Так же и во всем остальном. Вы сами должны заботиться о себе (и незапятнанности одежды и репутации), вы — больше, чем кто-либо другой в этом заинтересованы. Рассчитывать на то, что о вас (и вашем имидже) позаботятся окружающие, и вовсе не следует!
Я передвигался теперь исключительно муниципальным транспортом, и подобные мысли часто посещали голову.
Я был кругом и перед всеми виноват и всем должен. Мои близкие на меня надеялись, а я…
Из конторы, которая поручала мне ходить с транспорантом-рекламой рыбного ресторана меня турнули, сказав: в их рекламном агентстве работают люди только безукоризненных моральных качеств. В институте от моих услуг отказались, сославшись на то, что воспитывать студентов могут лишь те, на ком не висят правонарушения и преступления. Странно было, что на улицах на меня не показывали пальцами. И не освистывали. Ну, а поскольку я нигде не получал зарплату, то и надежда расплатиться с долгами делалась все несбыточнее.
Ночами, долгими бессонными ночами я думал, напряженно думал: как выкрутиться? Под глазами повисли мешки, вокруг губ и на лбу пролегли морщины…
— Отдайся глупости, пусть ее море поглотит тебя, — призывал Маркофьев. — Не перенапрягайся, иначе обделаешься, — любил повторять он.
И прибавлял:
— Ведь большинство населения пребывает в состоянии глубокого идиотизма и непроходимой дремучей примитивности. Примкни к большинству. — Ласково щурясь, он ждал моей реакции на произнесенную тираду. И, если я молчал, возглашал. — Но всегда найдется умный, который сумеет направить энергию массовой дури в нужное ему русло. Который погонит стадо баранов туда, куда их еще никто не гонял!
Когда я очередной раз (не условившись заранее с милиционерами о встрече) приплелся в опорный пункт, возле него лихо затормозила та самая 'Ауди', за рулем которой сидел тот самый несчастный потерпевший. На челе его не было и следа скорби. Оно сияло. Не видя меня, он поручкался с курившими возле входа картежниками в мундирах, те улыбались. Сердце мое возликовало. Я бросился к ним с криком: 'Нашлась? Какое счастье!'.
Их физиономии посмурнели и вытянулись. (С ними в компании, кстати, была и женщина, опознавшая меня как похитителя авоськи яиц. Все вместе они собирались идти обедать, о чем и сговаривались.)
— Следишь, падла! — закричал один из их своры. На нем были погоны капитана. — Ну, теперь берегись!
Владелец 'Ауди' и женщина с яйцами (или, точнее, без яиц) предъявили мне удостоверения помощников депутата Думы. И хором загалдели, что я — закоренелый преступник. После чего меня опять затолкали в кутузку. Где на сей раз сидело двое мордоворотов, которые сразу принялись меня избивать. В неволе меня держали пять дней. Как обещали, не поили и не кормили. И заставили отписать в пользу мнимого пострадавшего еще и родительскую квартиру.
Контрольные вопросы:
А вы полагали, милиционеры не спят — не едят, а только заняты раскрытием правонарушений и ловлей преступников? Сами вы — если бы выпала возможность выбора — играли бы в карты и домино в безопасной компании или подставляли лоб под пули и постоянно рисковали? (Хотя деньги вам платили бы при этом именно за несение службы…)
Однажды, еще в бытность свою молодым и холостым, я припозднился в гостях. Не успел на последний поезд метро. И стал ловить машину. Моя выставленная шлагбаумом рука тормознула милицейский рыдван. (С полоской на борту и надписью вдоль нее 'Охрана общественного порядка'). Сидевшие в кабине люди в форме вежливо пригласили меня внутрь. Стараясь идти подчеркнуто прямо, опасаясь, как бы не поволокли прямиком в отделение или вытрезвитель, я приблизился. Неуверенно назвал адрес. Приглашение переместиться в кабину было повторено. Я был с комфортом и на приличной скорости доставлен, куда хотел. Прямо к своему дому. Далее наступил щекотливый момент. Я не знал, как поступить. Вроде бы следовало оплатить услугу. Но совать деньги людям, находившимся при исполнении (которые в силу своей профессиональной принадлежности должны стоять на страже законности и именно злоупотребления служебным положением искоренять и пресекать) — вот именно за левую халтуру было странно. Они ведь на этой машине обязаны были патрулировать улицы, а не заниматься подбрасыванием пассажиров. Однако, если их маршрут совпадал с моим… А им, опять-таки по роду их гуманной деятельности, было предписано оказывать содействие тем, кто попал в затруднение… Тогда — за что платить? Я колебался. Милиционеры ждали.
Контрольные вопросы. 1. Как вы думаете, чего они ждали:
а) слов благодарности;
б) других знаков внимания;
в) почетной грамоты;
г) затрудняюсь ответить?
2. Они, по-вашему, должны жить на мизерную зарплату?
3. Вы стали бы жить на мизерную зарплату, если бы у вас появилась возможность подхалтурить и заработать?
Попутное замечание. Напрасно некоторые недооценивают умственные способности окружающих, в том числе и милиционеров, рассказывая про них обидные анекдоты. Лучше на себя посмотрите.
Основной контрольный вопрос. Вы, может быть, думаете, милиционеры не пьют и не курят?
Сказав 'спасибо', я вышел из машины. И услышал вслед площадную брань. Которая уж никак не должна была слетать с уст тех, кто поставлен бороться с правонарушениями.
Главный вывод (к которому мы придем в конце книги): ЛЮДИ ВСЕГДА ОСТАЮТСЯ ЛЮДЬМИ, И НИЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ КАЖДОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПОРОДЫ — НЕ ЧУЖДО! Все живут полнокровной жизнью и используют каждую и любую возможность, чтобы повеселиться, развлечься, урвать лишнее и подольше задержаться на этом свете в добром здравии.
Учитесь! Учитесь! И учитесь!
Так говорили великий Маркофьев и великий Ленин.
Но дурака, сколько назиданиями и ярчайшими примерами из его собственной жизни ни корми — он все в сторону от разума смотрит!
Мало мне было всего со мной приключившегося… Мало было подметных предупреждений и угроз. Нет, я продолжал переть на рожон.
Веронике стало известно про пять суток, проведенных мною в камере. (Утаить было невозможно.)
Родителям стало известно про подписанный вексель на разваливающуюся дачу и закладную на квартиру.
Дочке Кате стало понятно, что ее квартиру ей назад не выкупить.
