– Я же говорила, что нужно прийти пораньше! – в сердцах воскликнула Эдди и быстро пробралась к окну. Веня сел напротив. Очень быстро остальные места за столиком заняла бюргерская семья – толстый папа, высокая, мужеподобная мама, пышнощекий подросток и бабушка с седыми буклями.
– Будем любоваться Рейном, – прокомментировала ситуацию Эдди.
– Ты Рейном, а я – тобой, – ввернул Веня, без умолку говоривший о своей внезапной, но прилипчивой влюбленности. О женитьбе говорил как о деле решенном. Эдди с удивлением посматривала на него, но не оспаривала планы, которые он излагал. Все, что есть на земле богатого и роскошного, Веня готов был бросить к ногам своей возлюбленной. А взамен просил лишь об одном – верить ему и полюбить всем сердцем.
Официант-китаец подал меню, и Эдди, оторвавшись от планов Вени на совместную жизнь, с головой ушла в выбор блюд.
Веня в китайском ресторане был впервые, поэтому с видом знатока разглядывал зал. Огромный аквариум с рыбками, бронзовый Будда, живые цветы в переплетении лиан создавали атмосферу восточного празднества. Веня опять напомнил себе, что всего несколько месяцев назад и не представлял, что будет сидеть в центре Европы, влюбленный и перспективно богатый.
– Что ты предпочитаешь в китайской кухне? – деловито спросила Эдди.
– Сегодня заказываешь ты. Это ведь твоя идея.
– Тогда возьмем всего понемногу. Лично я очень люблю креветочные чипсы и хрустящую утку с овощами, если только ее хорошо прожарят. Какую берем – «Тутти-Фрутти» или «Сатэ» с соусом из земляных орехов?
– Я предпочитаю «Сатэ», – в тон Эдди ответил Веня.
– Прекрасно! И еще возьмем свинину с шампиньонами и бамбуком. Ах, а как же мои любимые пирожки с овощами? Черт с ними, мы их съедим. Значит, берем две «Лумпии» и вдобавок салат с соей – «Вантам»! Все… кажется, сегодня я лопну. Ой, а пиво? Любишь китайское?
– Мне лучше – коньяк.
– Но ведь его подают в конце ужина!
– А… – растерялся Веня. – Ну, тогда китайское.
Эдди увлеклась диктовкой подошедшему официанту, а Веня, обводя зал дымчатыми стеклами очков, разглядывал посетителей. Почти напротив за столиком сидели пятеро важных лоснящихся турок. «Надо же! – отметил Веня. – Турки тоже ходят в китайские рестораны».
Через несколько минут ресторан-корабль отошел от причала. Глаза Эдди снова засверкали угольками с бесовскими золотыми искорками. Веня протянул руку и дотронулся до подаренного им кольца.
– От этого тебе не уйти.
Она ничего не ответила и принялась разглядывать поросший зеленью берег. В отличие от Москвы-реки или Невы Рейн не был закован в гранит, поэтому пейзаж казался романтично-девственным. Официант принялся выставлять на стол блюда. Потом поставил горелку и на нее утку в фарфоровом судке и свинину на металлической тарелке. В тот момент, как он поднял руку, чтобы принести бокалы с пивом, Веня с изумлением увидел за столом напротив, у правого борта бледное лицо Курганова. Сначала подумал, что показалось, но нет! Александр собственной персоной. Зная хорошо привычки друга, Веня по нервному движению подбородка понял, что настроение у того хреновое. Вероятнее всего, экс-порнодива дала ему полный отлуп.
Эдди проследила взглядом, куда так настойчиво посматривает Веня, и прошептала:
– Это же твой друг.
– Да, Саша Курганов. Но мы не будем его окликать. Раз пришел один, значит, ему никто сейчас не нужен.
– Да неудобно же. Сам увидит нас и обидится. Вы же друзья! Вене совершенно не хотелось общаться с Кургановым. Тот своим мрачным настроением может испортить вечер, а так хотелось продолжать рассказывать Эдди о своих чувствах. Веня видел, как его слова все глубже проникают в ее сердце, поэтому не мог допустить паузы. Наступление с его стороны должно было быть максимально интенсивным.
Они принялись за еду. Ненавязчивая китайская мелодия, виноградники на склонах гор, подступавших к Рейну, белозубая улыбка Эдди, ее вечно будоражащиеся черные кудряшки создавали ощущение растягивающегося мгновения возникшего счастья.
Веня долго, тихо и страстно объяснял Эдди, что с ее красотой и характером нельзя прозябать на ферме, в глубокой тени, бросаемой гигантским животом Шлоссера. Она создана для праздника, ибо жизнь по- настоящему украшает только красивая женщина. Эдди слушала, не перебивая, иногда поднимая на него блестящие угольки глаз. Веня был в ударе. Ему казалось, что началась новая, белая, долгая и широкая полоса в жизни. О Шлоссере он забыл, словно не на красную «ауди» упал столб, а на самого адвоката. Ресторан уже пылал среди сгустившихся сумерек и стремился назад к причалу, когда возникло какое-то неясное волнение, охватившее сидящих в зале на втором этаже. Веня ничего не заметил, настолько был увлечен Эдди. Но вдруг ее лицо исказилось испугом, и он повернулся в сторону столиков, стоящих напротив, у правого борта, когда Курганов уже навел пистолет на турка с вмятиной на правой щеке.
Выстрел прозвучал как-то неестественно громко и своим звуком придавил присутствующих к креслам. Сразу последовал второй. Турки, сидящие за столом, почему-то, прикрыв головы руками, пригнулись. Все замерли в ожидании третьего выстрела, но его не последовало.
Курганов отскочил от стола турков, схватил официанта и его спиной выбил окно, после чего вскочил на стол и выпрыгнул из ресторана в воду.
Внезапность, с которой все произошло, парализовала присутствующих. Они провожали официанта, бредущего с окровавленной спиной в сторону кухни. Кажется, даже забыли о турках. Те молча пытались вытащить из-за стола мертвого товарища.
Веня боялся поднять глаза на Эдди, которая наверняка была уверена, что встреча с Кургановым заранее подстроена.
