Вижу ветви и сучья, которые проносятся мимо, на мгновение выбрасываю вперёд руки, чтобы ухватиться за ствол, и тут же левым боком налетаю на толстый нижний сук. Удар страшен. Такое ощущение, что разламываюсь пополам. Сломанной куклой валюсь на землю. Теперь только в ней вижу своё спасение. Боль выжигает внутренности. Я пытаюсь закричать, но крик растворяется в четырёх взрывах, последовавших один за другим. Кажется, что весь остров целиком приподнимается, чтобы меня ударить. Невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть. Воздух остывающим бетоном давит со всех сторон, не оставляя возможности перевести дыхание. С облегчением впускаю в себя мутно-розовую мглу, которая быстро заволакивает сознание.
Может, я наконец-то умер?
III
Отто очнулся уже утром. Недоверчиво, боясь пошевелиться, он прислушался к боли, грызущей левый бок, и открыл глаза.
Утро давно наступило. Мир был залит режущим воспалённые глаза солнечным светом, завален изодранными в щепки деревьями и битым камнем, и до краёв наполнен тишиной.
Испугавшись, что оглох, Отто пошевелился. Боль в левом боку усилилась, заныли многочисленные ссадины и ушибы по всему телу, но шорох откатывающихся от него камешков и треск сучьев, успокоил его. Нет, со слухом было всё в порядке. На этом хорошие новости заканчивались. Правая нога на его попытку встать тут же отозвалась острой, прострелившей тело, болью.
Он попробовал подняться, и понял, что на этот раз ему крепко досталось. По-видимому, несколько рёбер с левой стороны были сломаны; они стесняли дыхание и сковывали движения. Превозмогая боль, подтягиваясь на руках, ему удалось выбраться из расщелины между тремя плоскими камнями. Взрыв не потревожил их, и они прикрыли его своими многотонными покатыми спинами.
'Наглядная демонстрация первого правила выживания, — подумал Отто. — Не высовывайся'!
Но его ирония в этих обстоятельствах казалась жалкой и неуместной. У него сильно кружилась голова, в глазах плавали звёзды, тошнило.
'Похоже на сотрясение', — с досадой подумал он, ощупывая огромную шишку на лбу. Придерживаясь за пень метровой высоты, осторожно, чтобы не зацепить раненую ногу, ему удалось подняться.
Отто покрутил головой, радуясь, что хотя бы с шеей всё в порядке, и замер перед открывшейся картиной: ни одного уцелевшего дерева, ни одного знакомого валуна. Остатки берёзы, на которую он налетел, лежали тут же неподалеку. Отто недоверчиво ощупал свою шишку. 'Неужели это я её так?' Но было не до смеха.
Он стряхнул с себя мусор, и приподнялся на здоровой ноге над своим укрытием. Да, мир изменился. Таинственного острова больше не было. Была свалка строительных материалов: леса, камня, щебня. Теперь должно было пройти немало лет, чтобы всё это как-то ожило, поднялись новые деревья, распустились старые, всё опять зацвело, зазеленело и прикрыло наготу камня.
Отто попытался отыскать валун, с которого его сбросило, но не смог. Всё вокруг было плоским, серым и безжизненным. Тогда он решил выйти к воде, а там, двигаясь вдоль берега, найти место взрыва. Тогда можно будет определить, хотя бы примерно, где же они были с Василием…
Василий!
Он почувствовал жжение в области сердца. Взрывная волна могла его бросить сюда же, и сейчас он, возможно, лежит где-то неподалеку.
Его необходимо найти.
Но сначала, конечно, нога. Отто присел на спину одному из валунов и осторожно ощупал ногу. Когда его пальцы опустились ниже колена, волна боли выдавила стон.
И опять болезненно сжались повреждённые рёбра. Скверно. Очень. Нога была сломана. Отто поёрзал на камне, чтобы с большим удобством откинуться на ствол дерева, лежащий под таким углом, что было невозможно сообразить, откуда оно упало.
Он осторожно закатал правую штанину выше колена: огромная, в полноги гематома, острая боль, большая берцовая кость смещена. Он скривился.
Ну что ж, придётся пережить и это.
Боль в боку грызла внутренности, не давая возможности сосредоточиться. Появилась одышка, в лёгких что-то хрипело и булькало. Он вытер ладонью губы и увидел кровь.
'Плохи дела'.
Он достал аптечку, нашёл в ней анестетик и сделал себе обезболивающий укол в плечо, прямо через костюм.
Когда через минуту наркотик начал действовать и боль поутихла, Отто опустил штанину и чуть приподнялся, опираясь обеими руками о камень.
'Подходящих веток искать не нужно, — подумал Отто. — Вон их сколько кругом. Небольшая обработка ножом — и надёжные лубки будут готовы. Противомоскитная сетка есть, будет, чем их связать. Потом к берегу… и не из таких переделок выбирался!'
На самом деле, эта работа отняла у него много времени и сил. Перед её началом он снял костюм, для просушки вывернул его наизнанку и аккуратно разложил рядом, на камне. Нательное бельё оставил на себе — быстрее высохнет. Потом в сломанную ногу ввёл миелорелаксант, подождал, пока не обвисли мышцы, и принялся за работу.
Солнце перевалило за полдень, когда он дрожащей рукой размазал капли пота по лицу и откинулся спиной на ствол дерева. Действие анестетика давно закончилось, и теперь он только из упрямства не вводил себе новую дозу обезболивающего. Через минуту Отто приподнялся и критически осмотрел работу.
— А ведь совсем неплохо, — сказал он.
Кость вправлена, нога намертво схвачена с трёх сторон прочными крепкими ветками, связанными между собой сеткой. Вся конструкция выглядит прочной и не занимает много места.
Он достал из вещмешка одну из аптечек и сделал себе второй укол анестетика в плечо, а затем ввёл в ногу чуть ниже колена двойную дозу бетонита — сложную смесь лекарств, питательных белков и кальция, строительного материала скелета.
Он был доволен своей работой, хотя она и довела его до изнеможения.
Ещё оставались рёбра, но тут уже ничего нельзя было поделать. Отто никак не мог придумать, чем бы плотно обмотаться, чтобы их обездвижить. Использовать вещмешок из штанин? А куда переложить аптечки и спецпитание? Потом вспомнил о топливном мешке.
'Если от него хоть что-нибудь осталось, то можно будет нарезать полосы и сделать себе приличный корсет. Нужно идти к берегу…'
Пока он резал и обтачивал древесину, придавая ей нужную форму, у него было время оглядеться. И сейчас он хорошо понимал, что выбираться отсюда будет делом не простым: его окружали завалы сучьев и лабиринты беспорядочно разбросанных камней. Поэтому, наслаждаясь отдыхом от боли и работы, Отто не торопился. Он вытряхнул на камень рядом с костюмом содержимое вещмешка: три телефона, один бинокль (ну да, правильно, второй оставался у Василия!), зажигалки, салфетки, пеналы с едой, аптечки.
Отто собрал аптечки аккуратной стопкой. Кряхтя и постанывая, дотянулся до куртки, вытащил из кармана свой пенал и высыпал медикаменты из него в вещмешок. Потом педантично собрал анестетики и сложил их в освободившуюся коробку. Всего получилось одиннадцать ампул.
'Каждая держит три-четыре часа, — подумал Отто. — Значит, со сном проблем быть не должно, а днём буду терпеть. На недельку хватит, а там, глядишь, и отпустит…'
Боль в левом боку теперь беспокоила сильнее перелома. Отто по-прежнему не мог сделать полный вдох. Вдобавок, начала мучить жажда.
Он собрался с духом и задрал рубашку, пытаясь рассмотреть бок. Его природная сухость сыграла с ним злую шутку: будь на нём хоть немного жира, удар о ветку получился бы мягче, и всё бы, возможно,
