– Вот как, голубчики!… – забормотал ротмистр. – Не подохли еще. Что ж, видно, без моей помощи так и не суждено вам покинуть эту юдоль…
Хмельной ротмистр, с налитыми кровью пьяными глазами, стал карабкаться наверх. Это было ему нелегко. Шаткие ноги соскальзывали с колес, руки, точно деревянные, не могли удержать грузного тела. Наконец тяжелым взмахом он перекувырнулся через перекладину и шлепнулся лицом во что-то мягкое и неподвижное. Оправившись, тяжело сел на какой-то приплюснутый валик…
Когда наутро санитары отвезли в крематорий черный неподвижный грузовик, – бросая тела в печь, среди трупов большевиков они заметили труп белого офицера в мундире с погонами. Прибывший из главного командования офицер опознал в нем ротмистра Соломина.
Произведенное следствие обнаружило только, что в трагическую ночь ротмистр Соломин в сильно нетрезвом виде вышел из ресторана.
По приказу командования тело его было сожжено отдельно, с воинскими почестями.
IX
В роскошной гостиной мистера Давида Лингслея были еще наполовину спущены шторы, и в зыбком полумраке неподвижные, выпрямленные силуэты равви Элеазара бен Цви и плотного господина в американских очках казались на фоне пунцовых обоев двумя восковыми фигурами, принесенными сюда неизвестными шутниками из музея Гревен[56].
– Что прикажете? – возясь с галстуком, машинально спросил странных гостей мистер Давид. – К сожалению, я спешу на заседание и могу вам посвятить не больше десяти минут.
Сутуловатый человек с седой бородой, в неуклюжей потертой тужурке сказал что-то на еврейском языке плотному господину в американских очках.
Мистер Давид Лингслей с любопытством пригляделся к патриархальному лицу, к тонким семитским чертам человека в тужурке.
Плотный господин в очках, по-видимому исполнявший роль переводчика, передал на приличном английском языке:
– Дело наше недолгое. Будьте только любезны сесть и выслушать нас внимательно.
– Слушаю, – сказал мистер Давид, усаживаясь в кресло. Оба пришедшие коротко поговорили о чем-то между собой, после чего господин в очках повторил:
– Дело наше недолгое. Вы можете, конечно, пойти на это дело либо нет – воля ваша. Но прежде, чем приступим к его изложению, вы должны обещать нам, что ни одно слово из нашего разговора не выйдет за пределы этих четырех стен.
– Я не люблю секретов, к тому же с людьми незнакомыми, – ответил сухо мистер Давид. – Если, однако, вам это очень важно, могу дать вам слово джентльмена не передавать нашего разговора никому.
– Именно
Мистер Давид поморщился:
– Я вижу, что вы великолепно осведомлены о моей интимнейшей жизни, – ответил он ледяным тоном. – Все это начинает пахнуть шантажом. Мне не интересно ваше дело, и я полагаю, что лучше всего будет, если вы, не излагая мне его, покинете мою квартиру.
Господин в очках, по-видимому, совершенно не смутился.
– Дело наше простое, и оно должно заинтересовать равным образом вас, как и нас. Мы пришли вас спросить, не хотите ли вы выбраться из Парижа и вернуться в Америку?
Мистер Давид Лингслей посмотрел на говорящего с недоумением:
– Что это значит? Выражайтесь яснее.
– Это значит, что мы можем помочь вам выбраться из Парижа и вернуться в Америку в кратчайший срок, – повторил господин в очках.
Мистер Давид недоверчиво прищурил глаза:
– Каким же образом, разрешите спросить, сможете вы это сделать? Будьте уверены, что все члены нашей концессии испробовали уже для этого все пути, нажали все кнопки, – как видите, безрезультатно.
– Это уже вас не касается, – ответил спокойно господин в очках. – Будьте добры дать нам ответ: да или нет?
– Разумеется, да, – засмеялся слегка неискренне мистер Давид. – Я готов дать вам за это дело любую сумму. Не понимаю только, почему вы обращаетесь с этим предложением исключительно ко мне. Уверяю вас, что сотни джентльменов уплатили бы вам за это, сколько хотите. Или, может быть, речь идет о каком- то новом оптовом предприятии, которое по определенному тарифу перевозит состоятельных людей на другую сторону кордона? Изумительно выгодное предприятие! С закрытыми глазами вхожу в него компаньоном.
– Денег за перевоз мы не берем, – спокойно ответил господин в очках. – Наоборот, мы готовы доплатить вам любую сумму, если бы вы в этом нуждались. Но мы превосходно знаем, что вы в этом не нуждаетесь.
– В таком случае, либо вы – филантропы, либо же вы предлагаете мне эту сделку ради моих прекрасных глаз, так как знать вас я не имею удовольствия.
– Мы не предлагаем вам этой сделки ради ваших прекрасных глаз, – с невозмутимым спокойствием продолжал господин в очках. – Мы предлагаем вам услугу за услугу. Мы вывезем вас за пределы Парижа, вы окажете нам взамен другую услугу.
– Вы меня интригуете, господа. Любопытно послушать.
