ведь они виделись только раз или два, когда Мишель забегал к Катрин на чердак.
С подростками Клодом и Ги Мишель, обычно застенчивый с незнакомыми, сразу сдружился. Вместе с ними он, пока не началась перестрелка, подносил на баррикаду камни, укладывал мешки с песком, помогал валить деревья. Когда же взрослые узнали, что у Мишеля есть всё, что нужно для оказания первой помощи, то очень обрадовались. Медикаментов и перевязочных материалов было мало, а умеющих с ними обращаться ещё того меньше. На весь этот район всего два студента-медика, превратившихся в санитаров.
Октав действовал решительно. У дверей магазина модных платьев стояла его владелица. Подбоченившись, она с интересом глядела, как возводятся баррикады.
Октав подмигнул ей:
— Ты, наверное, никогда не видела, как строят баррикады? Скажу тебе по правде, я — тоже.
Хозяйка магазина весело рассмеялась в ответ. Но Октав не унимался:
— А тебе не кажется, что чем стоять здесь да глазеть, лучше взяться за дело и нам помочь.
— А чем помочь-то? Я ведь не умею.
— И мы не умели, да нужда заставила… Видишь, как жарко. Надо воды запасти.
— Воды?
— Ну да, воды! У тебя, что ли, её нет?
Женщина неопределённо кивнула головой.
— А коли есть — тащи сюда! И кувшин лишний, а то и два — тоже небось найдётся. Ведь тем, кто возьмёт сейчас в руки ружьё, станет жарко. Захочется пить… Смекаешь?
— Ну что ж, — нехотя согласилась хозяйка магазина. — Воды, пожалуй, я принести могу.
— Вот это дело! Сперва принеси воды. А потом… да разве ты утерпишь и будешь стоять вот так, сложа руки, если возле тебя упадёт раненый? — не унимался Октав.
— О, раненый… да я боюсь крови!
— Боишься? А этот вот мальчик не боится. Ты смотри, как он раскладывает своё хозяйство. Полюбуйся!
И впрямь любо-дорого было смотреть, как в укрытии, образованном двумя поваленными деревьями, Мишель разложил небольшой запас лекарств, которым располагал, корпию, пинцеты…
— Ну что же, — со вздохом сказала женщина, — пойду принесу воды, а там видно будет!
Мишелю, которому не терпелось заняться ранеными, не пришлось долго ждать.
— А ты, парень, без ружья? На, получай! — И молодой рабочий Пьер протянул Мишелю двустволку.
Мишель очень смутился.
— Я не умею стрелять… — признался он.
— Так что же ты будешь делать на баррикаде? Смотреть? — чуть насмешливо спросил Пьер.
Мишель стал пунцовым.
— Я буду оказывать помощь раненым… С ружьём я дела не имел, но перевязывать — это по моей части.
Пьер сразу проникся симпатией к этому высокому, худощавому, но складному пареньку, который говорил очень тихо и краснел, как девочка.
— Ну что же, это дело! А сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
Пьер ласково потрепал Мишеля по плечу.
— Для тебя, пожалуй, работы сегодня будет достаточно. Вон смотри, тащат убитого… Сегодня это первый!
Страх сковал сердце Мишеля. Может быть, где-то на другой баррикаде так вот несут его отца…
Он ринулся прямо туда, куда положили убитого. Но человек не был мёртв, он ещё жил. Мишель опустился перед ним на колени. Как ни мало он был опытен, всё же сразу понял, что в его помощи человек не нуждается. И, преодолев чувство жалости и сострадания к умирающему, мальчик бросился к другим раненым — тем, кому он в силах был помочь. Их становилось всё больше.
— Ну и парнишка! Посмотрите только, как ловко он перевязывает раны. Можно подумать, что он не заповеди в своём классе переписывал, а только этим и занимался… — сказал Октав, который и здесь, на самой баррикаде, действовал и словом, и делом: стрелял без промаха и на ходу обучал молодёжь, впервые взявшую в руки ружьё.
Меж тем напор правительственных солдат ослабел, подкрепление к ним не приходило; надо было не упустить удобной минуты и начать самим наступать.
А Мишель продолжал терпеливо и неукоснительно промывать и перевязывать раны.
Хозяйка магазина уже принесла четыре кувшина воды и, забыв о всякой осторожности, подбегала то к одному, то к другому раненому, поднося к их губам воду.
А глядя на Мишеля, она без всякого принуждения с чьей-либо стороны, стала ему помогать, подчиняясь его распоряжениям.
Но к своему ужасу, Мишель увидел, что небольшие запасы перевязочного материала близятся к концу, а вражеская сторона теперь вдруг получила подкрепление.
— Вот беда! — донёсся до него взволнованный голос Пьера. — Оба студента понесли раненых в госпиталь, а тут человек истекает кровью. Как дотащить его до госпиталя?! Кроме бойцов, никого нет. Мишель, помоги!..
Мишель заметался, не зная, что ему делать: то ли бежать к Пьеру, то ли продолжать перевязывать.
— Не уходи, перевязывай тех, кто лежит здесь! — приказал Октав.
Ища подмоги, Октав переводил взгляд с одного окна на другое в надежде, что кто-нибудь выглянет. Но окна были мертвы, а улица пустынна. Те, кто не сражались, предусмотрительно спрятались в домах. И вдруг…
— Видно, судьба за нас! Она нам кого-то посылает! — крикнул Октав. — Там кто-то крадётся! Сюда! Эй, к нам! Живей! Пособи нам!
Фигура отделилась от стенки дома. Это был Грегуар Тари. Но, пожалуй, сегодня его не узнал бы ни один из посетителей салона г-жи де Мурье. Великолепный костюм его был в грязи и порван в нескольких местах. С лица ручьями стекал пот, причёска сбилась набок.
— Я не могу… — пролепетал еле слышно Тари. — Я занят!
— Что за ерунда: «Занят!» Чего раздумываешь! Время не ждёт! Торопись, бери раненого за плечи, а я подсоблю, поддержу за ноги…
— Не могу, я спешу… Меня ждут… Я сам ранен! — И для убедительности Тари, вытащив из кармана носовой платок, дрожащими пальцами нацепил его на голову, делая вид, что скрывает под ним рану.
— Что ты там плетёшь: «Ранен»! Крови и не видать. А спешишь — так тебя подождут. Этот вот не дождался. — Октав указал на раненого, который вдруг перестал дышать.
Но, видно, ноги у Тари были целёхоньки, потому что, не долго раздумывая, он пустился наутёк, да так проворно, что его могла догнать разве только пуля.
— Ах, негодяй, трус! Я знаю, как тебя остановить, да пули жалко! — вырвалось у Пьера. Он хотел ещё что-то добавить, как вдруг увидел, что Жером покачнулся и упал. — Мишель, сюда! Скорей! Студент ранен в живот! Скорей к нему! Я займу его место! — И Пьер поспешил на место упавшего Жерома.
Перепрыгивая через тела раненых и убитых, Мишель бросился на зов. Сначала он, по мгновенно создавшейся здесь привычке, низко склонялся, когда приходилось перебегать с места на место. Но тут он позабыл о всякой осторожности. Надо скорей спасать Жерома! И, не опуская головы и не пригибаясь к земле, он бросился к месту, где лежал Жером.
Высокая фигура Мишеля оказалась удобной мишенью, которую тотчас наметили правительственные солдаты.
Пуля попала Мишелю в живот — такая же рана, какая была у истекающего кровью Жерома.
К Мишелю подбежал один из двух взрослых санитаров, только что вернувшийся из госпиталя, куда отвозил раненых. Но было поздно. Мишель даже не пришёл в сознание.
