— Как только облик нашего дорогого Императора изменится, — услышал Андрей за спиной шепот Ринфа, но не обернулся на голос, — беги к нему и постарайся вонзить клинок ракшасу в глаз. Локи как-то упомянул, что именно так и надо будет убивать Гхатоткачу. Я буду у тебя в качестве отвлекающего болтуна и магической поддержки.
Андрей едва заметно кивнул, подтверждая, что слышал, и медленно обернулся к балкону. Ринфу, видимо, потребовалось время, чтобы заставить сквиллы Огненного Лиса заработать, но зато когда это случилось, то даже Элайн едва не поддался общей панике. Визжащая толпа придворных едва не смела сотника, и ему пришлось влезть на довольно высокий бортик фонтана. Только после этого он смог как следует разглядеть Гхатоткачу.
Ракшас возвышался на балконе, приняв свое истинное обличие, — поросшее редкой черной шерстью одноглазое чудовище с выпирающими вперед клыками. Андрею не хотелось лезть против движения толпы, и он решил дождаться, когда на площади не останется людей, а потом уже заняться ракшасом.
Но у Гхатоткачи было свое мнение на этот счет. Взревев, словно уколотый пикой бык, он перескочил через перила балкона и тяжело рухнул на камни площади. Случайно попавший ему под ноги придворный даже пикнуть не успел, мгновенно превратившись в кровавую кашу. Гхатоткача с удовольствием пнул останки несчастного и те полетели в спешно удиравших прочь людей. Ракшас захохотал и огромными прыжками понесся вперед. Площадь перед дворцом стремительно пустела — и гвардейцы бежали не в числе последних.
Оглядевшись, Андрей заметил почти посередине уже пустой площади Ринфа. Эльф спокойно сложил руки на груди и ждал, когда же ракшас приблизится. Элайну на мгновение стало страшно — столь нелепо стройный невысокий эльф выглядел перед громадным чудовищем.
Гхатоткача остановился в нескольких шагах от Ринфа и расхохотался.
— Это ты, да?! — взревел Гхатоткача, тыча скрюченным пальцем с пятью фалангами в сторону эльфа. — Ты сумел меня перекинуть?! Ты за это очень неприятным образом сдохнешь!
— Только после вас, — со скверной ухмылкой проговорил Ринф. — Ты, Гхатоткача, дурак, если решил связаться с Нием. Его, знаешь ли, здесь не жалуют. Тебя теперь тоже. Следовало уйти вместе с Лэгри.
— С этим щенком? — изумился ракшас и опять расхохотался. — Да он мне в подметки не годится! Ты, кстати, тоже.
— Андрей, бей! — неожиданно завопил Ринф, заметив, что Элайн подобрался почти вплотную к Гхатоткаче, и бросил какое-то заклинание, сковавшее на несколько мгновений движения чудовища. Сотник не терял времени и среагировал мгновенно. Одним прыжком оказавшись рядом с ракшасом, Андрей вонзил ему в живот свой клинок.
— В глаз, кретин! — заорал Ринф, бросаясь вперед. Ничем серьезным эльф вооружен не был, кроме короткого кривого кинжала, и совершенно непонятно, что он хотел сделать таким маленьким клинком. Однако времени у Элайна на размышления почти не было. Ракшас, хоть и двигался медленно, но уже начал приходить в себя.
Андрей выдернул клинок из живота чудовища и отвел его для следующего удара. Гхатоткача был почти на две головы выше сотника, и потому Элайну пришлось развернуть меч не самым удобным образом. В этот миг ракшас вдруг резко дернулся и одним ударом отшвырнул сотника от себя. Андрей, пролетев несколько метров, рухнул на землю и, даже по мере возможностей смягчив падение, не сразу смог подняться. И потому сотнику пришлось совершенно бессильно наблюдать, как Гхатоткача подхватил лапой за талию подбежавшего к нему эльфа и поднял над головой. Андрей кинул заклинание, но оно просто разбилось о ракшаса, словно и не существовало.
— Ты умрешь гораздо страшнее Лакха! — тем временем взревел Гхатоткача и встряхнул безвольно обвисшее тело эльфа. Смешной кинжал, звякнув, упал на булыжник площади.
И в этот момент Андрей смог подняться на ноги. Неровной, вихляющейся походкой, он приблизился к ракшасу, совершенно не обращающему внимания на сотника. Гхатоткача с великим увлечением продолжал трясти и мять уже вряд ли живого Ринфа. Элайн видел яркую эльфскую кровь, потекшую изо рта Ринфа, слышал, как хрустели его кости.
— Спасибо, друг. И прости, друг, — едва слышно вымолвил Андрей, поднимая клинок и прыгая вперед. Гхатоткача среагировал моментально. Отшвырнув эльфа, он стремительно обернулся, и его лапы сомкнулись вокруг торса Элайна.
— Какой живучий щенок! — радостно возвестил ракшас, поднимая Андрея вверх. От нестерпимой боли в ломающихся костях Элайна замутило. Он хотел бы заорать, но в данный момент не мог себе позволить отвлечься от налитого кровью единственного глаза Гхатоткачи.
— И бессмертные боги имеют способность умирать, — выдохнул Андрей, разворачивая клинок. — А ты, тварь, тем более…
Клинок с едва слышным хрустом легко, словно в студень, вонзился в глаз ракшаса почти по рукоять. Гхатоткача завыл так тонко, словно запищал гигантский комар, отбросил Элайна и попытался выдернуть меч из глазницы. Но предсмертные конвульсии уже сотрясали его тело. Прежде чем потерять сознание, Андрей еще успел увидеть, как Гхатоткача повалился навзничь и задергался так, что раскалывались камни мостовой.
Локи сел на стул верхом и с улыбкой взглянул на Алуру. Яровитовна ответила мрачным взглядом и отвернулась, вздернув подбородок.
— Семь соцветий на картонке, — проговорила она задумчиво.
— Носорог на восьмой стороне света, — со смешком ответил Локи.
— Семьдесят и три журавля!
— Доминошный домик!
— Ферзь в дамках!
— Колодец через кольцо…
— А вот и попался! — Алура потерла ладони. — Орел Шестого Легиона!
— Ага, ты еще скажи — три лопаты в пять минут!
— Нет уж, совещание под бровкой.
— Разговор двух идиотов перед палаткой, — Алура хмыкнула.
— Ты про нас? — Локи даже огляделся, словно собирался увидеть палатку.
— Ты проиграл! — радостно завопила было Ярови-товна.
— Нетушки, — Огненный Лис рассмеялся. — Я ответить еще могу: четверо на колее!
— Ну тогда держи саблезубого суслика… Ответить Локи не успел. Дверь комнаты отлетела к стене, и на пороге возник Гриф. Наемник был напуган, встрепан и явно принес недобрые вести. А этого оба бога не любили.
— Андрей с Ринфом что-то натворили во дворце, — вдохнул Гриф, нервно сжимая ладонь на рукояти меча. Локи и Алура переглянулись и моментально вскочили со своих мест. Не сговариваясь, схватили оружие, и Яровитовна в одно мгновение открыла портал.
— Идем! — выкрикнула она, и все трое нырнули в телепорт.
Выход из телепорта открылся недалеко от площади, где еще тоненько выл умирающий Гхатоткача. Локи быстро сориентировался и помчался на звук. Он уже чувствовал, что опоздал. «Ведь знал же! Знал! — корил он себя на бегу. — Мог бы предотвратить произошедшее! А теперь?»
Выбежав на площадь, Огненный Лис на мгновение замер на месте и зажмурился. Ему вдруг стало страшно. Он видел искореженное, залитое кровью тело Ринфа, бездвижного, валяющегося в темной луже Андрея и как раз в этот момент окончательно затихшего Гхатоткачу. «И опять я виноват во всем этом! — яростно подумал бог. — Владыка Тимериннона! Слишком уж много ты стал на себя брать!»
Первым делом Локи подбежал к Ринфу, как к наиболее пострадавшему. Склонившись над эльфом, Локи бессильно заскрежетал зубами и влепил кулак в булыжник мостовой: ни единой капельки жизни не оставалось в теле. Ринф был мертв. Огненный Лис чувствовал, что опоздал совсем на чуть-чуть, на несколько секунд, но все равно было уже поздно.
