— Они где-то поблизости, я полагаю, — пожал он плечами, создавая впечатление будто действительно не видит их, что на самом деле было-бы непростительной ошибкой. — Не волнуйтесь, ничего не случится.
— Я и не волнуюсь… Продолжайте-же ваш рассказ, прошу вас.
— Да, торговые ворота, — вспомнил он тему, на которой остановился, — Все эти особенности делают Домарас действительно котлом культур и наций. Помогает и толирантность Малазийского правительства к другим религиям. В отличии от большей части страны, исповедующей ислам или буддизм, в Домарасе любой сможет найти место, чтобы обратиться к своим богам согласно своей традиции. Если вы взглянете вон туда, между этой башней и зелёной крышей, вы заметите храм, построенный давольно давно. Правда я не очень разбираюсь в религии, и боюсь ошибиться в точном его определении.
Разумеется Штайнер промолчал о том, что в окружённом зелёным ореолом деревьев древнем храме сейчас располагается фабрика Триад по производству наркотиков. Монахи с одинаковыми тщательностью и смирением молятся, справляют свои церемонии, и синтезируют вещества, чемодан которых стоит больше годовой зарплаты мэра города. Официальной зарплаты, конечно.
— Действительно живописное здание, вы думаете что мы сможем навестить его?
— Боюсь что нам не позволят. Подниматься в гору, в необитаемых местах будет слишком опасно.
— Понимаю… — женщина разочаровано вздохнула, и практически одновременно с этим они подошли ко входу в ресторан. Швейцар, истинное назначение которого не скрывала дорогая ливрея, чуть оттопыривающаяся на левом боку, поклонился и распахнул перед ними дверь.
Внутри ресторан оказался весьма приятным местом, к облегчению Штайнера. В противном случае пришлось-бы сочинять для доктора Эвертон историю, объясняющую почему он затащил её именно сюда. Низкие потолки и скрытые плафонами светильники на стенах создавали интимную обстановку. Длинные лиственные растения в кадках отделяли столики друг от друга, призывая посетителей укрыться для приватной беседы. На небольшой сцене в дальнем от входа углу сопровождаемый контрабасом, гитарой и барабанами чернокожий мужчина что-то томно напевал в микрофон. Несмотря на относительно ранний час, зал был заполнен больше чем на половину, и подскочивший официант оказался очень кстати. Проведя их к свободному столику, удобно расположенному неподалёку от входа, он выдал им меню и удалился, попросив позвать его как только он потребуется.
— Что посоветуете? Только не надо говорить что вы и в еде не разбираетесь, я вам не верю!
Сара сняла очки, и теперь он снова мог видеть её наблюдательные серые глаза. Сейчас они немного искрились, хотя возможно это было только отражением небольшой свечи, горевшей на столе.
— Вы выбили почву у меня из под ног! — рассмеялся Штайнер. — И всё-таки заказывать придётся вам. По окончании поездки мне надо будет отчитываться перед начальством, и я хочу честно свалить превышения бюджета на вас.
— Какой ловкий ход! — мелодично рассмеялась доктор, и он подумал что прогулка определённо пошла ей на пользу. После нескольких дней в заперти, сейчас женщина расцветала на глазах.
Один из его ребят, устроившийся через три столика от них и попивающий мартини, глазами указал на вошедшего мужчину, давая понять что это напарник индуса. Еле заметным кивком Штайнер подтвердил что принял информацию. Вошедший, мужчина средних лет, выделялся среди посетителей ресторана. Не столько неопрятностью мятого пиджака с замшевыми заплатами на локтях, или устаревшими лет пятьдесят назад бакенбардами. Привычной ко всему публике Домараса эти детали не казались ничем из ряда вон выходящим. Отличало его исходящее ощущение чего-то неприятно-крысиного, и это 'что-то' было Штайнеру хорошо знакомо.
Пошарив глазами по залу и обнаружив их, наблюдатель успокоился. Скрываясь за раскидистым растением, он понаблюдал за ними ещё некоторое время, видимо уверенный в том что его не заметили. Штайнер старательно поддерживал это впечатление, с интересом обсуждая с Сарой представленные в меню блюда, ожидая нужного события. В наружней слежке есть один специфический момент, и по его расчётам он должен был наступить очень скоро.
Так и есть — как только официант поставил тарелки на стол и откланялся, обладатель бухгалтерского пиджака и баков видимо смекнул что в ближайшие несколько минут его объекты точно никуда не убегут, и двинулся в сторону дальней части зала, где освещённая табличка указывала направление к туалетам.
Штайнер приподнялся, положив салфетку на стол.
— Вы простите меня на минутку?
Чуть смущённая улыбка, такая как и должна быть у когда-то хорошо воспитанного, но давно подрастерявшего светский навык мужчины, не желающего упоминать уборную за столом, сказала доктору именно то, что и должна была. Весьма удобно иметь подробное досье на человека, с которым общаешься. Можно узнать кучу полезных деталей, в частности социальный и психологический профили.
Не привлекая внимания, Штайнер проследовал следом за незадачливым наблюдателем. Певец начал новую песню. Сквозь печальный ямайский акцент можно было разобрать что речь идёт о Вавилоне и бедах, приключившихся там с кем-то. Косички на его голове покачивались в мягком ритме котрабаса. Штайнер стряхнул пылинку с лацкана пиджака, проходя мимо стоящего неподалёку от сцены мужчины и с искренним интересом внимавшего песне, тем самым указывая ему перекрыть вход в туалет на нужное время. Ответный кивок слился с ритмом печальной мелодии.
Войдя в помещение туалета, Штайнер бесшумно прикрыл за собой дверь. Наблюдатель стоял у одного из писсуаров, издавая звуки, красноречиво свидетельствующие о его занятии. Убедившись что больше никого в комнате и кабинках нет, Штайнер подошёл к мужчине сзади и кулаком ткнул его в бок. Охнув, наблюдатель присел на одно колено, моментально намочив брюки.
— Чёрт возьми, мне всего-навсего сказали смотреть за бабёнкой, не бейте меня, я ничего не знаю! — сходу плаксиво запричитал он, разрываясь между желанием заправить своё хозяйство обратно и инстинктивной попыткой прикрыть ушибленное место.
— Кто сказал?
— Он не назвался, — проскулил мужчина.
— Как он выглядел? Как вышел на тебя? Как ты должен сообщать ему информацию?
— Высокий, лет тридцать, обычное лицо, уверенный в себе. Я не знаю как он нашёл меня, он просто
