нас еще будет повод поговорить.
И, наконец, несколько слов о тех реальных людях, имена которых были использованы для их включения в список «фантомных космонавтов».
С личностью Льва Андропова, можно считать, мы разобрались. Вероятно, сценаристы «Армагеддона» решили таким образом «увековечить» память бывшего руководителя КГБ, дав своему герою его фамилию. Впрочем, может я и ошибаюсь.
О своей персоне много писать не буду. Скажу только, что к моменту появления слухов я уже несколько лет активно работал во всемирной сети и мое имя было известно среди пишущей о космонавтике братии. Вероятно, и воспользовались этим те, кто сочинял байку.
Какими бы абсурдными ни были слухи о том, что меня «забыли» на «Мире», после их появления ко мне неоднократно обращались коллеги из-за рубежа, спрашивая, жив ли я или действительно стал «органическим следом». Пришлось даже дать официальное опровержение, которое в 2002 году опубликовал британский журнал «Спейсфлайт».
А вот найти прототип Петра Терешкова мне не удалось. Среди сотрудников Центра управления полетом он не значится, в каких-либо других сферах, связанных с космонавтикой, не засветился. Вероятно, кому-то из «авторов» очередного мифа показалось логичным дать своему «герою» фамилию первой в мире женщины-космонавта. Но это лишь предположение.
Вот такая вот история, «случившаяся» во время затопления орбитального комплекса «Мир». Я всегда вспоминаю ее не только с улыбкой, но и с «гордостью» – слетать в космос мне не суждено, но хоть каким-то «космонавтом» я стал. Пусть и только фантомным.
ГЛАВА XVII
Вести из Поднебесной
Китай пока еще не обзавелся полноценными «фантомными тайконавтами». Лишь некий Чэнь Лун фигурирует в списке потенциальных кандидатов на это звание. Да безымянный герой, который согласно слухам погиб во время неудачного старта космического корабля в 1980 году. Но скоро и на Поднебесную может ожидать нашествие «космонавтов-призраков». Почва для этого уже подготовлена.
О стремлении китайских лидеров отправить гражданина своей страны в космос стали поговаривать еще в начале 1970-х годов, вскоре после запуска первого китайского спутника. И хотя тогдашние разговоры носили весьма расплывчатый характер, сейчас уже известно, что это было не просто сотрясение воздуха.
К разработке китайского пилотируемого корабля (проект 714) приступили в 1966 году. Как в свое время было в Советском Союзе, китайские конструкторы параллельно разрабатывали аппарат военного назначения (спутник-фоторазведчик с возращением на Землю отснятой фотопленки) и аппарат, предназначенный для полета человека в космос (одноместная капсула массой около 1800 кг). В начале 1971 года был сформирован первый отряд китайских космонавтов, а первый полет корабля «Шигуан» («Рассвет») предполагалось осуществить уже в 1973 году.
Темпы поистине в духе «большого скачка». Судя по косвенным данным, инициатором проекта и его «идейным вдохновителем» являлся один из тогдашних китайских лидеров Линь Бяо, часто именовавшийся преемником председателя КНР Мао Цзэдуна. В сентябре 1971 года в результате закулисной политической борьбы Линь Бяо был снят со всех постов в партии и государстве, обвинен в подготовке переворота, пытался бежать в Советский Союз, но погиб в авиакатастрофе, когда его самолет разбился на территории Монголии. Это официальная версия китайского правительства.
Вообще история с «разоблачением антипартийной группы Линь Бяо» чрезвычайно интересна, но к освоению космоса отношения не имеет, поэтому подробно рассказывать об этом не буду, хотя начавшаяся вслед за этим «охота на ведьм» весьма пагубно сказалась на проекте 714 и на людях, принимавших в нем участие. Гибель Линь Бяо поставила, по сути дела, крест на возможности полета китайского космонавта в первой половине 1970-х годах – отряд космонавтов был расформирован, а работы по пилотируемому кораблю практически заморожены. Военный вариант спутника, именуемый в литературе FSW, все-таки совершил в 1975 году свой первый полет, а вот «Шигуан» так никогда и не полетел.
Но вернемся к отряду китайских космонавтов. Его формированием занимался Го Жумао, директор Четвертого НИИ ВВС Китая. Естественно, что он использовал методики, имевшийся к тому времени в Советском Союзе и США по отбору потенциальных кандидатов для полетов в космос. Выбор осуществлялся из числа летчиков-истребителей, как наиболее подготовленных для подобных миссий. Однако, главным критерием для китайских космонавтов все-таки являлось не здоровье и профессиональная подготовка, а политические факторы – преданность идеям Мао, отсутствие репрессированных родственников и тому подобное. Кстати, когда в 1959-1960-х годах в Советском Союзе отбирали первых космонавтов, вера в «непогрешимость КПСС» также играла немаловажную роль.
Приказ, предписывающий командирам всех частей оказывать всестороннее содействие деятельности специальной комиссии по отбору, был подписан главнокомандующим ВВС Китая 5 октября 1970. В результате бесед и изучения личных дел для прохождения медкомиссии в Пекин были вызваны около 1000 летчиков, разбитых на три группы. Врачи приступили к своей работе в ноябре 1970 года.
Набор космонавтов проводился в условиях повышенной секретности. Кандидаты в течение нескольких месяцев жили в изолированных зданиях на территории главного госпиталя ВВС. Контакты с внешним миром были запрещены. Летчикам не объясняли, для чего проводятся эти обследования. Но они скоро об этом догадались.
В результате были выбраны двадцать кандидатов, но в состав отряда 15 марта 1971 года были включены лишь девятнадцать из них. Один из претендентов «снял свою кандидатуру». По каким причинам он это сделал, так и осталось неизвестным.
На сегодняшний день исследователям удалось выяснить имена восемнадцати человек из числа членов первого отряда китайских космонавтов. Так как они известны лишь специалистам, не откажу себе в удовольствии перечислить на страницах этой книги: Ван Жансень, Ван Фухе, Ван Фуцуань, Ван Цуанбо, Ван Чжиюе, Ду Цзиньчен, Дун Сяохай, Ли Шичан, Лу Сянсяо, Лю Чжуньи, Лю Чонфу, Ма Цзычжан, Мен Сеньлинь, Фан Гоцзюнь, Ху Цзаньци, Чай Хунлян, Чжан Жусян, Шао Чжицзянь.
В отряд вошли наиболее подготовленные летчики. Многие из них еще в «доотрядные» годы проявили себя с самой лучшей стороны, как профессионалы. Так, Лу Сянсяо 3 января 1966 года уничтожил американский беспилотный самолет-разведчик AQM-34, вторгшийся в воздушное пространство Китая. Участвовал он и в боях с нарушителями китайского неба в годы Вьетнамской войны. Победами в воздушных боях с самолетами-нарушителями могли похвастаться также и Ван Чжиюе, и Дун Сяохай, и Фан Гоцзюнь.
О высоком уровне отбора свидетельствует и тот факт, что даже после расформирования отряда многие его члены успешно продолжали свою карьеру пилотов, а впоследствии служили на руководящих постах в ВВС. Например, все тот же Лу Сянсяо впоследствии командовал Третьим авиационным корпусом ВВС Китая, а закончил свою военную карьеру заместителем начальника штаба Седьмой воздушной армией. Ван Чжиюе прослужил летчиком-истребителем 33 года, далеко перешагнув 45-летнюю предельную возрастную планку для данной категории военнослужащих. Закончил он военную карьеру в должности командира Третьей авиационной дивизии ВВС Китая. Дун Сяохай после ухода из отряда космонавтов дослужился до командира Восемнадцатой учебной авиационной дивизии китайских ВВС.
Из тех, кто не попал в первый отряд космонавтов, известно имя только одного – Ю Гуйлиня. Во время прохождения медицинской комиссии он не выдержал тест на центрифуге.
О полете космонавта перестали говорить уже в 1973 году, то есть всего через два года после того, как Китай стал космической державой. Стало ясно, что необходимых технических средств в Поднебесной в тот период еще не было, а политическая нестабильность вряд ли могла обеспечить концентрацию сил общества на выполнение столь масштабной задачи. Но как только китайским конструкторам удалось «научить» корабли возвращаться на Землю, о пилотируемых проектах вновь вспомнили. Второй отряд китайских космонавтов стали формировать в конце 1970-х годов.
В отличие от первого, об этом наборе практически ничего неизвестно. Ни когда это происходило, ни сколько космонавтов в него входило, ни их имена. Вся информация об этом отрывочна и противоречива. Поэтому, рассказывая о втором наборе, можно говорить лишь о приблизительной реконструкции событий, не претендующей на бесспорность.
