перебьют друг друга, мы сможем сами свободно распоряжаться своей жизнью без чьего-то вмешательства.
Хаг Рука непонимающе покачал головой. Его это не интересовало.
— Бог он или нет, этот Эпло, а я должен убить его, — пробормотал он. — Но как, скажите на милость, мне это сделать?
— Дай мне время до завтра, — сказала Сианг. — Сегодня ночью я займусь изучением этого вопроса. Я уже говорила тебе, что читала древние книги очень давно. А тебе, Хаг Рука, нужно выспаться.
Он ее уже не слышал. От выпитого вина и усталости он потерял, к счастью для себя, способность что- либо ощущать. Он уронил голову на ее стол, уткнувшись щекой в запачканные кровью доски и вытянув руки над головой. В одной из них все еще был зажат стакан.
Сианг встала. Опираясь о стол, медленно обошла его и остановилась возле Хага. Давным-давно, когда она была еще молода, она бы сделала его своим любовником. Она всегда предпочитала в качестве любовников людей, а не эльфов. У людей горячая кровь, они напористы, агрессивны — пламя, сгорающее быстрее, горит ярче. Опять же люди вовремя умирают, оставляя тебя свободной для последующих увлечений. Они живут не так долго, чтобы успеть надоесть.
Большинство из людей. Большинство, не испытавшее на себе прикосновение богов, их проклятье.
— Бедная букашка, — пробормотала Сианг, положив руку на плечо Хага. — В какую страшную паутину ты попала? И какой паук, хотела бы я знать, сплел ее? Судя по всему, не кенкари. В этом я, пожалуй, ошибалась. Их собственные крылышки тоже могут запутаться в этом клубке хитросплетений. Должна ли я помочь тебе? Должна ли вмешаться? Ты знаешь, Хаг, это в моей власти, — Сианг рассеянно провела рукой по гриве черных с проседью волос, спутанными прядями спадавших ему на спину. — Я могу помочь. Но мое ли это дело? Что мне до этого?
Рука Сианг начала мелко подрагивать. Она положила ее на спинку стула, тяжело оперлась на него. Опять вернулась слабость. Теперь это случалось с ней чаще. Головокружение, прерывистое дыхание. Она ухватилась за стул, упрямо и терпеливо ожидая, когда это пройдет. Это всегда проходит. Но придет время, и приступы станут тяжелее. И тогда настанет ее черед.
— Ты говоришь, Хаг Рука, умирать тяжело, — сказала Сианг, когда снова смогла дышать ровно. — Меня это не удивляет. Я видела немало смертей, чтобы знать это. Но должна признаться, я разочарована — мир, прощение грехов. Однако сначала нас должны призвать на суд.
А я думала, там уже ничего не будет. Эти кенкари, со своими дурацкими хранилищами душ. Души, обитающие в садах под стеклянным куполом. Какая чушь! Ничего нет, я ставила на это, — ее рука схватилась за спинку стула. — И, кажется, проиграла. Если только ты не лжешь.
Наклонившись к Хагу, она пристально, с надеждой посмотрела на него. Потом, вздохнув, выпрямилась.
— Нет, что у трезвого на уме, у пьяного на языке. И ты, Рука, никогда не лгал за все эти годы, что я тебя знаю. Суд! Прегрешения. Каких только прегрешений я не совершала! Но что я могу сделать, чтобы это исправить? Я уже бросила кости на стол. И поздно забирать их обратно. Но, может быть, бросить еще раз? Победителей не судят.
Хитрая и проницательная, она стояла, вглядываясь в темные тени.
— Что же, рискнем?
Послышался негромкий стук в дверь. Сианг улыбнулась своим мыслям не то насмешливо, не то серьезно.
— Входи.
Старец, растворив дверь, проковылял в комнату.
— Ах, бедняжка, — печально сказал он, увидев Хага, и вопросительно взглянул на Сианг. — Оставим его здесь?
— Ни у тебя, ни у меня не хватит сил, чтобы сдвинуть его с места, старина. До утра он прекрасно поспит и здесь.
Сианг протянула руку. Старец принял ее. Вместе — он со своими тающими силами помогал ее неверным шагам — они медленно прошли по темному холлу в спальные покои Сианг.
— Зажги лампу, Старец. Я сегодня буду читать допоздна.
Он выполнил ее поручение — засветил светолитную лампу и поставил на столик у ее кровати.
— Ступай в библиотеку[
— Будет исполнено, моя госпожа. Только схожу еще за одеялом — укрыть Хага Руку.
Старец уже заковылял к двери, когда Сианг остановила его:
— Друг мой, ты когда-нибудь думаешь о смерти? О своей смерти?
— Только если у меня нет более приятного занятия, госпожа, — не моргнув глазом ответил Старец. — Что-нибудь еще, госпожа?
Глава 7. КРЕПОСТЬ БРАТСТВА. Скёрваш, Арианус
На следующее утро Хаг проснулся поздно. Вино затуманило его разум, позволив усталости овладеть телом. Но это был тяжелый, не приносящий бодрости сон под воздействием алкоголя; после такого сна встают с больной головой и дурнотой в желудке. Зная, что утром с похмелья Хаг будет нетвердо держаться на ногах, Старец пришел, чтобы провести его к большой бочке с водой, установленной неподалеку от крепости для того, чтобы стражники могли освежитьсяnote 9. Старец зачерпнул ведром воды, передал его Хагу. Тот опрокинул его на себя, намочив голову, плечи, одежду. Вытирая мокрое лицо, он почувствовал некоторое облегчение.
— Сианг встретится с тобой сегодня утром, — сказал Старец, когда, по его расчетам, Хаг был уже в состоянии понимать его.
Хаг кивнул — ответить словами он еще не мог.
— Встреча назначена в ее покоях, — добавил Старец.
Брови Хага поползли вверх. Такой чести удостаивались немногие. Он удрученно посмотрел на свою мокрую и мятую после сна одежду. Старец, поняв его взгляд, предложил подобрать для него чистую рубашку. Старик заикнулся было и о завтраке, но Хаг решительно затряс головой.
Вымытый и переодетый, испытывая теперь уже не болезненную пульсацию в висках, а тупую боль за глазными яблоками, Хаг вновь предстал перед Сианг, “рукой” Братства.
Огромные покои Сианг были изысканно и причудливо обставлены в стиле, которым эльфы восхищаются. Люди находят его излишне вычурным. Вся мебель была из резного дерева, крайне редкого в Средних областях. Эльфийский император Агах'ран вытаращил бы от зависти свои глаза с подведенными веками при виде такого обилия великолепных и весьма ценных вещей. Внушительных размеров кровать можно было назвать подлинным произведением искусства. Четыре резных столпа в виде сказочных чудовищ, каждое из которых опирается на голову другого, поддерживали балдахин, украшенный такими же чудовищами, но разлегшимися во всю длину с вытянутыми лапами. С каждой лапы свисало по золотому кольцу. На кольцах висело шелковое покрывало из невиданной ткани изумительного цвета и рисунка. Ходили слухи, что покрывало обладает магической силой и продлевает эльфийке жизнь.
Правда это или нет, но от покрывала невозможно было оторвать глаз; казалось, оно само напрашивается на восхищение. До этого Хаг никогда не бывал в личных покоях Сианг. Он с благоговейным страхом уставился на мерцающий многоцветный занавес, протянул руку, дотронулся до него, сам не понимая, что делает. Покраснев, он отдернул руку, но Сианг, сидевшая в невообразимом кресле с высокой спинкой, жестом остановила его.
