дома! Все! Немедленно!
Глаза… Какие у нее глаза! Хуго был просто околдован ими. Большие, глубокие, переливающиеся всеми цветами радуги!
– Вы что, не слышите? – спросила она. Хуго и впрямь не слышал ее. Вроде она говорила что-то об опасности…
– Выпейте, – сказал он, протягивая ей стакан. Женщина гневно оттолкнула его. Стакан упал на пол и разлетелся вдребезги, вода разлилась.
– Вы что думаете, мне хочется, чтобы на моей совести была еще и ваша смерть?
– Тогда объясните, в чем дело. Почему мы должны уйти?
Но женщина откинулась на подушки и не отвечала. Хуго наклонился к ней и увидел, что она вся дрожит.
– В чем дело?
Не спуская с нее глаз, Хуго наклонился подобрать осколки стакана.
Женщина отчаянно замотала головой. И боязливо огляделась.
– Нет! Я уже и так сказала слишком много! У него повсюду глаза и уши, он все видит, все слышит! – Она стиснула кулаки.
Хуго давно отвык чувствовать чужую боль. Он и своей-то давно не чувствовал. Но сейчас откуда-то из глубины его души выбрались на свет воспоминания и чувства, которые уже много лет не тревожили его, и вцепились своими костлявыми пальцами ему в сердце. Рука Хуго невольно дрогнула, и стеклянный осколок впился ему в руку.
Боль рассердила его.
– Куда мне девать этот мусор? Иридаль чуть шевельнула рукой, и осколки стекла мгновенно испарились, словно их и не было.
– Вы поранились? Мне очень жаль, – сказала она глухим, безжизненным голосом. – Но если вы останетесь, вас ждет нечто гораздо худшее.
Хуго отвернулся и посмотрел в окно. Сквозь туман поблескивала серебристая шкура – дракон свернулся у подножия замка и лежал там, злобно ворча и проклиная Синистрада.
– Мы не можем уйти, – сказал Хуго. – Дракон стережет…
– Ртутня можно обмануть. Если только вы на самом деле хотите уйти…
Хуго помолчал. Ему не хотелось говорить ей правду – кто ее знает, что она скажет в ответ? Но он должен был узнать…
– Я не могу уйти. Ваш сын околдовал меня. Иридаль вскинула голову и с жалостью посмотрела на Хуго.
– Заклятие действует лишь потому, что вы сами хотите этого. Его питает ваша воля. Вы давно могли бы разрушить его, если бы по-настоящему захотели. Волшебник Триан обнаружил это. Видите ли, мальчик вам небезразличен. И это держит вас крепче любых оков. Я знаю… О, я-то знаю!
Пес, который до того лежал на полу у ног Хуго, положив морду на лапы, внезапно сел и насторожился.
– Это он! – ахнула Иридаль. – Он идет сюда! Скорее бегите отсюда! Вы и так пробыли здесь слишком долго.
Хуго не двинулся с места. Лицо его не предвещало ничего хорошего.
– Умоляю вас, оставьте меня! – простонала Иридаль, простирая к нему руки.
– Ради меня! Ведь меня же накажут!
Пес уже вскочил и бросился к двери. Хуго счел за лучшее последовать его примеру – по крайней мере, пока. До тех пор, пока он не обдумает все, что она ему сказала. Выходя, он столкнулся с Синистрадом у дверей гостиной.
– Ваша жена отдыхает, – сказал Хугр, предупреждая любые вопросы.
– Благодарю вас. Я уверен, что вы ее очень хорошо утешили, – понимающе усмехнулся волшебник, окинув многозначительным взглядом мускулистые руки и широкие плечи Хуго.
Хуго покраснел от гнева. Он хотел пройти мимо волшебника, но тот преградил ему путь.
– Вы, кажется, ранены? – спросил мистериарх. Он взял руку Хуго и повернул ее ладонью вверх.
– Пустяки. Стеклом порезался.
– Ц-ц-ц! Мой гость порезался! Разве можно? Позвольте-ка…
Тонкие длинные пальцы Синистрада, похожие на паучьи лапы, коснулись раны Хуго. Мистериарх прикрыл глаза и сосредоточился. Рваный порез затянулся. Боль – от раны – ушла.
Синистрад улыбнулся, открыл глаза и пытливо посмотрел на Хуго.
– Мы не гости, – угрюмо сказал Хуго. – Мы ваши пленники.
– А это, милостивый государь, всецело зависит от вас, – ответил мистериарх.
Одной из немногих постоянных комнат замка был кабинет волшебника. Но месторасположение его все время менялось, в зависимости от нужд и настроения Синистрада. В тот день кабинет находился наверху. Занавески были раздвинуты, и в окно лились последние лучи Соляруса.
