место. Верни к жизни труп этого Эпло, Повелитель Нексуса, и он приведет тебя к Седьмым Вратам.
“Хотелось бы мне знать, что за игру ты затеял, — подумал Ксар, делая вид, что еще раз внимательно изучает детскую книжку, и при этом тайком наблюдая за лазаром. — Хотелось бы мне знать, какие цели преследуешь ты! Что значат Седьмые Врата для
Ксар передернул плечами и, подняв книгу, прочел вслух:
— “И все было совершено через Седьмые Врата”. Как именно? Что это означает, Наследный Государь? И имеет ли это вообще какой-то смысл? Трудно сказать. Вы, сартаны, так любите играть словами…
— На мой взгляд, это может означать многое, Повелитель Нексуса, — огонек злорадства осветил настоя щей жизнью глаза мертвеца. — Но что именно, я не знаю и не хочу знать.
Вытянув вперед голубовато-белую, испачканную кровью руку с черными ногтями, Клейтус произнес сартанскую руну и толкнул дверь.
Патринские магические знаки, защищавшие дверь, исчезли. Клейтус прошел через дверь и удалился.
Ксар мог бы сдержать своими рунами магию Наследного Государя, но не хотел понапрасну расходовать энергию. К чему беспокоиться? Пусть лазар уходит. Скорее всего он ему больше не понадобится.
Седьмые Врата. Место, где сартаны разделили мир. Кто знает, какие могущественные магические чары все еще существуют там, внутри, думал Ксар.
Если, как утверждает Клейтус, он действительно знает, где находятся Седьмые Врата, то, чтобы показать туда путь, Эпло ему не нужен. Очевидно, Эпло необходим ему для каких-то своих целей. Для чего? Да, Эпло удалось ускользнуть из когтей Наследного Государя, избежать убийственной ярости лазаров, но вряд ли Клейтус затаил на него злобу. Лазар ненавидит
Должно быть, Эпло имеет или знает что-то, необходимое Клейтусу. Интересно что? Я должен приберечь Эпло для себя, хотя бы пока не выясню…
Ксар опять взял со стола книгу и пристально вглядывался в сартанские руны, пока не запомнил их наизусть. От этого занятия его отвлек шум в коридоре и голоса, произносящие его имя.
Выйдя из-за стола, Ксар пересек комнату, открыл дверь. По коридору бродили несколько патринов.
— Что вам нужно?
— Мой повелитель! Мы прочесывали округу! — отвечавшая на его вопрос женщина остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Да? — Ксар уловил ее волнение. Патрины отличались дисциплиной и без особых причин не выражали свои чувства открыто. — И что же, дочь моя?
— Мы захватили двух пленников, мой повелитель. Мы схватили их, когда они проходили через Врата Смерти.
— Вот как! Это хорошая новость. Что…
— Мой повелитель, выслушай меня! — при обычных обстоятельствах ни один патрин не решился бы прервать Ксара. Но молодая женщина была слишком взволнована, чтобы сдержать себя. — Они оба сартаны. И один из них…
— Альфред! — высказал догадку Ксар.
— Этого человека зовут Самах, мой повелитель.
Самах! Глава сартанского Совета Семи!
Самах. Который много веков провел в анабиозе на Челестре.
Самах. Виновник разделения миров. Самах. Тот, кто загнал патринов в Лабиринт.
В этот момент Ксар почти верил в существование этой высшей силы, о которой постоянно упоминал Эпло. И он почти был готов благодарить ее за то, что она привела Самаха к нему в руки.
Глава 2. АБАРРАХ
Самах, самая желанная добыча. Самах, сартан, который придумал план разделения мира. Сартан, который внушил эту идею своему народу. Сартан, который забрал взамен их жизнь и жизнь многих тысяч других невинных. Сартан, который заточил патринов в дьявольской тюрьме Лабиринта.
“И, — мысленно сказал себе Ксар, вновь обратив взгляд к книге, — сартан, которому несомненно известно, где находятся Седьмые Врата! И не только это. Но скорее всего он откажется назвать мне место и рассказать что-либо о них. — Ксар потер руки. — Это будет безмерное наслаждение — заставить Самаха говорить!”
В каменном дворце Абарраха есть подземные тюрьмы. Эпло сообщал Ксару об их существовании. Эпло сам чуть не умер в одной из таких темниц Абарраха.
Ксар поспешил по крысиным ходам коридоров вниз, к подземной тюрьме — “катакомбы” называли их иносказательно во времена правления сартан.
Для чего использовали эти катакомбы те, древние сартаны? Как тюрьмы для мятежников из меншей? Или, возможно, сартаны даже пытались поселить мен-шей здесь, внизу, вдали от губительной атмосферы пещер на поверхности. Атмосферы, медленно отравлявшей все живое, что привезли с собой сартаны. Согласно сообщениям Эпло, здесь, внизу, кроме тюремных камер, были и другие помещения. Залы, достаточно просторные, чтобы разместить в них большое число людей. Сартанские руны, начертанные на полу, указывали путь тем, кто знал секреты их волшебства.
Вдоль стен, укрепленные на кронштейнах, горели факелы. В их свете тут и там виднелись очертания этих сартанских магических знаков. Ксар произнес слово по-сартански и увидел, как знаки слабо замерцали, возвращаясь к жизни, потом, на мгновение вспыхнув, угасли, когда их магия рассеялась и иссякла.
Ксар усмехнулся. Это была игра, которой он развлекался всякий раз, проходя по дворцу; игра, которая никогда ему не надоедала. Он видел в этих знаках символическое значение. Так же, как их волшебная сила, власть сартан на короткое время вспыхнула, а затем угасла. Рассеялась и иссякла. Так же умрет и Самах. Ксар опять потер руки в предвкушении забавы.
Сейчас катакомбы были пусты. В дни, предшествующие созданию чудовищных лазаров, катакомбы использовали для размещения в них мертвецов — мертвецов обоих видов: и тех, кто уже был оживлен, и тех, кто ждал оживления. Здесь тела умерших хранились в течение необходимых трех дней, прежде чем их возвращали к жизни. Здесь также оставляли некоторых мертвецов, которые уже подверглись оживлению, но слишком досаждали живым. Среди них была и мать самого Клейтуса.
Однако сейчас камеры были пусты. Все умершие были освобождены. Некоторых превратили в лазаров. Другие, умершие слишком давно и потому непригодные для того, чтобы стать лазарами — такие, как королева-мать, — были отпущены бесцельно бродить по залам. Когда прибыли патрины, таких мертвецов собрали и составили из них войско. И теперь они ожидали сигнала к бою.
Катакомбы были самым жутким местом в этом жутком мире.
Ксар не любил спускаться туда и не делал этого с тех пор, как впервые заглянул в них сразу после прибытия на Абаррах. Воздух здесь был тяжелым, сырым и промозглым. Зловонный запах тления все еще не исчез. Казалось, он ощущался даже на вкус. Факелы зловеще потрескивали и дымили.
Но сегодня Ксар не замечал вкуса смерти. Если и замечал, он казался ему сладостным. Выйдя из подземного хода в отсек, где находились камеры, он заметил в полумраке две фигуры, поджидавшие его. В одной из них Ксар угадал молодую женщину, с которой только что беседовал. Ее звали Мейрит. Он послал ее вперед, чтобы подготовить все к его прибытию. Хотя хорошо разглядеть что-либо в этом угрюмом сумраке было невозможно, он узнал ее по слабо светящимся в темноте голубым знакам — ее магическая сила охраняла ее жизнь в этом мире оживших мертвецов. Другую фигуру Ксар узнал по тому, что знаки на его коже не светились, но его единственный глаз горел красным огнем.
— Мой повелитель, — Мейрит с глубокой почтительностью склонила голову.
— Мой повелитель, — змеедракон в человеческом обличье тоже поклонился, но его единственный красный глаз (второго он лишился) ни на мгновение не выпускал Ксара из вида.
Ксару это не понравилось. Ему всегда не нравилось, как этот красный глаз вперивался в него, словно выжидал момент, когда Повелитель утратит-!”бдительность, чтобы вонзиться в него, как лезвие меча. Ксару не нравился и затаенный смех, мерещившийся ему в этом единственном красном глазу. Нет, взгляд змеедракона был всегда почтительным, даже подобострастным. Смеха и в помине не было, когда Ксар
