— Я.., я.., я, — только и мог выдавить Лентан.
— Вы ввели меня в заблуждение, сэр, — констатировал астролог со все возрастающим достоинством, в соответствии с которым росла, похоже, величина его воротника. — Вы заставили меня поверить, что разделяете наш интерес к звездам, их обращению и месту в небесах.
— Да! Это так! — Лентан стиснул испачканные руки. — Вы делали вид, что интересуетесь научным изучением того, как звезды управляют нашей жизнью…
— Богохульство! — воскликнула Каландра, содрогнувшись всем телом.
— И однако, ныне я обнаруживаю, что вы связались с.., с…
Слов волшебнику не хватило. Его воротник закрыл лицо, над зубчатым краем гневно сверкали горящие глаза.
— Нет! Пожалуйста, позвольте мне объяснить! — заторопился Лентан. — Знаете, мой сын Пайтан рассказал мне, что люди верят, будто был такой народ, который жил на звездах, и я подумал…
— Пайтан тебе рассказал! — возмутилась Каландра, пораженная таким оборотом дела.
— Люди жили на звездах! — возмутился астролог, голос которого приглушал воротник.
— Но это было так похоже.., и, конечно, объясняет, почему древние путешествовали к звездам, и соответствует учениям наших священников о том, что когда мы умрем, то станем звездами.., а мне так не хватает Элитении…
Последние слова он произнес дрожащим, просительным тоном, которой пробудил в его дочери жалость. На свой лад Каландра любила отца, так же как она любила брата и младшую сестру. Это была суровая, непреклонная и нетерпеливая любовь, но все же любовь, и Каландра коснулась холодными тонкими пальцами руки отца.
— Папа, не переживай так. Я не хотела сделать тебе больно. Я просто думала, что ты обсудишь это со мной, вместо.., вместо этой толпы в «Золотом лугу». — Каландра не смогла удержать всхлипа. Вынув безукоризненно чистый и выглаженный платок, она поднесла его к глазам.
Слезы дочери (не то чтобы непреднамеренные) повергли Лентана Квиндиниара на замшелый пол и погребли на глубине двенадцати ладоней.
Ее плач и трепетание воротника волшебника — это было уж слишком для эльфа средних лет.
— Вы оба правы, — сказал Лентан, виновато поглядывая то на него, то на нее. — Теперь-то я это понял. Я совершим ужасную ошибку, и, когда священник явится, я немедленно отправлю его обратно.
— Когда он явится! — Каландра воззрилась на отца совершенно сухими глазами. — Что ты подразумеваешь под этим? Пайтан сказал, что он не придет.
— Откуда Пайтан знает? — спросил Лентан. — Он что, говорил с ним после меня? — Эльф сунул руку в карман шелкового жилета и вытащил измятый кусок бумаги. — Взгляни, доРегая.
Он протянул ей письмо. Каландра выхватила его и прочитала. Ее глаза могли бы прожечь в бумаге дырки.
— «Когда ты увидишь меня, я буду на месте». Подписано — «Людской священник». Ого! — Ка ландра бросила лист отцу. — Это самое смешное — Пайтан шутит шуточки. Никто в здравом уме не пошлет такое письмо, даже человек. Вот уж вправду «людской священник»!
— Возможно, он вовсе и не в здравом уме, — зловеще сказал мастер-астролог.
Свихнувшийся людской священник направлялся в ее дом!
— Избави Ори!
— пробормотала Каландра, ухватившись за край лабораторного стола, чтобы не упасть.
— Ну ничего, моя доРегая, — сказал Лентан, обнимая ее за плечи. — Я обо всем позабочусь. Предоставь это мне. Тебя это ни в малейшей мере не должно смущать.
— А если я могу чем-нибудь помочь… — мастер-астролог понюхал воздух — с кухни пахло жареным таргом, — ..я буду счастлив предложить свою помощь. Я даже оставлю без внимания слова, сказанные в запале.
Каландра не обратила на волшебника никакого внимания. К ней вернулось самообладание, и она думала теперь о том, как найти беспутного братца и выжать из него признание. Она не сомневалась — ну, разве что чуть-чуть, — что все это устроил Пайтан шутки ради. Он, вероятно, от всей души смеется над ней. Интересно, долго ли он будет смеяться, когда она вдвое урежет ему содержание?
Оставив отца и астролога заниматься в подвале чем им угодно, Каландра вихрем пронеслась по лестницам. Она прошла через кухню, и судомойка прикрылась посудным полотенцем при ее появлении. Поднявшись на третий ярус дома — там находились спальни, — Каландра остановилась перед дверью в комнату брата и постучала.
— Пайтан! Открой немедленно!
— Его там нет, — послышался сонный голос сзади, из холла.
Каландра постучала еще раз. Ни звука.
Повернувшись, Каландра пересекла холл и вошла в комнату младшей сестры.
Одетая в кружевную ночную сорочку, обнажавшую плечи и едва прикрывавшую грудь, Алеа та развалилась в кресле перед туалетным столиком, лениво расчесывая волосы и любуясь своим отражением. Волшебнее зеркало нашептывало ей комплименты и полезные советы.
Каландра остановилась на пороге, не в силах выговорить ни слова.
— Что ты себе позволяешь! Сидишь полураздетая среди белого дня с открытой дверью! Что, если пройдет кто-нибудь из слуг?
Алеата томно подняла глаза. Она проделывала это медленно и неторопливо, зная, какое это производит впечатление, и наслаждаясь им.
Глаза юной эльфийки были ярко-голубые, но в тени тяжелых век и длинных густых ресниц казались лиловыми. Так что когда она широко их раскрывала, казалось, что цвет глаз совершенно меняется Множество эльфов посвящало этим глазам сонеты, а один, по слухам, даже умер ради них.
— О, один-то слуга уже проходил, — сказала Алеата без малейшего смущения.
— Посыльный.
Он пробегал через холл раза три за последние полчаса.
Она отвернулась от сестры и принялась расправлять кружева ночной сорочки, открывая длинную стройную шею.
У Алеаты был низкий глубокий голос, который звучал так, как будто она вот-вот заснет глубоким сном. В сочетании с полуприкрытыми глазами это производила впечатление сладостной безмятежности, вне зависимости от того, что она делала и где находилась. Среди лихорадочного веселья королевского бала Алеата — не обращая внимания на ритм музыки — могла танцевать медленно, почти впадая в дрему, всем телом приникнув к кавалеру, что создавало у него приятное впечатление, что без его поддержки она просто осядет на пол. Томный взгляд был устремлен прямо ему в глаза, в лиловой глубине вспыхивали искры, отчего кавалер начинал думать о том, как бы сделать так, чтобы эти глаза раскрылись.
— О тебе ходят сплетни в Эквилане, Теа! — вскричала Каландра, поднося к носу платок, поскольку Алеата как раз брызгала благовониями на шею и грудь.
— Где ты была в темновремя?
Лиловые глаза приоткрылись — Алеата никогда не тратила сил на то, чтобы очаровать свою сестру.
— А почему это тебя так интересует? Что попало тебе за корсет нынче с рассветия, Калли?
— Рассветия? Уже почти виновремя! Ты проспала полдня!
— Если тебе непременно нужно это знать, то я была с лордом Кеванишем и мы ходили в Темно…
— Кеваниш! — Каландра аж задохнулась. — Этот солдафон! Все приличные эльфы отказали ему от дома после той злосчастной дуэли. Это из-за него бедная Луцилия повесилась, а он еще брата ее убил! А ты, Алеата.., ты показываешься с ним…
Каландра умолкла.
— Чепуха. Луциллия была дурой, поверив, будто такой кавалер, как Кеваниш, способен влюбиться в нее. А ее брат был еще большим дураком, потребовав удовлетворения.
Кеваниш лучший стрелок в Эквилане.
— Есть еще такое понятие, как честь, Алеата! — Каландра подошла к креслу и встала у нее за спиной, положив руки на спинку кресла. Со стороны могло показаться, что она едва сдерживается, чтобы не
