на тренировках, он ничего не имел против моих резкостей. Я даже перешла с ним на ты — и обошлось.
— Послушай, а почему я все время только бегаю? — спросила я, переходя к следующему упражнению на растягивание. — В смысле, я, конечно, понимаю важность выносливости и все такое, но не стоит ли перейти к отработке ударов, например? На групповых занятиях меня все еще разделывают под орех.
— Может, тебе следует отбиваться посильнее, — сухо ответил он.
— Я серьезно.
— Ничего другого не могу посоветовать.
Он отложил книгу, но остался в той же позе.
— Моя задача — подготовить тебя к защите принцессы и сражениям с созданиями тьмы?
— Угу.
— Теперь ответь мне: предположим, ты умыкаешь ее снова и ведешь в торговые ряды. И там вы сталкиваетесь со стригоем. Что ты будешь делать?
— Все зависит от того, в каком магазине мы окажемся.
Он не спускал с меня взгляда.
— Ладно. Я проткну его серебряным колом.
Дмитрий сел и скрестил ноги. Меня по-прежнему поражало, как столь высокий человек может быть столь грациозным.
— Правда? — Он вскинул темные брови. — У тебя есть серебряный кол? И ты знаешь, как им пользоваться?
Я оторвала взгляд от него и нахмурилась. Изготовленные с помощью стихийной магии, серебряные колы считались самым смертоносным оружием стражей. Вонзить такой кол в сердце стригоя означало мгновенную смерть последнего. Они смертоносны и для мороев, поэтому их запросто новичкам не раздавали. Мои одноклассники только-только начали изучать, как их использовать. Когда-то я тренировалась в стрельбе из пистолета, но до серебряного кола мне еще далеко. По счастью, существовали два других способа убить стригоя.
— Ладно. Я отрежу ему голову.
— Оставив в стороне тот факт, что у тебя нет подходящего оружия для этого, как ты компенсируешь то, что он может оказаться на фут выше тебя?
В раздражении я выпрямилась перестав наклоняться, касаясь носков.
— Ладно, тогда я подожгу его.
— И снова, с помощью чего?
— Сдаюсь. Ты просто издеваешься надо мной. Хорошо, я в торговых рядах и вижу стригоя. Что я должна делать?
Он, не мигая, смотрел на меня.
— Бежать.
Я с трудом удержалась, чтобы не бросить чем-нибудь в него. Когда я закончила упражнения на растягивание, он сказал, что побежит вместе со мной. Впервые. Может, такая пробежка даст мне хоть какое-то представление, на чем основана его убийственная репутация.
Мы вышли в прохладный октябрьский вечер и побежали. Я еще не очень привыкла к вампирскому расписанию. Учитывая, что занятия должны начаться через час, я ожидала, что солнце восходит, а не заходит. Однако оно уже опускалось к горизонту на западе, отбрасывая на заснеженные вершины гор оранжевые отблески. Реального тепла оно не давало, и по мере того, как потребность в кислороде увеличивалась, я чувствовала, что холод все сильнее обжигает легкие. Мы не разговаривали. Приноравливаясь ко мне, он замедлил шаги, держась рядом.
Что-то в этом неприятно задевало меня, внезапно мне страшно захотелось заслужить его одобрение. Я прибавила шагу, энергичнее заработала легкими и мышцами. Двенадцать кругов по беговой дорожке составляют три мили, нам оставалось еще девять. Когда мы заканчивали третий круг мимо прошли двое новичков, направляясь на групповую тренировку, в которой я вскоре тоже должна была принять участие. При виде меня Мейсон развеселился.
— Ты в прекрасной форме, Роза!
Я улыбнулась и помахала ему рукой.
— Ты уменьшила скорость! — раздраженно бросил Дмитрий, заставив меня оторвать взгляд от парней, резкость его тона поразила меня. — Вот почему твое время не улучшается. Потому что ты легко отвлекаешься.
В смущении я снова прибавила скорость, несмотря на сопротивление своего тела. Наконец все двенадцать кругов остались позади. Дмитрий засек время, и выяснилось, что мы пробежали на две минуты быстрее моего лучшего времени.
— Не так уж плохо, — возликовала я, направляясь в гимнастический зал для новой серии растягиваний. — Получается, я могу мчаться быстрее экспресса, если наткнусь в торговых рядах на стригоя. А вот сможет ли Лисса…
— Если она будет с тобой, ничего плохого с ней не случится.
Я удивленно вскинула на него взгляд. Это был первый реальный комплимент, полученный от него с тех пор, как я начала тренироваться. Взгляд его карих глаз был прикован ко мне, в них читалось и одобрение, и приятное удивление. Тут-то все и произошло. Ощущение было такое, словно в меня выстрелили. В теле и голове взорвался ужас, резкий, жгучий, словно крошечные бритвы боли. Перед глазами все расплылось, и спустя мгновение я уже была не здесь, я буквально летела вниз по ступеням лестницы, испуганная, полная отчаяния. Мне нужно было выбраться оттуда, нужно было найти… меня.
Миг — и поле зрения очистилось, я снова была не в голове Лиссы, а на беговой дорожке. Ни слова не сказав Дмитрию, я со всей возможной скоростью помчалась в направлении спального корпуса мороев. Не имело значения, что ноги только что проделали мини-марафон. Они бежали сильно и быстро — словно вовсе и не устали. Краем глазая отметила, что Дмитрий догнал меня и спрашивает, что случилось. Однако я не знала ответа. У меня была одна-единственная задача, одно-единственное желание: добежать до спального корпуса. Когда заросшее плющом здание неясно проявилось в сумерках, нас встретила Лисса с залитым слезами лицом. Я резко остановилась; легкие, казалось, вот-вот взорвутся.
— Что случилось?
Я схватила ее за руки, заставила посмотреть мне в глаза. Но она была не в состоянии отвечать; она просто обхватила меня руками и зарыдала, прижавшись к моей груди. Я стояла, поглаживая ее тонкие, шелковистые волосы и приговаривая, что все будет хорошо, все уладится… что бы ни было. И, честно говоря, в тот момент меня не волновало, что именно произошло. Она здесь, живая и здоровая, — только это одно имело значение. Дмитрий стоял рядом, готовый отразить любое нападение. С ним я чувствовала себя в полной безопасности.
Полчаса спустя мы набились в комнату Лиссы: три других стража, госпожа Кирова и надзирательница. Я впервые оказалась в комнате Лиссы. Наталье удалось-таки добиться, чтобы их поселили вместе и комната была разделена на две части, разительно контрастирующие между собой. Половина Натальи выглядела обжитой, с фотографиями на стенах и вышитым постельным покрывалом явно нездешнего происхождения. А у Лиссы набралось так же мало личных вещей, как и у меня, отчего ее половина выглядела почти голой. На стене висела одна фотография, сделанная во время последнего Хеллоуина, когда мы нарядились феями, с крыльями и блестящим макияжем. При виде этой фотографии и связанных с ней воспоминаний в груди у меня заныло.
Со всей суматохой никто, казалось, не помнил, что мне не полагается находиться здесь. Снаружи в коридоре толпились девушки-морои, пытаясь понять, что происходит. Наталья протолкалась сквозь эту толпу, удивленная тем, что за столпотворение в ее комнате. Поняв его причину, она взвизгнула и остановилась.
Мы смотрели на постель Лиссы, и почти на всех лицах читались шок и отвращение. На подушке лежала лиса, мех ее был красновато-оранжевый с белыми прожилками. Милая, мягкая на вид, она могла бы быть домашним животным вроде кошки которую так приятно держать на руках, прижимая к себе.
Не считая того факта, что у нее было перерезано горло.
Внутри горло выглядело розовым и желеобразным. Пятная мягкий мех, кровь стекала на желтое постельное покрывало, образуя растекающуюся по ткани темную лужицу. Глаза лисицы смотрели вверх,
