Тинкой уже никогда не будут.
Что и говорить: прощай нищета! Впрочем, гневить судьбу, наверное, не стоит. Правильнее сказать: прощай бедность! Ведь нищета — это когда холодильник пуст, а как его наполнить неизвестно. А бедность — это когда знаешь, как заработать на продукты, вот только денег нет даже на холодильник…
Тревожно пропищал зуммер ноута — на экране заморгала напоминалка: пора подниматься на поверхность, время связи с заказчиком. Леонид сбросил сообщение, сделал ещё один круг: бутерброд, чеснок, чай, а потом поглубже откинулся в складном матерчатом шезлонге. Работа двигалась: 'черепашки' поедали неизвестность, как черви прогрызают яблоко — картинка на экране росла, а масштаб автоматически укрупнялся. Рукава, изгибы, уровни… Клиент может и обождать. И если у Тинки её 'лошадки' работают так же споро, то испытания они закончат до конца недели, а там и обещанный исполкомом акт о внедрении…
И большие, настоящие заказы!
Будет возможность снять офис, поместить объявления в газеты, поклеить рекламу… 'трёхмерное сканирование крупных промышленных объектов'! 'Семейство роботов-маркшейдеров, увязанных в единую киберсистему'. Звучит!
Вот только словечко нужно подобрать: 'черепашка' не нравится Тинке, а ему 'лошадка' не по душе. Нужно что-то тёплое и ёмкое. Роботы и киберы — старо и затаскано. Роботинки? Киберяшки?..
А клиент подождёт. Да и о чём говорить? Что всё в порядке? Глупости! Это когда караул с криками 'амба' и 'всё пропало', тогда и звонки, и песни про 'форс-мажоры', про стихию с 'обстоятельствами'. Но пока плановая работа — бутерброды и чай куда уместнее пустого дежурного звонка.
Леонид доел бутерброд и в сомнении покосился на кулёк с едой. Нет. За следующий кусок мяса он примется, когда 'черепашки' уйдут настолько далеко, что придётся идти вслед за ними. Разумеется, часть самоходок придётся вернуть: границы исследуемой области катакомб определены заказчиком.
Но это ещё минут тридцать-сорок. А пока…
Леонид допил чай и задумался.
Первым делом — квартира.
Хватит ютиться по углам и комнатам! Они снимут свою, отдельную квартиру! Может, и двухкомнатную. А что? Спальня и кабинет! И хорошо бы с большой светлой лоджией. И машину отремонтировать. Срочно! Восьмёрка-развалюшка уже давно крыльями хлопает, даже мыть страшно, не то что ездить. Стартер, помпа… да! Квартира, машина… а цепторские тазики как-нибудь в другой раз.
Тинка-выдумщица! — тратить аванс на кастрюли… где она их хранить будет? Под кроватью? Так там всё инструментами занято. Утром едва не поссорились из-за железа. Ей, видите ли, надоело у хозяйки просить…
Один из 'рукавов' растущего трёхмерного лабиринта замигал красным. Леонид протёр руки влажным платком и переложил ноут со столика к себе на колени. К его большому сожалению, аварийный сигнал перезагрузкой не убился, а тестирование только подтвердило диагностику системы: неисправность самоходки.
'Так-то, — подумал Леонид. — Не говори гоп…'
Он собрал остатки еды в кулёк, ещё раз вытер руки платком и распечатал схему коридора, в котором 'подвисла' одна из 'черепашек'.
Немного успокаивало полное отсутствие контакта: ни звука, ни 'картинки'. Если 'ва-аще' ничего не работает — скорее всего, чепуховая неисправность: фишка соскочила или что-то с питанием.
Это когда всё работает, но 'не так'… о! Тогда и наступают кишкомотальные времена: попробуй отыскать битую микросхему или сбой в программе. Тем более что остальные стереотипные изделия продолжают исправно 'фунциклировать'…
Леонид вернул ноутбук на столик и выбрался из шезлонга. Он взял из сумки фонарь, ещё раз глянул на схему маршрута и пошёл в сторону уснувшего механизма…
Луч фонаря выхватывал рубленые стены, тени плясали и корчились, было тихо, сухо, спокойно. Ему нравилось здесь работать: удивительно мирно. Все проблемы там, полусотней метров выше. А здесь ни суеты, ни давки. Никто не дышит в спину и не загораживает горизонт. Впрочем, горизонтом местность, конечно, не баловала… не заладилось у неё с горизонтом. Зато во всех других отношениях убежище что надо! Здесь нет тёщи, для которой зять — придурок: вместо того, чтобы идти работать, дни и ночи просиживает у 'телевизора с кнопками'. И хозяйки коммуналки здесь нет, с её вечным ворчанием о скрипе кровати, — спать ей мешает! Вот и приходится с Тинкой в посадку за город ездить — какой же секс без стонов, криков и седьмого пота?!
Леонид остановился и с нежностью погладил шершавую поверхность ракушечника: не зря судьба привела его в подземелье. Вот куда нужно бежать от проблем — в катакомбы! Здесь классно! А наверху — мрак и скрежет зубовный.
'Обидно, конечно, — подумал Леонид, — на пороге успеха радуюсь не пройденному пути, а булке с колбасой и перспективам секса без оглядки на ревнивых соседей'.
Он сверился со схемой — цель рядом. Наверное, за тем поворотом. 'Похоже, пришли…'
Он сделал ещё несколько шагов и понял, что не столько 'пришли', сколько 'приехали': посреди коридора свернулся калачиком человек, он тихонько поскуливал. Повсюду валялись обломки самоходки, какие-то манипуляторы ещё дёргались. А в шагах пяти дальше лежал покойник с большим, длинным пистолетом в правой руке.
'Это он в черепашку стрелял? — немного заторможено подумал Леонид. — А в 'скрюченного' нечаянно попал? Случайный прохожий? А мне теперь что делать?'
'Прохожий' едва слышно вздохнул и чуть шевельнулся.
— Эге, парень! — обрадовался Леонид. — Да ты живой!
Он присел рядом со скрюченным, перевернул его на спину и понял, что радоваться было нечему: скулёж прекратился, а под человеком натекла большая лужа крови, он перестал дышать и уже не двигался. Леонид осмотрелся. Ему было понятно, что убираться отсюда нужно немедленно и со всей прытью, на какую только способен.
Но что-то его не отпускало.
Рядом чувствовалось что-то лишнее и чужое…
Леонид зябко повёл плечами. Ощущение недоброго присутствия не проходило. Даже усилилось. Стало холодно. И сыро. Он направил луч фонаря на покойника с пистолетом и увидел у него вместо глаза чёрную вздутую рану.
— А моя черепашка, значит, отстреливалась? — криво пошутил Леонид. Его голос звучал растерянно и жалко. — Сообразительная такая 'лошадка': отыскала где-то оружие, запаслась патронами…
Через секунду он разглядел пистолет и у 'скрюченного'.
— Однако!
По всему выходило, что 'скрюченный' увидел самоходку, испугался и принялся её топтать. На шум кто-то пришёл, и 'скрюченный' с перепугу пальнул в любознательного прохожего. Но у пришедшего тоже был пистолет, и они устроили состязания по точности стрельбы.
И победили. Оба.
А в результате на руках два трупа и неясный криминал: то ли 'непредумышленное убийство', то ли 'нарушение техники безопасности, повлёкшее за собой человеческие жертвы'.
Давящее на психику ощущение чужого присутствия исчезло, и Леонид будто проснулся: обрёл способность думать и действовать. Он отыскал материнскую плату уничтоженной 'черепашки', вытащил из колодки чип оперативной памяти, положил его в нагрудный карман рубашки и побежал обратно, к своему командному пункту. У компьютера он не решился тратить время на сбор самоходок: ограничился командой 'спрятаться и замереть', собрал кресло, столик, сложил ноут с принтером и быстрым шагом двинулся к выходу.
'Звоню в милицию, — решил Леонид, поднявшись до уровня, на котором обычно проходили экскурсии. — Как выйду на поверхность, первым делом в милицию!'
Но в милицию звонить не сложилось: мобила, оказавшись в зоне действия связи, немедленно отсчитала десяток неотвеченных звонков. Первые два от Герасимова — как договаривались, полчаса назад. Пунктуальный, однако, заказчик попался! Остальные от Тинки.
