— Для меня тоже полная неожиданность — увидеть тебя здесь.
— Ты прав. Встречать тебя — слишком большая честь. Ладно, садитесь в машину. На летном поле долго находиться нельзя. Только пусть она оставит шубу.
Ну, это уж слишком! Не на такую напала! Вплотную подхожу к машине и, глядя прямо в темные круги очков, с вызовом заявляю: она, между прочим, больших денег стоит!
Видать, ей не понравился мой напор. Сразу отвернула морду. Пусть знает! Но все портит Лимон, который молча срывает норку с моих плеч и бросает под колесо автомобиля. Я рванулась поднимать, но он грубо хватает меня и перебрасывает через закрытую дверцу на заднее сиденье. Сам садится рядом с этой стервой. От возмущения и обиды мое горло перехватывают рыдания. Ничего не могу с собой поделать. Сижу, уткнувшись в колени, и плачу. «Боже, ну почему я такая несчастная?!» На меня не обращают внимания. Одним глазом наблюдаю, куда едем. Вокруг стоят самолеты с олимпийскими кольцами на хвостах и надписью на бортах «Олимпия». Подъезжаем к невысокому, совсем невнушительному зданию аэропорта. Какой-то полицейский, в голубой рубашке с короткими рукавами, подходит к нам, отдает честь. Берет из рук Лимона паспорта и, не глядя в них, ставит какие-то штампы, потом желает нам чего-то на непонятном языке. Поднимают шлагбаум, и мы выезжаем на забитую машинами площадь.
— Поздравляю, вы в Греции! — ни к селу ни к городу объявляет стерва. Не знаю, радуется ли Лимон, я же не могу оправиться от шока, вызванного тем, что эта сука проехалась колесами по моей новой норковой шубе, оставив лежать ее на пыльной бетонке.
— Куда едем? — интересуется Лимон.
— Придется в гостиницу. Не везти же мне эту крысу к себе.
— Успела устроиться?
— А ты по мне уж и за упокой души отслужил?
После этих фраз понимаю, что Лимон каким-то образом связан с этой женщиной. Но ведь когда мы летели, он ни словом о ней не обмолвился. Скрывал? Хотя как он мог скрывать? Ведь Иван Христофорович достал билеты в Грецию без его ведома.
Выходит, старик специально подстроил эту встречу! Так вот почему он не полетел с нами. Остался в Москве и быстренько предупредил по телефону эту мадам, что мы прилетаем. Нет! Старый дурак сообщил только о Лимоне. Подставил всех. Я получаюсь третьей лишней. Мадам от ревности готова переехать не только мою шубу, а заодно и меня. Лимону тоже ситуация не в кассу. Зачем ему эта баба?
Он же меня с собой сам взял. По голове гладил.
Чтобы этот Хромой сдох! Чтобы его разорвало на сто частей!
Машина между тем на приличной скорости несется по шикарной широкой улице. По сторонам стоят четырехэтажные дома с огромными витринами, и почти во всех демонстрируются машины.
Иногда, правда, попадаются окна, залитые светом десятков люстр, висящих внутри. Реклама яркими красками, освещенными солнцем, слепит глаза.
Боже! Настоящая заграница! Еще вчера в холодной заснеженной Москве я не знала, куда податься, а сегодня еду по заграничному шоссе. В такое и поверить страшно…
Инга с огромным трудом сдерживала себя, чтобы не бросить руль и не вцепиться в хныкающую на заднем сиденье девчонку. Карты ведь предупредили, что Лимон появится не один, но до последней минуты Инга не хотела в это верить. Когда он возник на трапе, ей показалось, что впервые карты ошиблись, и сердце затрепетало от радости. Но восторг быстро сменился разочарованием. Приходилось подчиняться ситуации. Второй раз в жизни она уже не потеряет Лимона. Оставшись одна, Инга много времени проводила в раздумьях. Навалилось много дел, но она выбирала лишь те, которые приближали встречу с любимым, брошенным ею в Москве на произвол судьбы. И вот Лимон сидел рядом и смотрел прямо перед собой, словно ехал в такси.
Он тоже был чрезвычайно раздражен. Ночь, проведенная им в полном оцепенении среди пожарища, оставленного Ингой, подвела черту между жизнью с Ингой и новой, в которой проскользнул и задел за живое образ спасенной им девчонки. Он летел в Грецию с надеждой начать другую жизнь.
Ольга никогда не должна была узнать о его прошлом и, в частности, об Инге. Лимон действительно поверил в то, что Инга улетела в другие миры.
Ему даже в голову не пришло, что она просто могла собрать вещи и выйти через дверь. Да и сейчас в это не особенно верил, но встреча в аэропорту поставила его в тупик. Он, по сути, и не разглядел Ингу, а ведь она наверняка хотела ему понравиться. Только вот — зачем?
Терзаемые каждый своими мыслями, они, храня неприступное молчание, подъехали к высококлассному отелю «Титания», находящемуся на центральной улице греческой столицы, между площадями Синтагма и Омония. Путешественники без багажа последовали за Ингой и попали в просторный холл, освежаемый кондиционерами. В центре стояли мраморные грации, вокруг были цветы. Пахло дорогими духами и ароматами трубочного табака.
Степенные люди, в легких белых костюмах, и дамы, в шортах и вязаных кофтах, своим присутствием словно подтверждали класс отеля. Повсюду слышалась английская речь.
Инга подошла к портье и заговорила с ним на греческом языке. Тот с улыбкой в обмен на паспорта протянул два ключа. Инга взяла оба и обратилась к Ольге:
— Надеюсь, вас устроит одноместный номер?
Или вам непременно нужна одна кровать на двоих?
— Прекрати! — зло одернул ее Лимон.
Лицо Ольги залила краска. Она отбросила навалившиеся на глаза роскошные светлые волосы и беспомощно взглянула на своего друга.
— Ну что ж, тогда сделаем иначе! — вдруг заявила Инга и обратилась к портье с какой-то просьбой. Судя по улыбке грека, он был готов исполнить любую ее прихоть.
Инга поменяла два ключа на один и, ничего не объясняя, направилась к лифту. Лимон и Ольга, стараясь не смотреть друг на друга, последовали за ней. Номер, дверь которого открыла Инга, оказался апартаментами. Огромный, обставленный ультрасовременной мебелью, с белым пушистым ковром посредине, он был предназначен для самых респектабельных гостей. Ольга застыла в дверях, не решаясь войти. Инга первым делом задернула плотные темные шторы, потом плюхнулась в белое низкое кожаное кресло, закурила и надменно кивнула Ольге:
— Заходи же. Давай знакомиться, княгиня.
Ольга в растерянности снова взглянула на Лимона. Он пожал плечами и подошел к мини-бару, состоявшему из открытой овальной части, на которой стояли хрустальные фужеры и стаканы, и закрытой тонированными стеклянными дверцами холодильной камеры, где хранились бутылки с напитками. Вытащил пузатую бутылку красного вина «Бужеле», одним ударом выбил пробку и с жадностью принялся пить прямо из горла. Несколько капель упало на белоснежный ковер. Ольга хотела подбежать и вытереть, но не решилась. Вместо этого она подошла к дивану и скромно присела на краешек.
Прежде чем внимательно рассмотреть соперницу, Инга отметила кричащее несоответствие цветов малиновой блузки и бежевого брючного костюма, силуэт которого отдавал позапрошлогодними показами. Впрочем, какой иной выбор мог сделать Лимон, понятия не имеющий, что такое изысканный вкус?
— Почему вы назвали меня княгиней? — не выдержала ее критического взгляда Ольга.
— Так тебя звали в детстве. Хотя и сейчас, если покопаться в твоей родословной, благородную кровь отыскать можно.
— Спасибо, — не зная, что ответить, буркнула Ольга.
— А меня зовут Инга. Я — любовница Лимона, его единственный друг и вся его жизнь… — Она повернулась к нему и поинтересовалась:
— Кажется, я правильно представилась?
— Во всяком случае, была, — уклончиво ответил Лимон. Он понимал, что попал в ловушку. Сейчас Инга, подобно кошке, хочет поиграть с пойманными мышками. Перечить бессмысленно, к тому же Лимон уже ощутил знакомое навязчивое ощущение мистической зависимости от любого эмоционального посыла этой колдуньи. Она снова легко и властно овладевала его волей, по-хозяйски, спокойно повелевала им. Единственное, что ей пока не удалось, так это подавить в его душе возникшее чувство к Ольге. Но Инга с безразличием многоопытного врача, наперед знающего картину болезни и заранее определившего, в какой момент следует применять хирургическое вмешательство, решила не придавать никакого значения
