осталась.
С тыла крепость походила на вскрытое тело: можно было увидеть лестницы, переходы, галереи, ящики для боеприпасов и бочки с порохом — если подойти ближе. Все было сделано для того, чтобы в случае захвата крепости, ее орудия не могли направить против горожан. Казармы и другие строения находились вне поля зрения в низине.
— Атавизм, — процедил Галент.
Он не видел необходимости в этом дряхлом бастионе, в котором наверняка сохранились даже дубовые пушки. Артиллерию на крышу и минометы на нижние этажи установили, чтобы успокоить горожан. Наверняка как раз перед выборами в Совет, предположил Галент. Ратманы готовы пойти на все, чтобы урвать побольше власти.
Поезд неторопливо, осторожно въехал на мост. Песок скрипел на рельсах, но поезд все равно проскальзывал. Пролетные балки были покрыты изморозью, мост проходил над самым широким местом реки, вода тут не замерзала даже зимой.
Галент отковырял деревяшку и бросил ее в щель, ветер унес ее и было непонятно, попал ли вор в воду или нет. Пожав плечами, он отошел в глубь вагона и свернулся калачиком.
Состав преодолел переправу и пошел по окраине Извилка, огибая его с севера. Вор задремал и проснулся только когда показались знакомые строения снаружи. Поезд направлялся к вокзалу, куда Галент не собирался.
Вор поднялся, попробовал на ходу открыть дверь, но у него ничего не получилось. Дверь держали деревянные клинья, вбитые в полозья. Они-то не давали дверям открыться, Галент изнутри не мог до них добраться. Почесав в затылке, он забрался на ящики и открыл люк в крыше. Ветер тут же ворвался в вагон, сбросил человека на пол и принялся душить его холодом.
Откашливаясь, Галент забрался на крышу, жмурясь от ветра. Ползком, чтобы не соскользнуть, вор смог добраться до торцевой стенке, по шаткой лестнице он спустился вниз к сцепке. Вор выглянул из межвагонного пространства, высматривая по ходу движения какой-нибудь сугроб попушистее.
Сугробы были далеко от полотна, прямо возле домов, мимо которых проносился состав. Ветер ослеплял и смущал Галента, вор никак не мог решиться на прыжок. Так он и простоял до того момента, как впереди показалась украшенная многочисленными прожекторами махина вокзала. Поезд начал замедляться до тех пор, пока полностью не остановился. Въезд на вокзал был закрыт, потому локомотив и затормозил.
Галент пробормотал слова благодарности неведомо кому и спрыгнул на насыпь. Не задерживаясь, он побежал прочь от состава, перебрался через параллельную колею и побежал к жилым домам.
Мгновение спустя вор затерялся в темных переулках Извилка.
Добравшись до дома, Галент без сил рухнул в кровать и уснул. Проспал до полудня. С неохотой открыв глаза, Галент выбрался из-под одеяла и неуверенной походкой направился к выходу из дому. На полпути его разобрал страшный кашель, вор переждал приступ, держась за дверной косяк. Ему страшно хотелось пить, а единственная вода была на улице, в виде снега.
Вор хрипло рассмеялся. Все-таки простуда его доконала.
Весь остальной день Галент боролся со слабостью, ленью и ознобом. Он понимал, что нужны спуститься на улицу да купить еды и лекарств, но сил что-либо сделать у него не было. Из-за простуды нутро его все равно склеилось, желудок не помышлял о еде.
Вечером Галент поужинал размоченным в воде черствым хлебом, чтобы хоть как-то набить живот. Но еда долго не задержалась внутри, вора вырвало прямо на пол возле кровати. Он завернулся в одеяло и забылся болезненным сном.
Его тело продолжало бороться, пока разум витал в лучшем мире, где нет ни болезней, ни страданий. Изредка хозяин возвращался в свой дом, чтобы оценить нанесенный болезнью ущерб, и тут же убегал прочь. Все говорило о том, что вора ждет скорая и весьма бесславная смерть.
Какой-нибудь проповедник наверняка бы сказал: собаке собачья смерть. Милосердные люди всегда готовы прийти на помощь отверженному.
На третий день разум все же вернулся к телу и уже никуда не уходил, хотя от телесной оболочки мало что осталось. Болезнь сожгла все силы в сухом теле Галента, превратив его в живого мертвеца. Да те ребятки с завода Харана выглядели лучше, чем Галент в кровати.
Все эти дни вор ходил под себя, так что появились язвы на теле, запах болезни и ожидающей за порогом смерти не предвещал ничего хорошего. Но вор смог заставить себя подняться и на шатающихся ногах доковылял до брошенного в камине котелка с водой. Вода наверняка протухла, но тело требовало жидкости, без нее оно бы просто умерло. Галент выпил все и громко простонал от удовольствия. Ему хотелось еще.
Но прежде чем выходить на улицу вор сложил дрова в камин и запалил огонь. Есть холодный снег, когда находишься на краю пропасти, было бы неосмотрительно. Огонь набросился на сухие дрова и мгновенно разгорелся. Некоторое время вор просто смотрел на него, не моргая.
Не в силах оторваться от завораживающего танца жизни, Галент просидел так с полчаса. Он видел все стадии жизни огня — молодость, зрелось, старость и смерть. Все от неуверенных язычков огня, выпрыгивающих из-за веток, до седеющих углей.
— Ну, скажи чего-нибудь, — просипел вор.
Слова дались с большим трудом.
— Ирония жизни или еще что-нибудь… хрень…
Уперев руки в бока — голова кружилась — вор с кряхтением распрямился. Уходить от жаркого огня не хотелось, но сидеть на месте значило только усугубить свое состояние. Галент принес снега и пересыпал его в котелок, который поставил над огнем. Он снял с себя испорченную и пропахшую мертвецким духом одежонку, в ожидании уставился в котелок. Снег стремительно таял, но вор не торопился. Он понимал, насколько обманчива эта соблазнительная жидкость.
Когда от воды пошел пар, Галент перелил немного в чашку, дал остыть и выпил. Остальное он употребил для омовения. Телу заметно полегчало, а дух и так витал в облаках. Болезнь отступила подальше, ожидая реванша. Смерть еще собиралась побороться за Галента, улучшение было обманчивым.
Умывшись, вор нашел одежонку, что почище, одел ее и отправился в Город. Без лекарств он точно пропадет.
До болезни он двигался всяко проворнее, сейчас же приходилось тщательно выбирать дорогу. Ночью лютовал мороз, покрыв льдом железные прутья лестниц и каменные карнизы. Вор решил, что сегодня можно сделать себе послабление и воспользоваться не самым безопасным путем. Бегать от стражи проще, чем от смерти.
Через чердачное окно, Галент забрался в дом и, как простой жилец, по лестнице спустила на улицу. На счастье никто не попался по пути, в доме было тихо, как в могиле. Галент поежился, сравнение ему не очень понравилось, но в подъезде действительно было странно тихо. Так затихает море, прежде чем разразиться страшной бурей.
Вор хмыкнул и выругался.
Немного потоптавшись возле входа, Галент набрался духу и толкнул дверь. Она не открылась. Вор удивленно уставился на дверную ручку, но та не могла ответить на его немой вопрос. Ночью двери закрываются на засов, но ни замка, никакой иной механики не было и в помине. На засов дверь, естественно, закрывали изнутри, сейчас он был выдвинут.
Вор навалился плечом на дверь, понимая, что ей что-то мешает открыться снаружи. Дверь немного поддалась, какой-то куль валялся за нею. Галент сильнее надавил на створку, тяжело дыша — физическая нагрузка давалась ему еще тяжеловато.
Наконец, вор смог открыть дверь достаточно, чтобы выбраться на улицу. От створки в снегу остался глубокий след, с карниза упало несколько сосулек.
Снег никто не удосужился отбросать от подъезда.
— Дворник запил, — пробормотал вор задумчиво и протиснулся в щель.
Сначала он вытянул голову, затем пошли плечи, но на полпути вор замер, уставившись на то, что
