каждый день?
— Нет, конечно. Промежуток между Сбоями колеблется от 50 до 200 лет. Но наблюдения ведутся очень давно, и мы знаем…
— Стоп! Стоп! — торжествующе воскликнула Лиза. — Опять — 'мы'! А ну-ка, господин Малаганов, говорите: кто такие 'мы'?
— Какое-нибудь тайное общество, — усмехнулась Ульяна. — Масоны.
Малаганов вскочил с дивана и заторопился, застегивая тесноватый пиджак.
— Знаете, я думаю, на сегодня достаточно. Мы все устали. Вы такое пережили… Самое главное я вам сказал…
— Да ни фига вы не сказали! — взорвался Влад. — Я вообще не знаю, какого черта мы тут развесили уши. Пес с ней, со Вселенной, вы мне скажите, какая мразь хотела нас убить!
— Угу, и кто такой Адольф, — кивнула Лиза.
Малаганов молча отступил к двери. Влад с мрачным лицом преградил ему путь.
— Влад, вы что, драться с ним собираетесь? — вмешалась Ульяна. — Пропустите Аркадия Евгеньевича, ему пора.
Медленно, как бы нехотя, Влад отошел в сторону. Малаганов тут же юркнул в коридор и, уже вдеваясь в синий плащ, выдал скороговоркой:
— Я сказал все, что мог. Вы не представляете, в каком я оказался положении. Мои дальнейшие объяснения все равно ничем вам не помогут. Будьте осторожны, держите язык за зубами, и, дай бог, все обойдется.
Гулко хлопнула дверь, прогромыхал вверх-вниз лифт.
Влад вышел в коридор, чтобы задвинуть засов, а оттуда свернул на кухню. Какая-то похмельная неловкость мешала ему вернуться в комнату. Как будто он набедокурил спьяну, и теперь стыдно смотреть в глаза свидетелям своих непотребств. События сегодняшнего дня — побег из рушащегося 'Галакта', взгляд зеленых глаз, бредовая речь Малаганова — вдруг показались очень далекими.
Как хорошо, что она сейчас вмешалась! Иначе неизвестно, что еще он добавил бы к этому безумному списку. Хотя, что бы он сделал? Применил бы силу? Утюг на живот, лампу в глаза? Говори, падла, все, что знаешь? И надо бы — да он бы не смог. Просто выставил бы себя на смех. А она его спасла.
— Влад! — позвала из комнаты Мартышка.
Надо идти. Он хозяин, они гостьи, чаю им предложить, что ли? В холодильнике-то шаром покати…
Когда Влад вошел, Ульяна сказала:
— Задерживать его все равно было бесполезно. Он только наврал бы с три короба, и мы бы снова угодили в какую-нибудь западню.
Она говорила, как будто извинялась — за то, что помешала ему совершить мужской поступок. И за то, что он послушался.
— Паша только что звонил, — сообщила Лиза. — Он ждет внизу. Ульяну Николаевну мы подвезем.
— Ульяна, давайте я сам вас попозже отвезу, — сказал Влад.
Две пары глаз удивленно и вопросительно уставились на него. Смутившись, Влад забормотал:
— Такой сильный ушиб, обморок… У вас наверняка сотрясение… И вообще надо врача… Хотя бы отлежаться, а не трястись в машине… Вы мне совершенно не помешаете…
Зачем он так много говорит? — краснея, думала Ульяна. — Это банальное предложение, дело, как говорится, житейское, к чему столько слов, от этого только становится гадко…
Зачем я столько говорю? — думал Влад. Зачем малодушно бубню в сторону, словно предлагаю быстрый секс в ванной? Это не тот случай, это совсем другой случай…
Он набрался мужества, выдержал ее взгляд и коротко попросил:
— Останьтесь.
— Хорошо, — так же коротко согласилась она.
Мартышка смотрела то на одного, то на другую. До нее медленно, но верно доходило. Глаза расширились, рот приоткрылся… 'Если она сейчас что-нибудь брякнет, я ее убью', — подумал Влад.
— Ну, я пошла? — уточнила Лиза. — Паша ждет. Мы же созвонимся, если кто-нибудь что-нибудь узнает?
— Созвонимся, — машинально поправила Ульяна.
— Пойдем, провожу, — настойчиво сказал Влад.
Но с порога Лиза еще раз обернулась.
— Так слушайте, я все-таки не поняла. Мы больны синдромом Бриловича или нет?
— Ну ё-моё! — фыркнул Влад.
Ульяна сначала отвернулась, а потом открыто засмеялась. Смех вышел нервный и несколько громче, чем надо. Но Лиза и сама прыснула в зеленый воротник плаща, а напоследок неожиданно искренне улыбнулась им обоим: мол, рада за вас, ребята!
Она ушла, и Влад с Ульяной остались одни.
По телевизору крутили японский мультик. Большеглазая героиня с черными, как у Мартышки, волосами рубилась с полчищем бровастых врагов.
Неловкости не было. Откуда ей взяться, когда совершается неизбежность?
Он опустился перед ней на колени. Она коснулась его светлых волос. А потом оба нашли мужество посмотреть друг другу в глаза.
24 апреля, понедельник
— Взгляните, Аркадий Евгеньевич. Шикарный Миф. Слышите меня?
— А? — Малаганов испуганно повернулся к коллеге. — Ох, простите, Назар. Задумался.
На круглом лице Назара — мягкие кавказские черты, рыжеватая щетина, ореховые глаза — выразилась обида.
— В облаках витаете? — поинтересовался он.
В облаках… В белом известковом тумане, где грохот, и треск, и крики… Тридцать человек угробили. Согнали, как в газовую камеру. И так по-варварски, просто по-мясницки…
— Идите, кино покажу, — сказал Назар. — Просто канфэтка, а не Миф.
Черт бы с ним, с этим Мифом… Но чтобы не обижать коллегу, Малаганов подкатил свое кресло к соседнему столу. Назар развернул монитор поудобнее и запустил изображение.
— Петербург. Наши дни. Добро пожаловать!
Программа, как опытный гид, вела зрителей по знакомым улицам. Площади, скверы… Сколько Малаганов ни вглядывался, он не замечал ничего особенного. Ну, может, люди одеты чуть более по- европейски… Но должны быть более серьезные отличия, иначе с чего бы Назару так самодовольно улыбаться? Наигрывает пальцами по столу какую-то мелодию и время от времени спрашивает:
— Не видите? Ну что, не видите?
Малаганову надоело. Он развел руками.
— Сдаюсь. Нет, стоп… А это что?
— Смена караула. Дворцовая гвардия, — торжествующе сказал Назар.
Он не спешил пояснять, почему бравые парни в парадной форме времен Первой мировой, опоясанные шелковыми кушаками, вышагивают у парадного входа в Зимний дворец. Но Малаганов и сам догадался.
— В России — монархия? В Зимнем — император?!
— Ага, — кивнул Назар. — Причем вы не поверите, на какой ерунде построен этот Миф!
Малаганов с любопытством смотрел, как двое гвардейцев, вскинув штыки на плечо, маршируют по булыжникам. Их бесстрастные розовощекие лица венчали фуражки с кокардами.
— Что, Володя Ульянов младенцем умер от кори? — спросил он.
Назар восторженно защелкал языком.
— Соображаете! С вами даже не интересно. Но все-таки тут образовалась другая вилка. Смотрите.
