– Что делать? – спросила она.
Я не успела ответить: неожиданно листок, в который была заколдована Ясна, выпорхнул из кармана и приобрел, точнее, приобрела свой естественный облик. Мы с Асмодеей напряглись, ожидая нового взрыва гнева, но его не последовало.
– Ой, простите меня, – извинилась Ясна и, по-видимому, посчитав, что этого вполне достаточно, сделала вид, что ничего не произошло.
Так мы втроем и замерли. Три девицы под луной молчали и обдумывали ситуацию, постепенно высказывая вслух риторические вопросы:
– Кто же виноват во всем этом? Почему же так случается, что любовь не получается? – Это я.
– За чьи грехи такое наказанье Омлату? Ведь он поэт, каких еще не видел свет! – Это Ясна.
– Что делать? – Это снова Асмодея.
В этот момент из кустов вышел Омлат. Его бледное лицо светилось в ночи, как далекое воспоминание в памяти.
– О Боже! Асмодея! Прости меня, что я так плохо думал о тебе, что не смог измерить глубину твоего чувства! А ведь я поэт! Как стыдно! Я люблю тебя, Асмодея! Целуй же меня, целуй!
– Нет, милый, нет!
– Да, милая, да!
– Нет! Нет! Нет!
– Да! Да! Да!
– Но ведь ты умрешь!
– И пусть! Пусть я умру, как все великие поэты умирали до меня – со сладким ядом на устах!
– Но я не хочу, чтобы ты умирал, наоборот, я хочу, чтобы ты жил-поживал и добра наживал!
– Я тоже не хочу умирать, но без твоих поцелуев я не смогу жить – не тужить! Разве ты не понимаешь?! Если ты меня не поцелуешь, то я сам тебя поцелую!!!
– СТОЙТЕ!!! – закричала Ясна.
Все обернулись на малышку.
– Я придумала!
– Да?
– Правда?
– Не может быть…
– Ура!
– Гелен Гсонг Трек, вспомни, у тебя в балладе «О, мое исчадие счастья!» есть такие слова:
– Ну и что? – спросила Асмодея.
– А то, что сейчас полнолуние – раз! Слева течет река и растет ива – два! А рядом растет крапива – три! Надо попробовать!
– Глупости это, – сказала я.
– Нет! Я глупости не сочиняю! – возмутился Омлат, чувствуя, что задето его самолюбие.
– Надо попробовать, милый! – умоляюще посмотрела на него Асмодея.
– Да, я попробую!
Юноша отошел к реке и стал под ивой. Прошла минута, и он разревелся, а потом сорвал крапиву и стеганул ею по своим ногам. После чего понесся, как резвый скакун Одина Слейпнер!
И мы собственными глазами видели, как во время бега от него отделилась тень и растворилась в ночной мгле, а в объятия Асмодеи бросился совершенно другой человек.
ОНИ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ, И НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ!!!
ФИНИТА ОЙ-ЛЯ-ЛЯ, КОМЕДИЯ!!!
Таких маленьких радостей много!
Когда поцелуй завершился, мы наконец-то смогли рассмотреть истинное лицо Омлата: он был маленького роста, с оттопыренными ушками, длинными волосами, перетянутыми тесемочкой в тугой хвостик, полными губами… в принципе, любить можно и такого.
Увидев Омлата, Ясна как-то сникла, но, правда, никто, кроме меня, этого не заметил.
– Идемте в дом! – предложила Асмодея, и мы направились в хоромы на курьих ногах.
Гостеприимная хозяйка достала вино, и мы отпраздновали удачное завершение расколдовывания.
– Ясна, я посвящу тебе следующую балладу и назову ее «Девочка с глазами… глазами…» – захмелевший Омлат так и не смог закончить мысль, а лишь, почувствовав тщетность своих попыток, выкрикнул: – Так выпьем же за это!
Видя такое всеобщее ликование, я решила сказать тост:
– Внимание! Внимание! Тост!
– Ура!
– Одна маленькая, но очень гордая птичка залетела высоко-высоко в горы, на самую грудь утеса- великана, где ночевала тучка, и спросила: «Скажи мне, тучка, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Но тучка ничего не ответила. И тогда эта любопытная птичка стала подниматься все выше и выше, пока не достигла орлиного гнезда, где высокомерно восседала орлица. И у нее спросила птичка: «Скажи мне, орлица, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Но и орлица не смогла ответить. И тогда неутомимая птичка поднялась до самого Господа Бога и спросила у Него: «Скажи мне, Господи, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?» Бог ничего не ответил, а указал птичке рукой на горизонт, где в тумане моря голубом белел одинокий парус. И в тот миг мудрая птичка поняла – неважно, сколько звезд на небе, сколько капелек в дожде и, честно говоря, какая разница, сколько ракушек в океане, главное, чтобы каждый одинокий парус нашел свой причал! Так выпьем же за то, чтобы наши Асмодея и Омлат нашли друг в друге свои причалы, и чтобы для них любое море было морем счастья.
С ПРОИГРАВШИМИ НЕ СПОРЯТ
Пожалуй, историю эту следовало бы поместить в список того, что неприятно слушать, ведь может показаться, будто я хвастаюсь. Но меня просили не умалчивать ни о чем. Право, у меня нет выбора.
ОСЕННИМ УТРОМ ЗА ОКНОМ…
Но день наступил, слышен людской говор, и солнце уже взошло.
Утро началось в полдень. Я открыла глаза и сладенько потянулась к чашке горячего кофе. Как это прекрасно – проснуться на мягкой кровати и осознать, что спешить некуда, что ты отдыхаешь! Я сотворила себе свой двойник и, произнеся тост «За тех, кто не с нами, но мы на них не в обиде!», с удовольствием чокнулась кружкой безумно бодрящего кофе сама с собой, после чего разбомбила Дубль-Йо на мельчайшие молекулы.
Я медленно воспарила с постели и подлетела к окну.
На лужайке во внутреннем дворике фамильного замка моей сестрицы Элеоноры Взгуздорской резвилась моя ученица Ясна. Она то и дело превращала карлика – садовника по прозвищу Карлик Ухо – то в умопомрачительной красоты юношу, то в рыцаря в латах, то в королевского казначея. Садовник же после каждого превращения срывал с клумбы по одной розе, становился на колено и, преклонив голову,
