прислушался к комариному звону. На притихшем в туманной дымке озере раздалось и смолкло утиное кряканье.
Собаки, выдвинувшись из темноты, смотрели, как Нури помешивал пахучее варево в закопченном котелке. Потом Трезор лениво поднялся и приволок откуда-то кость. Он лег у костра, ухватил кость зубами и застыл, изредка помаргивая на огонек.
После ужина, когда Олле вымыл посуду и вернулся к костру, Сатон начал рассказывать.
— Не пойму, как мы умудрились подойти к нему настолько близко. Заяц сидел совсем рядом, у пенька. Он что-то жевал, и уши его казались красными, солнце просвечивало их насквозь. Он долго сидел, расставив широкие задние лапы, шевеля раздвоенной верхней губой. Затем он подпрыгнул, постучал по пню и стал кататься в траве. Потом отряхивался и умывался, приводя себя в порядок, приглаживал мех на боках и животе. Это было смешно и трогательно… Что ты так смотришь на меня, Нури? Дело не в том, что у зайца, на мой взгляд, излишне обширная программа. Меня восхитило отношение механиков-фаунистов к своему делу. По сути, заяц — автомат разового пользования, а как он тщательно сработан. Это тебе не цельнометаллический черт…
— А мы-то радовались земному раю, — со странной интонацией протянул Олле.
— Ты послушай дальше. Я подумал, что, если сразу выпущу пса, охоты уже не будет. Тогда я свистнул. Заяц сделал гигантский скачок и мгновенно исчез, как бы растворился в воздухе. Трезор присел, завыл по-дурному и кинулся в погоню. Я сначала шел на собачий крик, а потом махнул рукой и занялся сбором грибов. Трезор нашел меня через час. Он был без зайца, и из пасти у него валил пар — видно, перегрелись аккумуляторы…
Сатон пожевал травинку, наморщил лоб:
— Может, ты скажешь, Нури, в чем здесь дело? Собака должна поймать зайца, это предопределено программой.
Нури молчал. Олле с неподвижным лицом смотрел в костер, и в глазах его отражались желтые блики.
— Не знаю, зачем вам это понадобилось, мастер, — сказал наконец Нури. Губы его вздрагивали. — Я смутно догадывался: здесь что-то не то, когда собаки не спрятались от дождя, когда они синхронно, точно повторяя движения друг друга, отряхивались от воды.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Не знаю… Коэффициент надежности у пса, как и у прочих роботов этого класса, близок к единице, навряд ли он испортился. Игровая ситуация по программе обычна: поиск источника энергии. Собака ловит зайца и подзаряжается от его батарей. Тривиально!
— Стандартная программа — это мне известно. Ты уходишь от ответа. Заяц-то остался непойманным!
Олле потрогал пса.
— Заводной червяк — это еще так-сяк. Но механический барбос, кибер-заяц… Кому это надо?
— О чем ты, Олле?
— Я говорю, нехорошо это… А на твой вопрос, дед, полагаю, лучше Трезора никто не ответит.
Пес мотнул головой, кость откатилась в сторону. Внутри у пса что-то щелкнуло, и он сказал голосом подростка;
— У меня все в порядке. Неисправен заяц. Он бежал нелогично, вопреки программе. Я несколько раз рассчитывал координаты точки нашей с ним встречи и каждый раз ошибался, чего быть не должно. Когда в аккумуляторах закипел электролит, программа автоматически переключилась на поиски хозяина.
Нури слушал, машинально рассматривая кость. Заметил два углубления, армированных металлом, — сюда Трезор засовывал клыки. Вздохнул: проще было бы сменить аккумуляторы, чем каждый раз подзаряжать их. И корпус имитирован под кость не совсем удачно. Он положил батарейку возле собаки и сказал:
— Трезор ошибается, на мнение кибера в этом случае полагаться нельзя.
— Или неисправна собака, — проговорил Сатон, — или неисправен заяц. Третьего быть не может.
Олле глядел на огонек костра. Его фигура казалась бронзовой в мигающем свете.
— Третье может быть, — произнес он.
— Ты считаешь, что…
— Вот именно. Ведь мог же в Зоне уцелеть хотя бы один настоящий заяц. Или — перебежчик из другой зоны…
Прошло полгода. Олле сидел вечером за письменным столом и диктовал самопишущей машинке последнюю главу своего «Исследования мимики и жеста древних народов Средиземноморья». Помешал Нури. Он шумно ворвался в кабинет.
— Ты слышал?
Олле, вздохнув, выключил машинку.
— Что я должен слышать? Или забраковали твоего кибера?
Как раз сегодня Нури должен был сдавать приемочной комиссии действующую модель элегантного и молчаливого робота-парикмахера.
— Кибер-то принят, о чем говорить… Послушай, дед опять затевает что-то грандиозное. — Нури, торопясь, включил информатор.
«Повторяем последние известия. Совет Земли, рассмотрев предложение доктора Сатона, считает необходимым расширить деятельность Института Реставрации Природы. Намечено создание новых филиалов ИРП, в ведение которых передаются обширные территории и водные пространства по следующему списку… При отделениях ИРП будут организованы детские учреждения, ответственные за экологическое воспитание молодых граждан планеты Земля».
Жизненно необходимый
Альдо очень спешил. Он почти бежал в сторону от поселка, от огней, в темноту. Легкие судорожно расширялись, и сердце билось не в груди — во всем теле. Он привычно провел рукой у пояса — там, где крепилась маска, и не нашел ее. На секунду возникла мысль вернуться. Но впереди, совсем рядом, мелькнула отраженным светом чешуя черта, он потянулся к нему и упал. И еще успел подумать, что у ребят вечерний отдых сорван…
— Как и раньше, мы формируем группы здесь, на Земле. Они проверяют себя на совместимость, работая в экстремальных условиях, более жестких, чем на Марсе. Год практики на орбитальной станции — это сильная проверка. Лишние отторгаются. Там дружба без лукавства, уважение взаимно, ибо каждый из них — личность. И вдруг это ужасное несчастье, без смысла, без повода. Он вышел из лагеря ночью один, без маски. И погиб. Двадцать лет.
Представитель Совета наклонился к Сатону, поймал его взгляд.
— Мы посылали экспертов, доктор, и провели осторожную проверку. Психика у всех в абсолютной норме, иначе и быть не могло. Но создается впечатление, скорее — смутное ощущение, что там каждый сам по себе. И в этом смысле Совет считает неблагополучными девять колоний из десяти, действующих на Марсе. У нас нет фактов, но в этих случаях, вы знаете, Совету достаточно и сомнения. Если причина несчастья останется нераскрытой, Совет будет вынужден заменить группы. Это крайняя мера, но мы не можем рисковать.
— Альдо. Один из ребят Нури. — Сатон сгорбился, долго молчал. — Отозвать колониста досрочно… Кто решится на это?
— Совет поручил мне просить вашей помощи. Вы крупнейший психолог планеты. Руководитель Третьей Марсианской. Сейчас условия, конечно, изменились. Романтический период закончен, идут рабочие будни освоения Марса. Мы знаем, директору Института реставрации природы надлежит быть на
