надбавку», деловито снимая ее, словно наличку, через банкоматы. Моррис как-то раз произнес свою историческую фразу: «Мы все являемся свидетелям огромного сдвига менталитетов поколений в отношении к пресловутой американской мечте: если раньше ее кульминацией считался факт полной выплаты стоимости приобретенного дома, то в наши дни ее смысл заключается в возможности жить за счет приобретенного дома!» Излишне комментировать, какие чувства вызывают его слова у американцев сейчас.
Ameriquest приписывается заслуга создания шкалы ипотечных рисков – от A до D – которая впоследствии весьма широко использовалась многими ипотечными банками США для расширения диапазона выдаваемых кредитов за счет заемщиков с низким кредитным рейтингом. Если раньше заявления последних попросту не рассматривались банками, то благодаря Ameriquest финансовые учреждения начали кредитовать данный контингент под более высокий процент. Ameriquest в годы зенита своей славы был одержим идеей создания настоящей ипотечной потогонной фабрики, для чего в своей стратегии он следовал одному единственному правилу: чем больше новых отделений компании открыто и чем больше ипотечных займов выдано – тем на более высокие комиссионные могут рассчитывать его ипотечные агенты и брокеры. Таким образом, в данной бизнес-модели начисто отсутствовало место для backtracking[34] и, тем более, retracting[35]. Для линейного роста выплачиваемых комиссионных штатные и внештатные сотрудники Ameriquest должны были обеспечивать экспоненциальный рост бизнеса компании. К концу 2005 г. Ameriquest выдал ипотечных займов класса subprime на рекордную сумму $75 миллиардов, но уже в начале 2006 г. по решению суда компания вынуждена была выплатить потерпевшим $325 миллионов в виде штрафов за «порочную кредитную практику» (более известную в современной американской прессе под названием predatory lending[36]).
Все больше и больше становится понятно, что крах ипотечного рынка в США и мировой финансовый кризис – это не столько следствие чрезмерной жадности Wall Street, обитателей которой сейчас так модно обвинять во всех смертных грехах, сколько чья-то спланированная акция – или, по крайней мере, внедрение в процесс формирования стандартных инвестиционных продуктов неких «третьих сил», чуждых традиционному инвестиционно-финансовому миру. На самом деле, концепция функционирования фондового рынка, согласитесь, довольно прозрачна: прибыльные компании, увеличивая свой доход и cash flow[37], обеспечивают все больше наличности на каждую акцию своего акционера. В сугубо прагматическом аспекте этот рост выражается в увеличении из года в год дивидендов, получаемых каждым акционером на свою акцию. В случае же с «ипотечным пузырем» подобная логическая связь отсутствовала изначально. До сих пор никто толком не может пояснить происхождение жирных комиссионных, получаемых ипотечными агентами за проведение сделки по покупке недвижимости или ее рефинансированию. Как ни крути, но вознаграждение в этом случае выплачивалось не за достигнутые по факту результаты, а за счет будущих взносов ипотечного заемщика. Получался какой-то «Back to the Future»: твой реальный кэш за чьи-то будущие обязательства!
Вспоминаю практически «всенародную» рекрутинговую кампанию, объявленную в 2002 году безвременно почившим Countrywide Home Loans, когда на центральных разворотах газеты «Los Angeles Times» можно было найти его призывную рекламу с отпечатанной аршинными буквами фразой «WE HIRE![38]»
Прекрасно помню холодок, который пробегал по спине при виде подобной несуразицы. Мне казалось, что финансовый сектор (а уж американский – и подавно!) никогда не испытывал недостатка в кадрах – по крайней мере, до такой степени, чтобы штамповать массовую рекламу по трудоустройству в «народных» газетах! Многие прекрасно знают, что «пригласительный билет» в элитный финансовый мир стоил многих лет самоотреченной учебы в относительно узком перечне престижных университетов или бизнес-школ. Вопрос напрашивался такого свойства: как и когда могло произойти то, что финансовый сектор внезапно почувствовал резкий и всеобъемлющий дефицит кадров – пусть даже не в классическом инвестиционно-банковском сегменте, но все равно близком к нему ипотечном?
Возвращаясь к началу тысячелетия, когда после падения дот-комов белые воротнички с Wall Street начали серьезно обдумывать новые возможности для инвестиций высвободившихся «блуждающих» капиталов, emerging markets уже в достаточной мере дискредитировали себя. В общем, надо было срочно сотворить какого-то нового «кумира», ибо в противном случае усилия старины Гринспена, бывшего тогда у руля ФРС и опустившего базовую ставку на невиданные доселе низины, ни к какому практическому выхлопу не привели бы. На самом деле, все говорили о «mild recession[39]», которая досаждала не столько своей глубиной, сколько неизвестной продолжительностью. Побороть это экономическое «першение в горле» можно было разными, достойными уважения, способами, но наиболее банальный и хорошо опробованный заключался в фискальном стимулировании деловой активности.
Так родился миф о том, что дом, в котором мы живем, никогда не может падать в цене (я говорю «мы», потому что Россию это заблуждение тоже постепенно начало охватывать в середине 2000-х, иначе у нас не было бы столько рекламной суеты вокруг ипотечных кредитов!) Похоже, искушенный Wall Street, вопреки здравому смыслу, чистосердечно поверил в эту сказку. Вышеописанные события свидетельствуют о том, что данный миф родился совсем не в Нью-Йорке, а в солнечной Калифорнии, где цены на дома на самом деле поступательно росли несколько лет подряд, как только люди позабыли про ужасное землетрясение 1994 года и начали возвращаться в родную обитель, смешиваясь с потоками переселенцев с Восточного побережья после событий 11 сентября 2001 года. Словом, спрос на дома в Golden State[40] рос как на дрожжах, в то время как фондовый рынок откровенно разочаровывал… В какой-то момент ипотечные банкиры почувствовали себя «королями бала»: хотя порочная (как впоследствии оказалось) идея обналичивать из стоимости дома избыточный капитал (home equity) родилась в New Century Financial Corp., но была она с воодушевлением подхвачена именно ничем не примечательными средненькими ипотечными банками Западного побережья и Флориды, а не искушенными нью-йоркскими финансистами. Получая и расходуя подобный займ, клиент банка, сам того не ведая, лишал себя минимальной «подушки безопасности», так как сценарий реверсивного движения цен на недвижимость немедленно приводил к необходимости довносить немалые суммы против «ипотечного маржин-колла». Разумеется, ипотечные банки все время, пока цены на недвижимость в США росли, с надеждой смотрели на смекалистый, но на этот раз начисто лишенный инвестиционных идей Wall Street. Вот-вот лед должен был тронуться…
Представители финансовой столицы мира, мрачно последовавшие после террористической атаки 9/11 подыскивать себе более безопасные vacation homes[41] вдали от Североатлантического побережья, могли сами воочию убедиться в том, что чудеса ценового ралли домов в Калифорнии и Флориде – это не вымысел. Так родился взаимодополняющий интерес ипотечных и инвестиционных банкиров, но важнейшую роль в этом взаимном проникновении сыграли международные рейтинговые агентства.
Надувание ипотечного пузыря
Размышляя о предпосылках возникновения кризиса subprime, приходится говорить о синергии действия ряда отрицательных, взаимодополнявших друг друга факторов:
Низкая базовая процентная ставка, сделавшая займы дешевыми;
Отсутствие альтернативных идей инвестиций после падения emerging markets и кризиса dot-com;
Наивная вера в долгосрочный поступательный рост цен на недвижимость в США;
Попустительство финансовых регуляторов как следствие критического падения ведомственной дисциплины;
Попустительство международных рейтинговых агентств как следствие невозможности конфликта интересов с заказчиками рейтингов;
Ослабление контроля со стороны риск-менеджмента, определенное панибратство и склонность к идолопоклонничеству.
Есть смысл рассмотреть каждый из них в отдельности. Говоря о низкой базовой процентной ставке, которую установил бывший глава ФРС Алан Гринспен, следует иметь в виду, что на разрушительные для деловой активности в США последствия кризиса dot-com наложились описываемые ниже трагические события 11 сентября 2001 г. Безусловно, экономика стагнировала, бизнесмены были напуганы, а предпринимательская активность находилась на самом низком уровне со времен сберегательно-кредитного
