Петрозаводское – вдоль железной дороги Мурманск – Петрозаводск. Основной удар враг наносит на Вологду и Котлас.
Кедров как руководитель Северо-Восточной завесы строго предупредил участников совещания: детали разговора сохранить в строжайшей тайне.
– Москва, – признался он, – готовит крупные материальные и людские резервы, предназначенные Восточному фронту, в том числе и нам.
Это были его заключительные слова.
Уже на следующий день телеграмма с текстом секретного совещания командного состава Красной армии Северо-Восточного участка завесы лежала на столе у генерал-лейтенанта Миллера, принявшего на себя командование белыми войсками Мурманского края.
Его агентура действовала, как и в предвоенные годы, активно и четко.
Генерал медленно читал список командного состава завесы. Некоторых офицеров и генералов он знал по совместной службе в довоенные и военные годы. Многие из них образцово показали себя на фронте, занимали высокие посты в Белой армии. Но сразу же после вооруженного восстания в Петрограде, когда власть перешла к большевикам и было образовано советское правительство во главе с Лениным, был брошен клич «Отечество в опасности!». Многие офицеры добровольно поступили на службу в Рабоче- крестьянскую Красную армию.
Генерал Миллер был в растерянности. Что их заставило сделать скоропалительный выбор? Чем новая власть их соблазнила? Была ли моральная и материальная заинтересованность? Почему они перебежали в лагерь классового врага? Со времен Древнего Рима известно: патриций никогда не будет плебеем. Это хуже позорной смерти.
По древнеримским меркам, многие добровольцы Красной армии были патрициями, носили генеральские и полковничьи погоны. У них была земля, доставшаяся им по наследству. Была валюта в европейских банках и за океаном.
Чего им еще недоставало? Какие цели они преследовали, поступая на службу к свом вчерашним плебеям?
Ответ генерал хотел получить непосредственно из уст перебежчиков. Но как это сделать? Как заставить их раскаяться?
Лихорадочно работала мысль, хотя внешне Евгений Карлович, как всегда, оставался спокойным и уверенным в своих действиях. Печально, сокрушался он, что даже убежденные монархисты раскололись на два лагеря. Пожалуй, на три. С тех пор как человечество разделилось на враждебные классы, разделились и монархисты: часть, и довольно значительная, не стала служить своему классу, поменяла убеждения. Тому было много причин.
Второй лагерь – самый многочисленный – решил отойти от классовой борьбы и принять убеждения российского обывателя: не трогайте меня и я никого не трону, буду служить той власти, которая предоставит возможность зарабатывать свой кусок хлеба, даст возможность мне и моей семье спокойно жить, не испытывая тревоги за свое будущее.
Генерал Миллер хорошо знал человека, можно сказать, сослуживца, который старался не встревать в классовую борьбу. Этот человек жил в Архангельской губернии, доводился родным братом генералу Алексееву, с годами стал ему полной противоположностью. Он не разрушал, как генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев. Он – созидал, укреплял генофонд России. Брат сражался против своего народа: в пламя войны посылал русских мужиков, и они гибли десятками и сотнями.
Алексеев-ученый избрал своей профессией заботу о русском лесе – великом богатстве народа, дающем человеку здоровье и могущество.
Этот человек избрал место для своих научных изысканий в глубине тайги, за сотню верст от губернского города, на берегу быстротекущей незамерзающей речки. Железная дорога, связавшая Вологду и Архангельск, дала жизнь поселку, получившему название от большого лесного озера.
На географической карте России появилась железнодорожная станция Обозерская. Отсюда относительно легко (в мирное, спокойное время) добраться до трех столиц, включая столицу губернии.
Этим соображением и руководствовался ученый, выбирая себе на многие годы (получилось на всю жизнь) местожительство.
Генерал Миллер познакомился с ученым Алексеевым в Петербурге на квартире его брата, в то время слушателя Императорской академии Генерального штаба. И вот теперь, спустя два десятка лет, представилась возможность встретиться с братом генерала в Обозерской, спросить его, искренне ли служит ученый Алексеев новой, советской власти? Впрочем, ученые при любой власти притесняемые, но служат науке, а значит, и народу, честно, как подсказывает совесть.
Генерала заботили перебежчики, необдуманно, а может, и обдуманно снявшие погоны. Один из знакомцев, в прошлом сослуживец, в настоящее время занимал высокий пост в Красной армии, успешно продвигался по службе, активно защищал советскую власть.
Обидно было, что человек из старинного дворянского рода, выпускник Академии Генерального штаба, почти в один год получил с ним генеральские погоны, и вдруг – в разных окопах, друг против друга.
Этим человеком был генерал-майор Самойло, Александр Александрович, «милый Саня», как называли его в доме Миллеров. Не однажды Наталья Николаевна, супруга Евгения Миллера, спрашивала мужа: «Что- то давненько у нас не показывался милый Саня. Вы с ним не поссорились?» – «С ним не поссоришься. Он всегда терпеливо и вежливо доказывает свою правоту».
Сослуживцы-монархисты были шокированы поступком своего товарища. Он не стал пробираться на юг, где сосредотачивался цвет Белого движения, а немедленно добровольно вступил в Красную армию. Член мобилизационной комиссии генерал Бонч-Бруевич, знавший генерала Самойло как члена делегации по переговорам о перемирии с Германией, спросил:
– Александр Александрович, я знаю вас как штабного работника, но сегодня нам нужны грамотные и честные командиры, умеющие обучать и воспитывать преданных Родине бойцов. Насколько мне известно, вы хорошо представляете себе Север. Вы согласны послужить в местах вам знакомых?
– Если Родина прикажет…
– Другого ответа я и не ожидал. Спасибо вам.
Тогда принимались решения молниеносно – обстановка заставляла. Приказом главкома кадровый военспец Самойло, Александр Александрович, окончивший в 1898 году Академию Генерального штаба, был назначен помощником военрука Западного участка отрядов завесы. Два месяца к нему присматривались: все-таки царский генерал, неизвестно, как себя поведет, когда получит должность. Уже были случаи, когда военспецы, расстреляв комиссаров, сдавали врагу подразделения и части.
В апреле 1918 года Александр Александрович Самойло – начальник штаба Беломорского военного округа, в июне – командующий сухопутными и морскими силами Архангельского района, в августе – начальник штаба Северо-Восточной завесы, в сентябре – командующий Шестой Красной армией.
12
Русские генералы, занимавшие ответственные посты в своем военном ведомстве, посещая страны Антанты, считали правилом наносить визит своим коллегам, решали деловые вопросы, обменивались информацией. Не отступал от этого правила и Евгений Карлович Миллер.
Он убыл в зарубежную командировку перед октябрьскими событиями в Петрограде. Успел оформить документы и получить деньги в долларах и фунтах стерлингов, так как намеревался посетить две страны – Соединенные Штаты Америки и Англию.
В Соединенных Штатах он лечил подагру. Эта болезнь его преследовала с молодости, передалась по наследству. В Даугавпилсе, где он родился и вырос, мало кто мог объяснить, что такое – подагра. Лютеранский священник (Евгений-Людвиг Карлович и его родня – лютеране), лечивший прихожан исключительно молитвами, успокоил юношу:
«Постоянно испытывать телесные страдания – значит искренне общаться с богом». – При этом он ссылался на святого Лютера, которого тоже преследовала подагра, и тот, как убежденный лютеранин, до самой кончины мужественно нес свой крест.
В Штатах генерал Миллер не только лечился. Тайными узами он давно был связан с американской стратегической разведкой. Благодаря его услужливости многие военно-экономические секреты России перекочевали в сейфы правительства США.
