потускнел.
Сарандинаки то и дело перекладывал с места на место карту Корфу и явно не хотел глядеть на Кадыр- бея и Фетих-бея.
Турки молчали, как истуканы, сидя в креслах перед Ушаковым. Благообразная физиономия Кадыр-бея выражала угодливую готовность ко всему, что скажет русский адмирал. Фетих-бей, наоборот, был угрюм. Он ненавидел Ушакова: и потому, что последний из-за какой-то девчонки запретил ему съезжать на берег, и потому, что русский адмирал не желал признавать волчьих законов войны, по которым привык жить Фетих- бей. «Только подумать, – мрачно размышлял турок, – за все время похода ни одной хорошей резни, ни одного пиастра из чужого кошелька, ни одного раба, ни одной женщины, захваченной как добыча!..» Вдобавок Ушаков обещал отрешить Фетих-бея от командования, если тот еще раз допустит нечто подобное случаю с «Женере».
И, несомненно, осуществил бы угрозу, невзирая ни на что.
Стараясь скрыть злобу, Фетих-бей избегал встречаться взглядом с глазами Ушакова.
Внимательно оглядев собравшихся, адмирал сказал:
– Французы готовят высадку на западном берегу Корфу. Вспомогательные войска к нам прибыли. Откладывать штурм больше нельзя. Силами соединенной эскадры предлагаю немедленно атаковать Видо. Мы начнем атаку с сухого пути, на наружные укрепления Святого Роха, Святого Авраама и Сан-Сальвадора. Неприятель вынужден будет обратить сюда большую часть сил, и тем облегчит нашему флоту его задачу. Видо – ключ Корфу.
Кадыр-бей ответил неопределенно, как заправский дипломат:
– Осуществление такого замысла высоко оценили бы всемилостивейшие государи наши. И да будет благословение аллаха над всем, что ведет к благу!
– Полагаю ваши слова за ваше согласие, – решительно проговорил Ушаков.
Кадыр-бей только вздохнул и покосился на Фетих-бея.
– Флотом нельзя взять Видо, – буркнул Фетих-бей. – Флотом никогда и никто не брал сухопутных укреплений!
Он взглянул на Ушакова и побледнел. Глаза адмирала смеялись.
– Вас тоже когда-то не было, ваше превосходительство, но вы есть, что совершенно неоспоримо, – улыбаясь, произнес Ушаков. – Было время, когда корабли ваши не обшивали медью, но теперь обшивают, и хорошо делают.
Кадыр-бей снова покосился на Фетих-бея. Тот слишком явно выказывал свою неприязнь к Ушакову, не желая понимать сказанное адмиралом. Ушак-паша мог рассердиться, а это не входило в расчеты Кадыр-бея, верившего в счастливую звезду прославленного победами русского адмирала. Однако он тут же задумался над словами Фетих-бея. «А что, если победа отвратила свое лицо от Ушак-паши?.. Тогда Фетих-бей повторит те же самые слова, которые произнес сейчас, в Стамбуле, где сидит в адмиралтействе один из злейших врагов Кадыр-бея. Мало того, что сидит, но и пользуется расположением капудана-паши Гуссейна, проходит всюду, словно червь сквозь дерево, и может подточить самый крепкий дуб… Конечно, если атака Видо будет успешной, все обойдется, но будет ли она успешной?..»
– Войска наши… – Кадыр-бей почесал щеку, затем погладил бороду и с тревогой посмотрел на Ушакова. – Войска наши составляют лишь третью часть войск, какие необходимы для овладения крепостью. У нас тысяча семьсот солдат, присланных пашами, две тысячи пятьсот от Али и около двух тысяч русских.
Ушаков спокойно ответил:
– Больше у нас не будет. И мы начнем действовать с теми силами, кои имеем. Я не собираюсь сидеть у Корфу до второго пришествия…
А Сарандинаки воскликнул:
– Две тысячи русской пехоты стоят пяти тысяч всякой другой! Кроме того, к нам присоединятся жители Корфу под командой Булгари!
– Если русские солдаты так хороши, пусть они и возьмут крепость, – не очень внятно пробормотал Фетих-бей.
Ушаков слегка пожал плечами.
– Мы и возьмем ее.
– Арнауты не умеют сражаться на воде, – угрюмо прибавил Фетих-бей.
– Арнаутам не придется сражаться на воде, они будут штурмовать укрепления с суши, – невозмутимо парировал Ушаков.
Тут до слуха адмирала долетели приглушенные восклицания:
– Подлецы! Куклы в чалмах! Привыкли чужими руками жар загребать!
Это не выдержал Шостак.
– Тише, – попытался урезонить его Балашов.
– Думаете, что сии турецкие мумии поймут? – раздраженно отмахнулся Шостак.
Адмирал остановил разгорячившегося капитан-лейтенанта вопросом:
– Вы хотите высказать ваше мнение, Шостак?
– Всенепременно! – отозвался тот. – Атаковать Видо! Вы приказали! Значит, решено! Все!
Ушаков одобрительно наклонил голову и повернулся к Сарандинаки:
– Ваше мнение, полагаю, в ответе вашем адмиралу Кадыр-бею.
– Да, Федор Федорович! – горячо промолвил командир флагманского корабля. – И я не понимаю адмирала Фетих-бея! Если арнауты не умеют сражаться – учить их поздно. Кого еще ждать нам?.. Французов из Анконы?
Впервые за время совещания он посмотрел на Фетих-бея, как бы подчеркнув, что адресует этот вопрос ему.
Турок опустил глаза.
– Не мыслю, чтобы кто-нибудь из нас желал этого, – многозначительно сказал Ушаков, скользнув холодным взглядом по Фетих-бею.
Фетих-бей промолчал. Он прекрасно понял, что в словах Ушакова было предупреждение.
– Я считаю, что нам остается лишь выполнить ваш план, Федор Федорович, – твердо произнес молчавший до сих пор Сенявин. – Медлить не для чего, и нет на то времени.
– Атаковать! – выкрикнул Шостак. – Атаковать Видо и штурмовать Корфу!
Кадыр-бей уставился косящими глазами на загнутые носки своих туфель.
– Деревом не пробить камня, – сказал он, считая необходимым на всякий случай противиться решению Ушакова до последней возможности.
– Деревом не пробить камня, – как эхо, повторил Фетих-бей.
Ушаков решил не затягивать спор.
– Разногласия наши бесполезны, – сказал он. – Корфу должен быть взят. И всякий будет выполнять то, что ему посильно. Турецкая эскадра займет вторую линию, первая линия будет наша. Метакса, дайте сюда сигналы…
По мере того как адмирал объяснял план предстоящего штурма и значение каждого из ста тридцати сигналов, составленных им для объединенной эскадры и ее совместных действий с десантными отрядами, Кадыр-бей все больше приходил в умиление. Он не был щепетилен и не собирался расстраиваться из-за того, что ему и его подчиненным не доверили хотя бы один важный участок штурма. Куда важнее было другое: распределение опасностей и приятных плодов удачи. Условия оказались настолько выгодными, что против них не устоял бы сам пророк. Русские соглашались взять на себя почти все опасности, а славу предлагали разделить пополам. Стоило ли противиться?..
Качнув остроконечной шапкой, Кадыр-бей с важностью произнес:
– Мы принимаем план его превосходительства достославного адмирала русского флота. Да хранит аллах драгоценные его дни! И мы готовы занять линию, когда штурм будет назначен.
9
Штурм был назначен на восемнадцатое февраля.
Как только забрезжил рассвет, Ушаков съехал на берег, чтобы своими глазами убедиться в том, что к штурму готово все: батареи, поставленные моряками у Мандукио и монастыря святого Пантелеймона, пехота
