– Но его поддерживает Цунами. А после ограбления банка на сторону Кишлака готов перейти Вейко и некоторые другие.
– А тебя поддержу я… и хватит об этом. Езжай и постарайся закончить все быстро. Обращайся ко мне только в крайнем случае. Не нужно, чтобы Цунами узнал, кто стоит за твоей спиной. Я сам дам команду моим людям, и тебе окажут необходимую помощь. В деньгах, оружии и специалистах отказа не будет. Но от Кишлака не должно остаться даже мокрого места. И чтобы я больше никогда о нем не слышал. Все понял, сын мой?
– Все… – Рваный склонился и поцеловал руку Бате.
– Ну вот еще… не американцы. Только пса нервируешь, – проворчат тот.
Рваный направился по набережной к Таганке. Он был один. Без телохранителей. Но спиной чувствовал, что за ним следуют люди Бати, которые не допустят никаких эксцессов. Давно Василий Филиппович не участвовал в разборках, не ездил на «стрелки», не выступал на «сходках». Старался вжиться в обычную жизнь. Но теперь вновь приходилось перестраиваться. Ему дан шанс раз и навсегда упрочить свой авторитет. Чем кровавей и безжалостней он расправится с Кишлаком, тем глубже заткнутся его враги. Да и сопливая молодежь подожмет хвосты.
Цунами выслушал рассказ Инессы о встрече с Манукаловым. Пощипал пальцами короткие серебристые волоски бороды, лентой окаймляющей его сухое жесткое лицо, и коротко заключил:
– А ведь твой муж – дурак. Хочет одновременно спасать и тебя, и родину. При том, что об этом никто не просит. Пусть суетится. Суховею отступать некуда. А уговоры Манукалова лишь подстегнут его к активным действиям. Убийц француза найти не удастся, потому что – ничего, кроме несчастного случая, там нет. Тебе опасаться нечего. Мы сумеем обыграть гражданина генерала…
Разговаривая с Инессой ленивым, вялым голосом, Цунами тем не менее лихорадочно соображал, как придержать Манукалова. Бояться его не боялся, потому что ни в каких противозаконных действиях участия не принимал. Но сбить на некоторое время генерала с толку было необходимо. Поэтому родился занятный ход.
– Собирайся в Люксембург. Встретишься там со своим другом Виктором. Манукалов все равно в курсе ваших отношений. Чего уж теперь скрывать? Объяснишь Виктору ситуацию. Я подготовлю бумаги для открытия совместного банка. Лучше всего, в самом Люксембурге. Твой муж не посмеет ничего предпринять ни против Виктора, ни против банка. Побоится потерять тебя.
– Предлагаешь стать добровольной заложницей? – насторожилась Инесса.
– В объятиях любимого мужчины? Считай, что да. Инесса вдруг рассмеялась. Даже вдруг показалось забавным, что так долго она не хотела остаться с Виктором добровольно, а теперь должна подчиниться приказу.
– Но Манукалов мне не простит…
– Виктора он простил уже давно. Но в такой ситуации ему свяжем руки накрепко. Постарайся улететь так, чтобы тебя не перехватил. Пусть немедленно займутся визой и билетом. А сама притупи его бдительность… по-женски, что ли.
– Это уж не твоя забота, – Инесса оценила изобретательность Цунами. План действительно был дьявольски хорош. И совершенно неожидан для Манукалова. Она хотела еще раз уточнить у Цунами, по каким каналам и откуда пойдут деньги, но в кабинет, попыхивая сигарой, вошел Веня.
– Инесса уезжает в Люксембург по поводу открытия банка. Подготовь материалы.
Сигара чуть не вывалилась изо рта председателя фонда «Острова России». Он с удивлением проводил взглядом исчезнувшую за дверью Инессу и изобразил на лице немой вопрос.
Цунами рассмеялся. Поведение Вени его забавляло. Уж очень удачно тот сумел забыть обо всех жизненных невзгодах и выглядел так, как будто за спиной не осталось многолетней отсидки.
– Чего уставился? Пусть будет еще один. Для Манукалова. Шлоссеру об этом ни слова. Он все еще не уехал?
– Нет. Завтра улетает в Кёльн.
– А ты?
– Когда скажешь…
– Вот что – возьмешь с собой Галину. Она знает Порте. И сумеет убедить его в несчастном случае со стариком. Но ты об этом с ним ни слова. Учти, наши интересы и интересы клана, представляемого Порте, совпадают, но мы без них обойдемся, а они без нас уже нет. Объясни, что лучше создавать совместный капитал, чем друг у друга выхватывать кусок изо рта. Мы готовы к сотрудничеству. И то, что я поручил банк Шлоссеру, связанному с Порте, пусть расценивают как дружеское рукопожатие.
– А что мне делать с Галиной?
– Не беспокоить дурацкими вопросами.
– Логично, – Веня поправил тяжелые затемненные очки в роговой оправе и, словно стесняясь, спросил: – А деньги на поездку из кассы фонда?
– Нет. Тебя повезет Галина. Ведите себя там широко, чтобы сразу было видно – не шантрапа приехала. Все должно быть дорого, шикарно, но разумно. Понял?
– Это мы сумеем. А вдруг Порте откажется?
– Вряд ли. Либерман был его единственной ниточкой. Мы ее отрезали…
– А Порте отрежет меня…
– А Шлоссер на что?
– В таком случае с ним будет покончено.
Веня аж вспотел. Его пухлые детские губы жевали слова, не в силах их выговорить. Такой размен его
