Аббат закончил свой жизненный цикл, символично воссоединившись с отцом-Городом.
— У этих эльфов действительно своеобразная философия, — проговорил Галент, припомнив железный храм золотого бога. — Ладно, за дело.
Взяв свечу, Галент принялся обыскивать сначала спальню, а потом и кабинет монастырского начальника. Его добычей стали десяток сундучков и кожаных мешочков с монетами, несколько горстей дорогих украшений, святые символы — золото, серебро, поделочные камни и тому подобное — аббат не слишком скрывал свое добро. Он же не мог предположить, что его лишат жизни именно в этот момент, именно в эту ночь. Старик не озаботился тем, чтобы отослать накопленное золотишко семье. Аббат хоть и был главой монастыря, все же имел право жениться и всовывать свой отросток в женщину официально. Архиепископ даровал ему это право за особые заслуги. Теперь же семья погибшего останется ни с чем, они вынуждены будут затянуть пояса и перейти с говядины на свинину.
Галент корил себя за то, что лишил благородное семейство возможности хорошо питаться.
— Обязательно поставлю за них свечку в храме Сайленса, — дал себе зарок Галент и расхохотался.
Количество добычи опьяняло, но вор не расслаблялся, хотя ему и хотелось усесться на пол, осыпать себя монетами… Нет, на это не было времени.
Упаковав добычу, Галент сунул нос в деловые бумаги монастырского начальника. Особо вора интересовала личная переписка, он не глядя хватал письма и утрамбовывал ими мешок. Заодно драгоценности будут меньше звенеть, вор рассчитывал после того, как вернется домой, ознакомиться с содержанием бумаг.
Финансовые документы Галента мало интересовали. Он все равно не слишком разбирался в тонкостях бюджетной политики монастыря, но вот неприметный потертый блокнот с колонками цифр внутри и фамилиями Галент взял. Теневая бухгалтерия? Вполне могло оказаться, что это она. Стоит только всплыть этой информации в Совете, тогда у церковников будут большие неприятности.
В Совете не существовало религиозной оппозиции, но хватало любителей поживиться за чужой счет. Церковь обладала несметными богатствами, а епископство жило в роскоши — общеизвестный факт. Натравить одних жадюг на других, что могло быть лучше?
Некоторые бумаги аббат хранил в тайниках, Галент еще не поднаторел в умении находить секреты, но сумел найти парочку. Один тайник в виде двойного дна в ящике стола скрывал бумаги на непонятном языке, Галент их на всякий случай взял, а в другом тайнике, который был сооружен в пустоте стены, хранились очень интересные письма. Галент именно их и искал — переписка епископа и аббата, в которой говорилось о бежавшем отступнике. Герой переписки взял все бумаги, решив уже дома изучить их досконально.
Больше оставаться в монастыре нельзя было, скоро раздастся звон колокола, предвещающего начало нового дня. Галент и так задержался больше, чем рассчитывал, следовало уходить.
Он направился к выходу, преспокойно миновал убитых им стражей, прошел по коридору и столкнулся с каким-то помороженным монахом. Монах открыл было рот, но не успел вымолвить и слова — кинжал Галента оказался быстрее звуков и даже мыслей монаха. Вор единым движением вынул клинок из ножен и перерезал глотку случайному свидетелю. Кровь из рассеченных артерий попала и на Галента, монах, захлебываясь, сделал пару шагов назад, упал и вскоре умер.
Галент убедился, что больше никто не притаился в темноте коридора, оттащил убитого в ближайшую нишу и направился к архиву. Вор не успел толком испугаться, так что его организм уже позже начал вести себя несколько… нехорошо. Все-таки этот монах появился внезапно и напугал Галента. В любом случае, даже в состояние легкого шока, вор не забыл о ловушках в коридоре. Он прекрасно помнил, где располагались нажимные панели, а где — струны.
Спустившись на второй этаж — так же через камин — Галент подобрал свое снаряжение и практически тем же путем покинул здание. Единственное изменение в маршрут отступления пришлось внести рядом с кухней, повара уже принялись за работу, так что прошмыгнуть мимо них не представлялось возможным.
Галент направился к колокольне. Там тоже уже хозяйничал священник, но оглушить его было проще простого. Похоже, что в это утро монахам удастся понежиться в постелях чуть дольше, сигнал на подъем не прозвучит. Конечно, их потом бросят обыскивать всю территорию монастыря и Гончарни, но до этого еще минимум часа два.
Галент полагал, что своими действиями лишил монастырь руководства.
Старый паук-аббат держал своих псов в ежовых рукавицах, он добивался беспрекословного повиновения от нижестоящих. Но, сосредоточив всю власть в своих руках, он, сам того не ведая, лишил ведомство главного — возможности быстро реагировать на изменение внешних условий. Любой военный нашел бы такую систему неэффективной и небезопасной. Без штата офицеров, которые способны руководить в случае гибели штабных, армия становилась неуправляемой структурой.
Галент, конечно, не разбирался в военном деле, но до понимания подобного можно было дойти логическим путем. Так что вор рассчитывал на неразбериху в монастыре, за это время он успеет добраться до дому и спрятать задницу под одеялом. Пока он будет спать, монахи и жрецы будут обшаривать Гончарню, морозить свои шкуры, наверняка простудятся и останутся ни с чем. Они вернутся в монастырь обозленными.
Что было важнее всего — архиепископ не успеет спустить вниз приказ молчать. Инквизиторы растрезвонят о случившемся на всех углах, а своими грубыми методами настроят против себя местное население.
Все тот же военный мог бы гордиться действиями Галента, вор провел отличную, выше всяких похвал диверсию, да еще разжился полезной информацией и деньгами. Молодец, армия желала бы видеть в своих рядах столь умелого мастера теней и кинжала!
Но еще рано было праздновать победу, Галенту предстояло выбраться с территории монастыря. Он же не желал раньше времени поднимать тревогу и бежать сломя голову в Старое Поле. Нет, вор хотел уйти чисто, бесшумно, как тень. Пусть монахи потом пеняют на демонов зимы или призраков, а Галент посмеется над ними.
Пока все складывалось удачно, если не считать двух прирезанных по дороге патрульных. Сумерки и снег мешали работать чисто, незаметно, так что Галент все чаще стал сталкиваться с обслугой монастыря и монахами. К счастью, обычно эти ребята шумели больше и не пытались подобраться к вору незаметно. Собак уже тоже посадили на цепь, никто же не хотел, чтобы слуг покусали сторожевые псы. Но все равно Галент тщательно высматривал в светлеющей тьме четвероногих сторожей.
Между внешней и внутренней стеной никого не было, патрулирующие территорию монахи пошли сдавать караулы, а сменщики еще не заступили на службу. Галент по чистой случайности попал в столь удачное время, следовало им воспользоваться. Вор выбрал одну тропинку и припустил по ней. Никто его не окликнул, не попытался остановить, не поднял тревогу, монахи еще не нашли убитых и спокойно занимались своими рутинными делами. Наблюдатели на вышках так же покинули свои посты, ну, остался там один продрогший послушник, но тот был так плотно укутан в теплые вещи, что не видел ничего перед собой. Его, похоже, оставили там только для виду.
У внешней стены Галент остановился, он вышел в другой стороне, так что постарался припомнить, что там находилось. Вроде бы… полуразвалившееся строения. Но они тут везде были, если на то пошло. Вопрос был в том, какие это строения?
Ничего не вспомнив, Галент уцепился за край стены, подтянулся, но сразу не стал перелазить. Он осмотрелся, вдруг рядом бродят патрульные, но нет, никого не было. Грешно вору не воспользоваться милостью судьбы. Галент перелез через стену и торопливо зашагал в сторону развалин. Он не стал бежать, так как бегущий человек виден издалека — в этом опять скрывалась психологическая хитрость. Внимание всегда привлечет субъект, действующий необычно, а бегущий человек всегда выглядит странно, если это не трус, бегущий с поля боя.
Добравшись до развалин, Галент перевел дух и только тут понял, как он устал. Эта ночь выжала из него все силы, пожалуй, даже схватка с собакой была не столь напряженной.
— Уф, — выдохнул Галент и осел.
Было холодно, и только по этой причине вор не смог расслабиться и уснуть. Ему хотелось как можно
