосами сотен женщин.
Машинист поезда с такой силой нажал на пневматические тормоза, что пассажиры попадали с ног.
Коробка Улыбающегося Тони описала дугу, задев голову Сэма Галливанти. Может, и к лучшему, что крики женщин и проклятия мужчин заглушили звук перемалывающихся костей и мяса под колесами поезда.
Кондукторы раскрыли двери. Несколько сотен пассажиров слышали этот страшный крик. Мужчины и женщины ринулись вон с платформы, усугубляя толчею.
Те, кто всего минуту назад стремились втиснуться в поезд, теперь рвались назад, к лестнице, к выходу.
Два человека схватили Улыбающегося Тони. Чистильщик обуви все еще держал за ремень свой ящик.
Тряпки вывалились из него. Улыбающегося Тони втащили обратно в толпу.
Полицейский в униформе патрульной службы надземки первым схватил Улыбающегося Тони. Подбежали и другие. Рабочие надземки тем временем пытались извлечь из-под колес то, что осталось от Сэма Галливанти.
Из всех зевак, оттесненных прибывшей полицией от Тони Тальяно, спокойнее всех выглядел сам Улыбающийся Тони.
- Что произошло? - спросил полисмен. - Чем тебе помешал этот парень?
- Он мне не помешал, - спокойно сказал Улыбающийся Тони. - Сэм - мой приятель. Он дал мне под ребро. А я двинул ему коробкой. Это все довольно забавно.
Улыбающийся Тони, оскалив зубы, глядел на полицейского. Он не пожал плечами и даже не шевельнул рукой. Его черные глаза были неподвижны. Губы тонкой резиной растянулись, обнажив белые зубы.
- О Господи! - вырвалось у одного из полицейских. - Он толкает парня под поезд за тычок под ребро! И еще потешается после этого!
- Здесь что-то не так, - сказал его коллега, несший патрульную службу на этом участке. - Я знаю этого парня. Это Тони Тальяно. Он никогда ни в чем не был замешан, да и работает он здесь уже давно. Этого парня все любят.
- Слушай, Тони! За что ты толкнул Сэма?
Улыбающийся Тони невозмутимо глядел на полицейского.
- Он пихнул меня в бок, - повторил он. - Ну и я тоже толкнул его!
- Только за это?! - воскликнул полицейский. - И все-то! Похоже, он совсем рехнулся.
Улыбающийся Тони посмотрел на него и сказал:
- У меня с головой все нормально. Это я знаю точно. Со мной все в порядке.
Чистильщик обуви был уверен в каждом своем слове.
Он не чувствовал никакого недомогания. Должно быть, он вообще ничего не чувствовал. Ужасная смерть друга, неминуемое обвинение в убийстве совершенно его не трогали.
ГЛАВА 2 ПЕРЕСТАЕТ СМЕЯТЬСЯ МИЛЛИОНЕР
Саймон Стивенc был энергичным, искренним, добродушным человеком. Миллионы не сделали его самодовольным и важным. Его большое тело тряслось, когда он смеялся. А смеялся он почти всегда.
Не то чтобы он не был практичным. Никто, как бы часто и искренно он ни смеялся, не смог бы нажить такое состояние, как Стивенc, не будучи хитрым и проницательным. Никто не смог бы, не обладая таким сметливым умом, как Саймон Стивенc, стать и главой Пароходной Корпорации. Саймон Стивенc был уже более двадцати пяти лет президентом и держателем контрольного пакета акций этой компании. И каким бы серьезным ни было собрание директоров, Саймон Стивенc мог найти и всегда находил время попотчевать своих компаньонов свежими анекдотами. Директора Корпорации могли позволить себе послушать его рассказы, ибо Великая Депрессия не наносила ущерба огромным доходам пароходной фирмы.
Сегодня Саймон Стивене не рассказал ни одной истории. Когда директора собрались, президент выглядел менее сердечным и добродушным, чем обычно. Он курил одну из тех толстых сигар, которые были так искусно заменены в его верхнем кармане. Один из директоров быстро подметил рассеянность миллионера.
Ни разу, с тех пор как президент вошел в комнату на третьем этаже, где собирались директора, не
