Нет, страха они не увидели, но и собак живыми больше увидеть не смогли. На участке посадки не полностью вышел парашют, и кабина с огромной скоростью ударилась о землю. Дезик и Лиса стали первыми в ряду животных, которые погибли при ракетных пусках в Советском Союзе. Но далеко не последними. Кстати, после этой аварии было решено, что участник первого рейса за пределы атмосферы, Цыган, больше в пусках участвовать не будет. Решили не рисковать и сохранить собаку в живых как символ наших успехов.
А ракетные пуски между тем продолжались. Следующий полет состоялся 15 августа, когда в гермокабине Р-1Б разместились Мишка и Чижик. Полет прошел без проблем, доказав, что предыдущая неудача была случайностью.
19 августа вновь пускали ракету Р-1В с собаками Смелый и Рыжик на борту. И этот полет обошелся без неприятностей.
А вот следующий рейс к звездам, в котором вторично участвовали Мишка и Чижик, оказался аварийным. Случилось это 28 августа. Но на этот раз подвел не парашют, а небольшой клапан, выравнивающий давление в кабине и в атмосфере при приближении к Земле. Он сработал тогда, когда ракета находилась на большой высоте, что привело к разгерметизации кабины и, естественно, гибели «пилотов». Об этом я уже упоминал, когда описывал полеты американских обезьян.
После этой неудачи было решено программу исследований сократить и провести еще один пуск, а не несколько, как планировалось. Большинство оставшихся в живых собак отправили в Москву, а на полигоне остался только один экипаж – Непутевый и Смелый. Для Смелого предстоящий полет должен был стать вторым в его собачьей жизни.
Пуск ракеты Р-1Б, состоявшийся 3 сентября, стоит особняком в истории советских биологических исследований. Это случилось из-за довольно курьезного события, которое случилось накануне старта.
Как я уже писал, все члены отряда «звездных дворняг» готовились к стартам почти год. Медики считали, что благодаря этому все собаки хорошо перенесли первые ракетные пуски. Однако за сутки до старта во время прогулки сбежал Смелый. Вероятно, пес решил «завершить» свою космическую карьеру и пожить нормальной собачьей жизнью.
Врачи, отвечавшие за подготовку «экипажа», не знали, как доложить руководству о случившейся неприятности, чтобы не вызвать нежелательной реакции. И тут один из солдат, который как раз и не уследил за Смелым, предложил заменить его одним из бездомных псов, которые во множестве крутились близ солдатской кухни. Страх перед возможными неприятностями у медиков был столь велик, что они именно так и поступили – отловили собаку, более или менее похожую на Смелого, отмыли ее, накормили, посадили в кабину и отправили в полет. Заодно решили проверить, как скажутся перегрузки и невесомость на живом существе, не прошедшем специальной подготовки.
Пуск ракеты и приземление гермокабины прошли нормально. Каково же было удивление Сергея Павловича Королева, когда он увидел новых «покорителей Вселенной». Тут-то и признались врачи в своей вольности. Но победителей не судят. Так случилось и в этот раз. Королев не стал ругать «самовольщиков», а наоборот – похвалил их за принятие самостоятельного и правильного решения.
Нового члена экипажа окрестили ЗИБом (запасной исчезнувшего Бобика). Правда, когда Королев докладывал об этом эксперименте высшему руководству страны, он расшифровал странную аббревиатуру по-своему – Запасной исследователь без подготовки.
Полетом ЗИБа и Непутевого программа работ в 1951 году была завершена. Нет достоверных данных о том, что существовали планы запустить вслед за собаками человека. В принципе это можно допустить. Хотя происшедшие аварии вряд ли гарантировали успешность такого рейса, и вряд ли руководство разрешило бы Королеву провести столь смелый эксперимент, если бы он захотел. Вероятнее всего, в то время таких предложений от ракетчиков и не поступало.
О полетах собак на ракетах еще придется упоминать, так как пуски ракет с животными на борту, которые проводились в период с 1954 года по 1960 год, также стали источниками слухов о полетах «фантомных космонавтов». Поэтому в этой главе рассказ о «собачьих полетах» прерываю и буду возвращаться к ним в дальнейшем, когда это будет требоваться.
А пока вернусь к аргументам «за» в пользу возможности полетов людей на ракетах в конце 1940-х годов. Последним и весьма весомым доводом в пользу этой версии долгое время рассматривалась биография Сергея Анохина. Того самого, с высказывания которого я и начал эту главу.
Если быть точнее, то не вся биография этого человека, а некоторые эпизоды из нее, которые в какой-то момент заставили и Анохина приписать к «фантомным космонавтам». Чтобы не заставлять читателей самостоятельно выискивать эти «странности», я акцентирую на них внимание по ходу дела.
Сергей Николаевич Анохин родился в Москве в семье служащих в 1910 году, 19 марта по старому стилю. То есть 1 апреля по новому стилю. Это позволило впоследствии некоторым шутникам называть Анохина еще и «первоапрельским космонавтом», правда, вкладывая в это понятие несколько иной смысл, чем тот, который подразумевается для данной категории «космонавтов-призраков». Им я посвящу одну из глав книги, но об Анохине там речи не будет.
Детство Сергея Николаевича, как и большинства его сверстников, пришлось на бурные годы революции, гражданской войны, послевоенной разрухи. Все это не могло не наложить отпечаток на его дальнейшую судьбу.
В 1926 году Анохин окончил 7 классов московской школы № 3 и начал свою трудовую деятельность. Работал рабочим по ремонту путей 73-го околотка Рязанско-Уральской железной дороги, чернорабочим Измайловской электроподстанции, водителем автобуса и контролером Басмановского и Ордынского автобусных парков г. Москва.
А потом Анохин «заболел» небом. В 1930 году без отрыва от основной работы он окончил Московскую парашютную школу и Московскую летно-планерную школу, а в следующем году – Высшую летно-планерную школу Осовиахима. Много летал. В те годы им был установлен целый ряд рекордов продолжительности, дальности и высоты полета на планерах. В 1933 году по инициативе Анохина и при его участии впервые в мире был осуществлен перелет трехпланерного воздушного поезда. В том же году совершил испытательный полет планера на определение критической скорости.
На начало 1930-х приходится и один из фактов анохинской биографии, который впоследствии был двояко истолкован сторонниками «фантомной теории» – в Крыму, в Коктебеле, на соревнованиях по планерному спорту состоялось знакомство Анохина с Сергеем Павловичем Королевым, тогда молодым талантливым конструктором планеров, а в будущем – Главным конструктором ракетно-космической техники. Судьба еще не раз сводила в дальнейшем двух этих людей и каждая новая встреча происходила, скажем так, в обстановке, способствовавшей появлению новых загадок и новых домыслов.
Но тогда в Коктебеле Королев и Анохин только познакомились, и их пути-дороги на многие годы разошлись. Сергей Павлович занялся созданием ракет, а Сергей Николаевич продолжил летную карьеру. В 1935 году он отправился в Анкару, где работал в Турецком авиационном обществе. В Москву он вернулся в январе 1939 года. Как считают многие, эта командировка спасла Сергею Николаевичу жизнь. Вероятнее всего, находись он в конце 1930-х годов в Москве, его, как и многих других, как и Королева, непременно бы репрессировали. Но Судьба оказалась милостива к Анохину. Возвратившись на родину, служил в Центральном аэроклубе в Тушино.
Начавшаяся Великая Отечественная война привела к очередному крутому повороту в жизни Анохина. В ноябре 1941 года он был призван в Рабоче-крестьянскую красную армию и назначен командиром планерной группы. А спустя месяц – командиром звена летно-испытательного отряда воздушно-десантных войск на Калининском фронте. Совершил около 200 боевых вылетов, проводил десантирование личного состава и техники с планеров в тыл противника.
Но в боевых действиях Анохину пришлось участвовать недолго. Уже в апреле 1942 года его назначили командиром отряда Опытного испытательного полигона, а в ноябре того же года – командиром звена и отряда отдельной испытательной авиаэскадрильи воздушно-десантных войск.
В сентябре 1943 года Анохина перевели в Москву в опытный летный отряд, где ему пришлось участвовать в испытаниях планера «Крылья танка» конструктора Олега Антонова. Это был весьма экзотичный проект – к легкому танку приделали крылья, и он сбрасывался с самолета-носителя. К слову сказать, за свою жизнь Сергею Анохину пришлось испытать и другие «революционные» конструкции, которые рождались в умах советских авиационных инженеров.
