— Ваше Величество, я уже видел его прежде.
— Мне известны ваши обширные связи, Понс. — Выпитая сталагма явно настроила короля на саркастический лад.
— Не в Некрополисе, сир. Вообще не здесь. Я видел его этим утром… в видении.
Король поставил чашу на поднос, так и не сделав ни глотка.
— Мы хотим видеть его… и принца. Понс поклонился:
— Очень хорошо, сир. Привести их сюда или в зал приемов?
Король оглядел комнату. Она звалась залой для игр и была гораздо меньше зала приемов. Зала для игр была ярко освещена, вдоль стен стояли во множестве столы из травы-кэйрн, предназначенные для игры в рунные кости. На каждом столе высились четыре кучки прямоугольных белых костей, на которых были начертаны голубые и красные руны. Стены залы украшали гобелены, изображавшие самые славные битвы в истории Абарраха. Здесь было тепло, сухо и уютно, комната обогревалась паром, идущим по железным, отделанным золотом трубам.
Дворец обогревался паром — весьма удобное нововведение. В прежние времена дворец, первоначально бывший крепостью, одно из первых сооружений, построенных прибывшими на Абаррах сартанами, не был оснащен подобными механическими приспособлениями — они не были нужны. Кое-где и по сей день можно было видеть следы рунной вязи, дававшей жившим во дворце людям тепло, свет и чистый воздух. Однако большинство рун было намеренно стерто — государям почему-то не нравился их вид.
— Мы примем наших гостей здесь, — решил Клейтус, с чашей сталагмы в руке уселся за один из игральных столиков и принялся рассеянно расставлять рунные кости, словно готовился к игре.
Понс дал знак слуге, тот — охраннику, который немедленно покинул залу и вскоре вернулся с двумя пленниками, окруженными стражей. Принц шел гордо и спокойно, хотя он явно с трудом сдерживал кипевший в нем гнев. Одежда его была порвана, волосы растрепались, губа вспухла, а на лице виднелся синяк.
— Сир, позвольте мне представить Эдмунда, принца Кэйрн Телест, — проговорил Понс.
Принц слегка склонил голову, но не поклонился так, как того требовал придворный этикет. Король прекратил расставлять кости и, удивленно подняв брови, посмотрел на молодого человека.
— На колени перед Его Королевским Величеством! — почти не разжимая губ, прошипел шокированный канцлер.
— Он мне не король, — ответил принц Эдмунд, горделиво вскинув голову. — Как правитель Кэйрн Телест, я почтительно приветствую его.
Принц снова склонил голову с достоинством и гордостью.
По губам короля скользнула улыбка. Он поставил на место очередную кость.
— Как я полагаю, Его Величество таким образом приветствует меня, — продолжал Эдмунд, сдвинув брови (Его лицо потемнело от сдерживаемого гнева.), — принца земли, которую ныне постигла злая участь, но которая некогда была прекрасной, богатой и могучей державой.
— Да, да, — проговорил король, задумчиво потирая уголок губ рунной костью, которую все еще держал в руке. — Я рад приветствовать принца Кэйрн Телест. А теперь, канцлер, — он обратил лицо, полускрытое черным капюшоном, к Эпло, — как зовут этого чужестранца?
Принц задохнулся от возмущения, но промолчал, вспомнив, должно быть, о своем народе, умирающем от голода в пещере, — по крайней мере, так говорилось в докладе герцога. Второй, тот, чья кожа была покрыта рунами, стоял молча, явно не испытывая ни удивления, ни почтения, ни интереса ко всему происходящему, однако его глаза видели и замечали все, не выдавая при этом его мыслей. «Весьма примечательная личность», — подумал король.
— Он называет себя Эпло, сир, — с глубоким поклоном ответил Понс. Ему очень хотелось прибавить: это опасный человек. Человек, единожды утративший власть над собой, но больше он не повторит подобной ошибки. Человек, который привык держаться в тени, словно с детства знал, что тот, кто привлекает к себе внимание, становится отличной мишенью.
Король откинулся на спинку кресла и взглянул на Эпло из-под полуопущенных век. Казалось, все происходящее настолько утомляет Клейтуса, что его даже клонит в сон. По спине Понса пробежал неприятный холодок. Его Величество пребывал в том настроении, когда его следовало особенно опасаться.
— Ты не склонился перед нами. Мы полагаем, ты тоже заявишь нам, что мы — не твой король.
Эпло пожал плечами и улыбнулся:
— Я не хотел вас оскорбить.
Его Величество прикрыл дрогнувшие губы рукой и кашлянул, прочищая горло:
— Мы не оскорблены… ни тобой, ни принцем. Полагаю, со временем мы придем к пониманию.
Он погрузился в размышления. Принц Эдмунд начал нервничать. Его охватило нетерпение. Его Величество бросил на принца быстрый взгляд и жестом изящной холеной руки указал на место за столом:
— Вы играете, Ваше Высочество? Эдмунд растерялся:
— Да, сир… Но много времени прошло с тех пор, как я играл в последний раз. У меня было не слишком много времени для развлечений, — с горечью прибавил он.
Король взмахнул рукой, словно бы отметая все оправдания и извинения:
— Мы собирались было отказаться от нашей вечерней игры, но теперь полагаем, что для этого нет причин. Быть может, мы быстрее придем к пониманию за игральной доской. Вы присоединитесь к нам, сэр? Просим простить нас, но… возможно, вы тоже принц… или… или наделены королевской властью?
— Нет, — коротко ответил Эпло, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения.
— Нет, вы не присоединитесь к нам, или — нет, вы не принц, или — нет вообще? — с улыбкой поинтересовался король.
— Полагаю, сир, вы хорошо обрисовали ситуацию. — Эпло не отрываясь смотрел на игральные кости, и это не ускользнуло от внимания короля. Государь позволил себе рассмеяться:
— Идите сюда, садитесь с нами. Эта игра сложна, в ней множество тонкостей, но обучиться ей довольно легко. Мы научим вас. Понс, ты, разумеется, будешь четвертым.
— С наслаждением, сир, — ответствовал канцлер.
Понс был не слишком искусным игроком, а потому редко удостаивался чести играть с королем — тот не любил неопытных. Но настоящая игра нынче вечером будет вестись на совершенно другом уровне — на том, где Лорд Канцлер мог поспорить мастерством с кем угодно.
Принц Эдмунд колебался. Понс понимал, о чем думает сейчас молодой человек. Не уронит ли это его достоинство, не принизит ли важность его миссии? Или, быть может, с точки зрения политики будет лучше уступить королевской прихоти? Будь это возможно, канцлер уверил бы принца, что это не имеет значения: судьба молодого человека была уже предрешена.
На мгновение Лорду Канцлеру стало жалко принца. Эдмунд было молод, но серьезно относился к своим обязанностям и действительно хотел спасти свой народ. Жаль, что он не понимает, что он только еще одна фигурка в игре Его Величества, которую можно поставить туда, куда будет удобно королю, или просто сбросить с доски… если это понадобится Его Величеству.
В конце концов воспитание принца взяло верх над его чувствами. Он подошел к столу и, заняв место напротив короля, начал расставлять кости в начальном положении — они должны были располагаться наподобие стен крепости.
Эпло некоторое время колебался, но, возможно, это было продиктовано всего лишь нежеланием выходить из тени на яркий свет. Наконец он тоже пошел к столу и сел. Руки он держал под столом. Понс сел напротив него.
— Начинать, сударь, — проговорил канцлер, заметив, как король приподнимает бровь, и разгадав этот знак, — нужно с расстановки костей следующим образом: те, что отмечены голубыми рунами, должны лежать в основании, отмеченные красными рунами ставятся на них, а те кости, на которых и голубые и красные руны, служат укреплениями.
Король окончил строительство своей стены. Принц, охваченный гневом и отчаянием, не мог сосредоточиться на том, чтобы правильно построить свою стену. Понс делал вид, что увлечен расстановкой
