элле, терпеть ненавидящими собственноручно работать по дому. Все Чуды просто были иными, а человеку требовалось объяснить все для самого себя, вот он и выдумывал всякую суеверную чушь для собственного спокойствия.
Андрей прекрасно знал, что все присутствующие на поляне Чуды суть есть живые существа, а не покойники в различных ипостасях, но почему-то уютнее от этого не становилось.
Рядом с Ринфом Андрей заметил Вееллу. Она была одета в шерстяные не слишком широкие брюки, меховую курточку, эльфьи ботинки и тяжелый зимний плащ. Ее роскошные волосы были заплетены в косу и спрятаны под плащ. Однако бархотку с трилистником эльфка не сняла и сейчас изумруд подвески сверкал время от времени сквозь мех воротника.
— Можно присесть? — прогудел кто-то над ухом Андрея, и сотник от неожиданности вздрогнул. Голос был громкий, гулкий, густой, но приятный. Да и сам его обладатель оказался симпатичным, молодецки сложенным мужчиной лет тридцати пяти—сорока, в расшитом волчьем тулупе и лихо сдвинутой набок красивой ермолке.
— Меня Соловей зовут, — прогудел Чуд в тулупе, присаживаясь на одеяло рядом с Андреем. — А тебя?
— Андрей Элайн, — брякнул, не подумав, сотник и тут же пожалел. Не много людей в Империи Альтх носили такое имя, но Соловей, казалось, мало интересовался родственными связями Андрея или его социальным статусом
— Холодно нынче. Зима рано пришла. Снег не вовремя пошел. — Соловей протянул руки к костру и вздох-пул. — Вот раньше такого не было…
— А что раньше было? — полюбопытствовал ради поддержания разговора Андрей.
— Много чего, — Соловей опять вздохнул. — И жизнь была проще, и Чудо на Чудо не лезло. Все в мире жили, всем в Танэль места хватало… А теперь чего? Нас за Пепельные Равнины выпихнули, Драконов если не вырезали всех, то тоже изгнали… Чего ж это за мода у рыцарей — волочь любимой драконью башку? В наше время девицам цветы таскали, да песни под окнами среди ночи вопили… За что частенько ушат воды на голову получали от родителей невесты, — Соловей усмехнулся. На его гладко выбритом круглом лице отразились тени воспоминаний…
— А как же сражения былинные? — Андрей тоже усмехнулся, вспомнив, как менестрели да барды наперебой восхваляли удаль молодецкую да отвагу рыцарскую, победителей Соловьев-разбойников.
— Эх, дык то ж бояны наврали, а ваши менестрели перехватили, да от себя добавили! — Соловей расхохотался, но тут же сник. — И где теперь бояны? Где гусляры? Одни эти ваши барды, да эльфьи менестрели по дорогам шастуют, да пищат чего-то под балалайки свои. Как они там прозываются?.. — Он задумался. — А! Вспомнил! Лютни да архвы!..
— Арфы, — поправил его Андрей. — А что до боянов… Ну кому интересны теперь занудные описательные былины, что под гусли поются? Не поются даже, а говорятся. Да и тяжелы больно эти гусли. Все закономерно. Отмирают гусляры, приходят барды…
— Ничего былины не занудные! — обиделся Соловей за гусляров. — Вот будешь у нас в Драконьих Пределах я тебя с таким бояном познакомлю! Заслушаешься!
— Нет уж, — отрезал Андрей. — Ну что в этих былинах интересного? Сплошные описания: «…и взял богатырь Тэгхор стрелу каленую, да меч булатный, оседлал коня буланого, надел кольчугу крепкую, из наговоренных колец плетеную…» Подохнуть можно, пока дослушаешь. И как это часто бывает в былинах, богатырь сначала на коня садится, а потом уж кольчугу надевает.
— А в ваших балладах больше веселья, что ли? — кинулся защищать гусляров Соловей. — Одни поцелуйчики да природа. В балладах ничуть не меньше о-пи-са-тель-нос-ти, — с трудом выговорил он сложное слово, — хуже, чем в былинах! Например: «…а губы ее, алее рассвета, раскрылись навстречу жадному поцелую, и в снег земля, словно в саван одета, ведь завтра рыцарь найдет другую…» — Соловей смачно сплюнул. — Это что, я тебя спрашиваю? Это искусство? Нет бы о ратных подвигах петь, так ведь о бабнике каком-то… Запретить надо такие песенки, чтоб молодежь не слушала, здоровая росла!
— А о ратных подвигах тебе баллады не нравятся? — Андрей сам не заметил, как втянулся в этот спор, и уже подбирал в уме подходящую балладу. — Вот, к примеру: «…Над полем боя, где кружилось воронье, взлетели тысячи стрел. Искала каждая свою жертву, искала каждая свой Рок. Но не судьба была сегодня жажду стрел утолить. Кровь не лилась на землю и сердца продолжали стучать…»
— О-о-о-о!.. Избавь меня от этого нытья!!! — Соловей замахал руками на Андрея. — Это описание боя? Описание подвига ратного? Вот как надо об этом петь: «…как на вальдшнеповом поле раскричались вальдшнепы угрюмо, так, построившись четко, вышли в поле наши войска. Куда ни глянь — хоть вправо, хоть влево, — всюду рати нашей полки! А мудрый начальник наш, воевода, потащил в лес засадный полк, чтоб неприятелю устроить засаду, через реку перешел засадный полк! И назад им нет дороги, сожжены мосты. И вот из неприятельского стана выезжает богатырь. Он на бой вызывает Кфара, богатыря былинных лет, и Кфар к нему выезжает в одних лишь портках, с булавой в правой рученьке, да с кистеньком в левой…»
— А как он лошадью управлял? — изумился заслушавшийся Андрей, потому как голос у Соловья был красивый.
— Ай, ну чего ты перебиваешь! Там про это дальше будет! «А конь богатырский, буланый, игреневой масти конь, сам понес Кфара к ворогу, чье имя было Стхэг. И схлестнулись они в чистом поле, размахались булавами, кистенями, да вострыми саблями, да секирами тяжелыми!» — При этих словах у Андрея глаза на лоб полезли, но он смолчал, решив дослушать этот бред пьяного бояна до конца. — «И упал Стхэг, и поволок его конь прочь. А Кфар, богатырь былинный, бросился на ворогов. И схлестнулись в чистом поле с ратью рать, и пошла страшна сеча…»
— М-да… — не удержался-таки от комментария по поводу оружия Андрей. — Как же Кфар и Стхэг одновременно размахивали булавами, кистенями, секирами тяжелыми да сабельками вострыми?
— Ух, до чего ты дотошный! — Соловей захохотал. — Ну, ошибся боян, старый ведь уже был, когда писал былину эту! Хотел спеть тебе чего-то о ратных подвигах, да лишь эта былинка и вспомнилась…
Помолчали, глядя в костер.
— Ну, я пойду. — Соловей тяжело поднялся, упираясь руками в колени. — Надо приглядеть за нашими Чудами…
Они попрощались, и Соловей ушел, оставшись при своем мнении о современных балладах и не переубедив Андрея…
В компании Чуд вышли к Айлегрэндским землям, оставив позади заснеженные леса. Айлегрэнд за последние месяцы обзавелся еще большим количеством посадов да слобод. Казалось, что этому городу уже много веков и люди тянутся к нему, чтоб обрести защиту, богатство или удачу. Каждый искал в Айлегрэнде что-то свое.
Ринф со товарищи распрощался с Серым Отрядом еще до подхода к городу. Нимфа с облегчением помахала ему на прощание рукой и оглянулась на ехавшего за ее спиной Андрея.
— Наконец-то, освободились от обузы, — с улыбкой сообщила она.
— Ты могла бы сразу им отказать, — Андрей пожал плечами. — Ладно, что дальше делать будем?
— Попробуем походить по слободам да посадам. Авось что интересное узнаем.
— Типа даты предстоящего похода? — Андрей скептически хмыкнул. — Ну-ну…
— Иронизируй, иронизируй, — Нимфа сплюнула. — Посмотрим, как ты заговоришь, когда нас прижмут.
— А им это сделать очень и очень просто, — подал голос Гриф. — Нас всего пятьдесят человек, а их… — Он замолчал, но все и без его пояснений видели, что численное преимущество явно на стороне Лишенных Имен.
— А что, надо было тащить всех? — Нимфа хмыкнула и зло покосилась на Грифа. — Интересно бы мы смотрелись тут.
— Ничего интересного, — Гриф странно посмотрел на Айлегрэнд и криво усмехнулся. — Ты думаешь
Нимфа ничего не сказала на это. Она явно чувствовала себя неуютно под стенами так ненавидимого ею города, но не хотела подавать вида. Слова Грифа если и привели ее в замешательство, то она не стала этого показывать. Она была командиром Серого Отряда, она была
