На черной лестнице между этажами дым стоял, как всегда, — хоть топор вешай. Дергалась лампа дневного света, будто у нее защемило нерв.
— Привет нарушителям трудовой дисциплины! — обратился Генка к курящей компании.
— Здорово, — пробасил, нажимая на 'о', бородатый программист Валера. Лосиха — Алиса Лосева, бухгалтер из отдела кадров — томно кивнула, не выпуская из зубов мундштук.
— Нашего полку прибыло, — щебетнул Ясик из сорок первой группы. Он выглядел расстроенным, со свистом затягивался и брезгливо помахивал каким-то листком.
— Похвастайтесь, похвастайтесь, Ярослав мудрый, как вас пропесочили, — сказал Валера. — Не таитесь от коллектива.
— Вот, наслаждайтесь.
Ясик сунул листок Владу в руки. Это была страница институтской газеты. Карикатура изображала Ясика, точнее, одну его голову и руки. Бестелесный Ясик метался между двумя окошечками. Над одним было написано 'Касса института', над другим — 'Касса часовой мастерской'. Ясик получился очень похожим: калмыцкие глаза в морщинах, кудрявая пуделиная шевелюра и пухлые женские губы. Подпись под карикатурой гласила:
В ущерб работы основной
Работой занялся иной.
Но совместителю за труд
Идет зарплата там и тут.
Спешит откуда он? Куда?
Увидит каждый без труда.
В руках Ясик сжимал пачки денег, а лицо его выражало крайнюю алчность.
— Каков талантище! — восхитился Генка, выхватывая листок. Ясик повел плечами, как возмущенная барышня.
— Я бы этому талантищу руки пообрывал. Ну да, я беру заказы по ремонту часов. Но в свободное время, это все знают! Мне деньги нужны.
— Автора! Требую автора! — не унимался Генка. — Страна, комраден, должна знать своих героев. Я закажу ему дружеский шарж. Ясь, мин херц, а зачем тебе деньги?
— У меня мама в больнице, — пожаловался Ясик. — А с нашей бесплатной медициной даже шахтерской зарплаты не хватит. И потом, совместительство не запрещено.
— Не запрещено, но не благословляется, — сказал Валера.
Лосиха разомкнула губы.
— Какая у вас, Валерик, лексика своеобычная.
Влад покосился на Лосиху. Топорное рыхлое лицо, костюм из красного трикотажа — ну просто помидор-мутант! При Лосихе с лексикой надо быть поаккуратней. Она слыла в институте наушницей. Не исключено, что это она и подала идею 'пропесочить' Ясика. Господи, и от кого так несет недосушенной шерстью? Кажется, это Валерин джемпер…
— Жарища сегодня, — сообщил Генка.
— Что вы хотите? Двадцать шестое апреля, — зевнула Лосиха.
— Годовщина чернобыльской аварии, — автоматически брякнул Влад.
Над курилкой повисло неловкое молчание. Генка поперхнулся дымом. Ясик спросил бледным голосом:
— Владик, вы что, верите в это западное злопыхательство?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Валера. — У меня вот теща на Украине. Говорит, своими глазами видела двухголового свиненка.
— Почему не трехголового? — закудахтал Генка. — Если горилкой злоупотребить, еще не такое увидишь. Ладно, комраден, пора по рабочим местам. Цурюк, цурюк!
Приобняв Влада за плечо, он почти силком увел его наверх. А на прощание шепнул:
— Ты бы, Владька, языком поменьше трепался… особенно при этой.
Вернувшись в комнату N24, Влад тихонько прикрыл за собой дверь. Но Тетеркина все равно услышала, вскинула брови, поджала губы. Сейчас распекать начнет, коза педальная, подумал Влад. Как вы все достали! То не скажи, сюда не ходи! Да вы вообще мне все мерещитесь! Мифические персонажи! Он с вызовом ощетинившегося ежа посмотрел на Тетеркину. А та, не скрывая злорадства, сказала:
— Владлен Никитич, вас просили в конце рабочего дня заглянуть к директору.
Душа рефлекторно ушла в пятки. К директору, на ковер, родителей в школу… Влад едва не залепетал: 'В чем дело?', но сдержался и с достоинством приговоренного сел за компьютер. Схема глумилась ему в лицо. Все дело в этой проклятущей схеме, думал Влад. Конечно, в ней, в чем еще? Не Лосиха же настучала, что он болтал в курилке на тему государственной тайны? Ей просто не успеть…
В кабинете директора он застал бледного маленького начальника Первого отдела. Искоса взглянув на Влада, он уткнулся носом в свои бумаги. Плохая примета, подумал Влад. Хуже черной кошки… Руки неприятно похолодели. Но он продолжал хорохориться и приподнятым тоном обратился к директору:
— Константин Эдуардович? Вызывали?
— Садитесь, Владлен Никитич.
Влад сел и постарался придать себе беспечную, расслабленную позу. Да чего он так испугался? Ну, отругают за срыв нормативов. Не расстреляют же. А стыд не дым, глаза не выест…
— На вас поступил сигнал, Владлен Никитич, — сообщил директор.
Начальник Первого отдела звучно проштамповал документ.
Влад сглотнул. Его лицо окаменело, а по позвоночнику пробежала искра. Именно в этот момент он понял, что с ним случилась настоящая беда.
— Наш институт — секретное предприятие. У всех служащих безупречная анкета, иначе нельзя, сами понимаете. Малейшая тень… Так что мы вынуждены с вами расстаться. Учитывая вашу характеристику… Вот, будьте любезны…
Перед Владом возник чистый лист бумаги и ручка. Прекрасно зная, чего от него хотят, он все же ломал дурочку, вопросительно глядя на директора.
— Пишите по собственному, — с легким раздражением пояснил тот. Директору было неловко, и он хотел, чтобы все поскорее закончилось.
— А если нет? — хрипло спросил Влад.
Начальник Первого отдела молча покачал головой. Директор тоже не снизошел до ответа. Его тяжелый бульдожий взгляд завис где-то на уровне Владова плеча. Влад схватил ручку и размашисто написал заявление об уходе.
Дома его встретила Лена.
Влад намеревался с порога сказать: 'Меня уволили'. Но Лена набросилась с поцелуями, трогательно приготовила тапочки, дурачась, забросила кепку на антресоли. Ее распирало радостное возбуждение. У Влада не повернулся язык так, сразу, ее огорчить. Момент был упущен.
Когда он ковырял ужин, Лена все суетилась вокруг, подвигала ему банку с огурчиками, размешивала сахар в чае. Ее лицо было загадочным, как будто она собиралась сообщить хорошую новость. Беременна, что ли? — подумал Влад. Вот некстати.
Впрочем, он был так убит, что даже думал, как автомат. Автоматически жевал жареную печенку. Автоматически, как собачку, погладил по голове прильнувшую к нему Анюту. Надо уже сказать…
Лена успела первой. Села напротив, закутав руки в полотенце, и выпалила:
— Ты давно звонил насчет очереди на машину?
— Месяц назад. Мы были девяносто шестые.
— Да, я помню. Но меня сегодня как ударило: дай, позвоню! И что ты думаешь? — она драматически округлила глаза. Он обреченно смотрел в тарелку. — Наша очередь! Понимаешь, Владька, — она запрыгала вокруг, затормошила его за уши, — у нас будет машина!
— Мафына! — подтвердила Анюта.
— Значит, так, — Лена села сама и усадила дочку на колени. — У нас на книжке тысяча рублей. Еще тысячу наскребут родители. А остальное тебе придется взять в кассе взаимопомощи. Тебе ведь дадут?
Только сейчас заметив его безжизненное лицо, она нахмурилась и выпустила Анюту на пол.
