«Такая уж она, Тихуана», – подумал Эрик, поднимаясь с Дегом на второй этаж.
Здесь все занимались своими делами. Так было всегда. Даже сейчас, во время войны, городок нисколько не изменился. В нем можно было получить и делать буквально все, что душе угодно, если заниматься этим подальше от посторонних глаз, а еще лучше ночью. В темное время суток Тихуана превращалась в местечко, где реальными становились даже самые невообразимые вещи. Когда-то это были аборты, наркотики, женщины и азартные игры. Теперь же – встречи с врагом.
В номере Эрик передал Дег Даль Илю копии документов на собственность. Если в его отсутствие возникнут какие-то проблемы, то эти бумаги станут доказательством того, что риг не сбежал из лагеря и не шпион. Кроме того, Эрик дал ему немного денег и велел связаться с корпорацией в случае появления каких-либо сложностей, особенно если в дело включатся лилистарские агенты. Риг должен был все время сидеть в номере, там же питаться, при желании смотреть телевизор и по мере возможности никого не впускать, а если до него доберутся посланцы Френекси, молчать как рыба, даже под страхом смерти.
– Думаю, я имею право так говорить, – сказал Эрик. – Причем вовсе не потому, что не ценю жизнь рига или считаю, что землянин может указывать представителю вашего вида, когда ему умирать, а когда нет. Просто я в отличие от тебя знаю ситуацию. Поверь мне на слово. Это крайне важно. – Он ждал реакции, но переводчик ее не показывал. – У тебя нет никаких замечаний? – слегка разочарованно спросил доктор.
Они так практически и не установили друг с другом никакого контакта. У Эрика возникло смутное предчувствие, что это дурной знак.
Наконец переводчик неохотно замерцал.
«До свидания».
– Тебе больше нечего сказать? – недоверчиво спросил Свитсент.
«Как тебя зовут?»
– Моя фамилия есть в документах, которые я тебе дал, – сообщил Эрик и вышел, громко хлопнув дверью.
Через пятнадцать минут он в очередной раз входил в изящное, окутанное серым сиянием здание в форме бескрылой птицы. Доктор прошел по знакомому коридору, ведшему к его кабинету или к тому, что до недавнего времени было таковым.
Мисс Перт, секретарша Эрика, удивленно заморгала.
– О, доктор Свитсент! Я думала, вы в Шайенне!
– Джек Блэр здесь? – Врач окинул взглядом помещение, но не увидел своего ассистента.
Однако в дальнем его конце маячил Брюс Химмель с инвентаризационным списком и блокнотом.
– Как решился вопрос с публичной библиотекой в Сан-Диего? – спросил его Эрик.
Химмель удивленно выпрямился.
– Я подаю апелляцию, доктор, и ни за что не сдамся. Каким чудом вы снова оказались в Тихуане?
Послышался голос Тил Перт:
– Джек наверху, на совещании с мистером Вирджилом Эккерманом, доктор. У вас усталый вид. В Шайенне наверняка полно работы, да? Такая огромная ответственность.
В ее голубых глазах с длинными ресницами читалось сочувствие. Большие груди будто слегка округлились.
– Сделать вам чашку кофе?
– Да, спасибо.
Он сел за стол и какое-то время отдыхал, размышляя над событиями последнего дня.
«Странно, что все эти события выстроились в цепочку, которая в конце концов привела меня в исходную точку, к собственному стулу. Не конец ли это в каком-то смысле? Не сыграл ли я уже свою маленькую – а может, и весьма значительную – роль в галактической авантюре с участием трех рас? Или четырех, если считать созданий с Бетельгейзе, похожих на гнилые груши. Возможно, я сделал свое дело. Достаточно одного звонка Молинари в Шайенн, и я снова стану врачом Вирджила Эккермана, буду заменять очередные отказывающие органы. Но остается еще Кэти. Где жена? В клинике корпорации или в какой-то больнице в Сан-Диего? Возможно, она пытается жить как раньше, несмотря на наркотическую зависимость, снова работает на Вирджила. Она смелая женщина и будет бороться до самого конца».
– Кэти здесь? – спросил он у Тил Перт.
– Сейчас проверю, доктор. – Секретарша нажала кнопку интеркома, укрепленную на столе. – Кофе стоит рядом с вами.
– Спасибо. – Он с облегчением сделал глоток.
Почти как в старые добрые времена, кабинет всегда оставался для него оазисом, в котором все было осязаемым, свободным от путаницы и беспорядка домашней жизни. Здесь он мог притворяться, что люди приятны друг другу, отношения между ними могут оказаться просто дружескими и ни к чему не обязывающими. Однако этого не хватало. Без намного более близких контактов нельзя было обойтись, даже если они грозили стать разрушительной силой.
Эрик взял ручку, бумагу и по памяти записал формулу противоядия от йот-йот-180.
– Миссис Свитсент в лазарете на четвертом этаже, – сообщила мисс Перт. – Я не знала, что она больна. Что-то серьезное?
Доктор протянул ей сложенный листок бумаги.
– Передай Джонасу. Он знает, что это и как с ним поступить.
Врач решил пойти к Кэти и рассказать ей о том, что скоро появится противоядие. У него не оставалось ни тени сомнений в том, что он должен это сделать. К этому его обязывали обычные человеческие нормы приличия.
– Ладно, – сказал он и встал. – Пойду к ней.
– Передайте привет жене, – крикнула ему вслед Тил Перт.
– Обязательно, – пробормотал Эрик.
Кэти лежала на койке, скрестив ноги, босая, в белом шелковом халате, и читала журнал. Казалось, будто она стала старше и словно уменьшилась. Женщина явно находилась под действием сильной дозы успокоительного.
– Привет от Тил, – сказал Эрик.
Кэти медленно, с явным усилием подняла голову и сосредоточила на нем взгляд.
– У тебя для меня какие-нибудь новости?
– У нас есть противоядие. Вернее, скоро будет. Корпорация «Хэзелтайн» должна лишь изготовить небольшую партию и доставить ее сюда. Еще шесть часов. – Эрик попытался ободряюще улыбнуться, но ему это не удалось. – Как ты себя чувствуешь?
– Сейчас неплохо, раз ты принес мне такие известия.
Она вела себя удивительно деловито, даже для человека с шизофреническими наклонностями. Наверняка все дело в успокоительном.
– Это ты нашел противоядие, да? Для меня?
Наконец жена все вспомнила и добавила:
– Ну да, и для себя тоже. Но ты мог сохранить все в тайне и ничего мне не сказать. Спасибо, дорогой.
«Дорогой». Это слово в устах Кэти причиняло ему боль.
– Вижу, что в глубине души ты до сих пор меня любишь, несмотря на то как я с тобой поступила, – осторожно продолжала она. – Иначе…
– Я все равно поступил бы так же. Считаешь меня моральным уродом? Лекарство должно стать известным и доступным для всех, кто подсел на эту дрянь. Даже для лилистарцев. На мой взгляд, наркотики, создаваемые специально для того, чтобы вызывать зависимость и разрушать человеческий организм, – нечто отвратительное, преступление против жизни.
Он замолчал, мысленно добавив: «А тот, кто подсаживает на них других, – преступник. Его следует повесить или расстрелять».
– Я уезжаю, – продолжил доктор. – Возвращаюсь в Шайенн. До свидания. Желаю удачно вылечиться. Знаешь, противоядие не устраняет уже случившихся физических разрушений, – добавил он, стараясь, чтобы слова его прозвучали не слишком жестоко.
– На сколько я выгляжу? – спросила Кэти.
