дезориентированная, я не сразу врубилась, в чем дело. Потом медленно подняла свободную руку и коснулась оставленной Лиссой ранки. На пальцах блестела темная кровь. В замешательстве я тряхнула волосами, чтобы они упали по сторонам лица; густые и длинные, они полностью прикрыли шею. Именно по этой причине я их и отращивала.
Темные глаза парня на мгновение задержались на том месте, где под волосами скрывался укус, а потом встретились с моими. Я ответила ему вызывающим взглядом и выдернула руку. Он отпустил меня, хотя, не сомневаюсь, мог бы удерживать хоть всю ночь, если бы пожелал. Сражаясь с тошнотой и головокружением, я снова отступила к Лиссе, готовясь к новой атаке. Внезапно она сжала мою руку и негромко обратилась ко мне:
— Роза, не надо.
Поначалу ее слова не подействовали на меня, но постепенно сознание начало успокаиваться под воздействием нашей с ней связи. Это не было принуждением в прямом смысле слова — она не стала бы прибегать к нему, имея дело со мной, — но свой эффект оказало, как и осознание того факта, что нас безнадежно превосходят числом и умением. Даже я поняла, что бороться бессмысленно. Напряжение оставило меня, тело обмякло.
Почувствовав, что я смирилась, человек сделал шаг вперед и переключил внимание на Лиссу. Отвесил ей поклон и сумел сделать это даже с некоторым изяществом при его-то росте. Это удивило меня.
— Меня зовут Дмитрий Беликов, — сказал он с еле заметным русским акцентом. — Я здесь, чтобы доставить вас обратно в Академию Святого Владимира, принцесса.
ДВА
Несмотря на всю мою ненависть, должна признать — Дмитрий Беликак-его-там оказался очень сообразителен. После того как нас отвезли в аэропорт и посадили на частный самолет Академии, ему хватило одного взгляда на то, как мы перешептываемся, чтобы приказать разделить нас.
— Не позволяй им разговаривать друг с другом, — предостерег он стража, который вел меня к самолету. — Пять минут вместе, и они разработают план бегства.
Я бросила на него надменный взгляд несмотря на тот факт, что мы действительно планировали сбежать.
Обстоятельства явно складывались не в нашу пользу. Когда мы оказались в воздухе, шансы сбежать сократились практически до нуля. Даже если предположить, что произойдет чудо и я сумею избавиться от всех десяти стражей, оставалось неясным, как покинуть самолет. На борту наверняка имелись парашюты, но, даже сумей я управиться с ними, маленькая проблема выживания не поддавалась разрешению, поскольку мы, скорее всего, приземлились бы где-то в Скалистых горах.
Нет, если мы и сможем покинуть самолет, то лишь когда он сядет в лесной глуши Монтаны. Но и тогда будет над чем поразмыслить — к примеру, как пройти мимо магической охраны Академии и вдесятеро большего числа стражей. Подумаешь! Никаких проблем.
Хотя Лисса сидела впереди с этим русским парнем, ее страх накатывал на меня, пульсировал в мозгу. Беспокойство за нее смешивалось с собственной яростью. Они не могут вернуть ее туда, нет, только не в Академию. Интересно, заколебался бы Дмитрий, если бы чувствовал то, что я, и знал то, что я? Скорее всего, нет. Это не его заботы.
Как бы то ни было, эмоции Лиссы были настолько сильны, что в какой-то момент возникло странное ощущение, будто я сижу в ее кресле… даже в ее теле. Такое случалось иногда — без всякого предупреждения она втаскивала меня в свою голову. Фигура Дмитрия возвышалась рядом со мной, и моя рука — ее рука сжимала бутылку с водой. Он наклонился вперед, чтобы взять что-то, и стали видны шесть крошечных, вытатуированных на задней стороне его шеи символов: знаки молнии. Они выглядели, как две зазубренные, перекрещивающиеся молнии, образующие букву X. По одной за каждого убитого им стригоя. Над ними тянулась извилистая линия, похожая на змею, — обозначение стража. Многообещающий знак.
Я с усилием выскользнула из сознания Лиссы и вернулась в свою голову. Терпеть не могу, когда это происходит. Чувствовать эмоции Лиссы это одно, но оказываться внутри ее было нечто, презираемое нами обеими. Она воспринимала это как вторжение в свою душу, поэтому обычно я не рассказывала ей, когда такое происходило. Однако ни мне, ни ей это не подчинялось. Просто еще один результат нашей связи — связи, суть которой ни одна из нас не понимала полностью. Существуют легенды о психической связи между стражами и их мороями, но там ни о чем таком не упоминалось. Мы справлялись с этим как могли.
Ближе к концу полета Дмитрий отправился туда, где сидела я, и поменялся местами с моим стражем. Я демонстративно отвернулась, рассеянно глядя в иллюминатор.
Некоторое время длилось молчание. В конце концов он заговорил:
— Ты что, в самом деле собиралась напасть на всех нас?
Я не отвечала.
— Этот поступок… то, как ты ее защищала… очень храбро с твоей стороны — Он помолчал. — Глупо, но храбро. Почему ты так поступила?
Я отвела волосы от лица, чтобы иметь возможность посмотреть прямо ему в глаза.
— Потому что я ее страж.
И снова отвернулась к окну.
Молча посидев еще некоторое время, он встал и вернулся на прежнее место.
Когда мы приземлились, стражи не оставили нам выбора: пришлось ехать с ними в Академию. Автомобиль остановился у ворот, и водитель заговорил с караульными. Те удостоверились, что мы не стригои, собирающиеся устроить тут смертоносный кутеж. Спустя минуту нам позволили подъехать к зданию самой Академии. Солнце садилось — это было начало вампирского дня — и кампус окутывали тени.
На первый взгляд Академия не изменилась — все такая же, в готическом стиле. Морои — большие приверженцы традиций, не склонные к переменам. Эта школа не так стара, как другие в Европе, но построена в том же духе. Здания отличала сложная архитектура, почти в церковном стиле — с высокими шпилями и каменной резьбой. Пожив в кампусе обычного колледжа, я могла сказать, что Академия больше напоминает университет, чем среднюю школу.
Мы находились во втором кампусе, с разделением на младшие и старшие классы. Каждое отделение имело большой четырехугольный внутренний двор с каменными дорожками и огромными столетними деревьями. Нас повели во двор старших классов. На одной его стороне располагались учебные здания, а на противоположной — жилой корпус для дампиров и гимнастический зал. С двух других сторон двор замыкали жилой корпус мороев и, напротив него, административное здание, служившее также начальной школой. Жили младшие ученики в главном кампусе, дальше к западу.
Вокруг кампусов сохранялось свободное пространство… свободное пространство без конца и края. В конце концов, мы находились в Монтане, на расстоянии многих миль от городов. Воздух казался прохладным и пах соснами, влагой, гниющими листьями. По периметру Академию окружали пустые, заросшие леса, а днем в отдалении можно было разглядеть горы.
Когда мы входили в основное здание старших классов, я вырвалась от своего стража и подбежала к Дмитрию.
— Эй, товарищ!
Он продолжал идти, не глядя на меня.
— Хочешь поговорить?
— Вы ведете нас к Кировой?
— К директрисе Кировой — поправил он меня.
Лисса, идущая рядом с ним, бросила на меня взгляд, говорящий: «Не затевай ничего».
— Директриса. Ну конечно. Все та же самодовольная старая су…
Я не договорила, стражи ввели нас внутрь — и прямо в столовую. Я вздохнула. Они что, и впрямь так жестоки? Добраться до офиса Кировой можно дюжиной способов, но нет, они повели нас через столовую. И как раз время завтрака.
