Радужный Адепт не спросил ничего, не поворачиваясь, поднял руку, помахал и спрыгнул с плиты на другую сторону невидимой глазу границы миров.
Отойдя на несколько шагов, он оглянулся. Не было ни Юлиана, ни Шардона— Шалтира, ни монолитной плиты. Пейзаж, представший его взору был цельным: широкая поляна; лес, тянушийся к горизонту. «Ну, что ж, надо входить в эту жизнь. Я мыслю, значит, я существую!». Обходя старинные развалины, он почувствовал, как защемило сердце и в душе стало тепло и немного грустно. Гарнидупс не утерпел, вошёл внутрь, положил руку на холодную, шершавую стену, попытался вернуть воспоминания. Но вдруг, неожиданно для самого себя, погнал прочь эти волнующие мысли. «Это прошлое, я не имею права жить им, иначе пропущу важное в настоящем. Я могу позволить себе только выдержки из него для того, чтобы составить общую схему своей энергосистемы. Вперёд, Гарнидупс, вперёд к новым открытиям!». Он вышел из развалин, раскинул руки в стороны и побежал вниз по пригорку, к плещущему морю.
Дом графини Выбровской он нашёл без труда, по наитию. Пройдя по дорожке, усыпанной гравием, вышел на широкую аллею сада. Огромные вековые дубы, по обе стороны от тропинки, словно молчаливые стражники, охраняли большой особняк, где Генри ждали. На лестнице его встречала сама графиня.
— Ну, что же вы, голубчик, напугали нас, — Выбровская всплеснула руками, — несколько раз гоняла кучера за вами, а вы будто в воду канули.
— Простите великодушно, — Гарнидупс поцеловал руку графини и улыбнулся, — сам не знаю, как это получилось. Бродил по берегу, увлёкся воспоминаниями, будто волны памяти вышли из моря. Умоляю, простите, я не хотел волновать вас.
— Прощаю, мой мальчик, прощаю, — Выбровская поцеловала его в макушку склоненной головы, — вам приготовили комнату, отдохните и спускайтесь к ужину.
— А где Альэра?
— Девочке тоже надо отдохнуть, вряд ли она была рождена для столь длительных переходов и волнений.
— Но вы, сударыня, бодры, пою хвалу вашему терпению и силе.
— Я старая и умею с умом тратить жизненную силу. Идите отдыхать, а потом всё— всё-всё расскажите мне без утайки.
Гарнидупс поклонился гостеприимной хозяйке и, в сопровождении слуги, отправился в свою комнату. Приняв тёплую ванну, он одел чистое бельё и рухнул на широкую кровать. Мягкие перины, покрытые шёлковым постельным бельём, радушно приняли его. Гарнидупс мгновенно уснул.
Он проснулся через сутки, биологические часы подтвердили это своими определёнными симптомами. Чему удивлятся, совершенный организм сам прекрасно знает, как восстанавливать свои силы. Спустившись в гостиную, он увидел графиню. Выбровская, будто ждала его:
— Теперь вы выглядете гораздо лучше, отдохнувший, полный сил. Идёмте ужинать. Хочу накормить вас самыми изысканными блюдами, мой повар виртуоз и знаток своего дела. Теперь вам надо хорошенько подкрепиться, чтобы окончательно восстановить силы. Да и мне с Альэрой не мешает хоть что-то положить в наши желудки. Кусок в горло не лез, пока вы блуждали где-то, а потом попали в плен Морфея.
— Мне ужасно стыдно, графиня.
Гарнидупс опустил голову и, виновато улыбаясь, предложил женщине взять его под руку. В большой столовой он встретился глазами с Альэрой. Она была удивительно хороша! Платье, причёска, манеры — всё выдавало в ней хорошее воспитание, хотя откуда у простой деревенской девушки манеры? Гарнидупс поймал себя на мысли, что разглядывает её лицо, пытаясь найти в нём знакомые черты. «Судя по тому, какие чувства я испытываю к ней, она может быть Виолой. Ведь я люблю их обоих, одну тогда, а эту сейчас, вот так, без плотской любви, такое единение душ может быть только у тех, кто не одну жизнь любил друг друга? Но прав ли я? А вдруг, я ошибаюсь? Как разобратся в хитросплетениях судеб? А надо ли разбираться? Может, пусть всё идёт, как идёт?» думал Гарнидупс, идя к Альэре. Они обняли друг друга, словно после долгой разлуки и вдруг, Гарнидупс понял — что-то изменилось. Сам не ожидал от себя, но в его отношении к ней появилось нечто такое, чего не было раньше. Какое-то сомнение шевельнулось где-то в глубине души и осталось там крохотной, пульсирующей точкой. «Наверно, всё из-за того, что показали мне учителя. Та жизнь никак не хочет уходить на второй план. Нет, так не пойдёт, ты должен взять себя в руки» Гарнидупс твёрдо поставил перед собой цель.
Графиня смотрела на обоих молодых людей и была просто счастлива. Долгие годы затворничества и горестной тоски рано иссушили душу. Гибель двух её очаровательных деток, сына и дочери, а так же горячо любимого мужа в водах безжалостного моря. Долгое время прошлое мучительно томило сердце, не давало дышать полной грудью. Несправедливость и жестокость небес, покаравших её неизвестно за какие грехи, думы о бесполезности и бессмысленности своего бытия доводили графиню до исступления. Со временем боль чуть утихла, а встреча с этими двумя молодыми людьми возродила Выбровскую. Она чувствовала себя не только гостеприимной хозяйкой, а даже больше. Чувство нежности к этой паре было настолько сильно, что умершие мысли о материнстве вдруг родились и вернули ей радость жизни.
— Гарни, можно я буду называть вас так, сократив ваше торжественное имя, вы не в обиде? — графиня улыбнулась, — согласитесь, в домашней обстановке оно звучит несколько надменно, давайте попросту.
— Разумеется, как вам будет угодно, — Гарнидупс поцеловал ей руку.
— Давайте ужинать, мы ждали только вас, я чудовищно голодна, — графиня взяла его подруку, — Альэрочка, дитя моё, как вам тот молодой человек?
Альэра, смущённо, улыбнулась и посмотрела на Гарнидупса.
— Гарни, я хочу вам тоже представить его. Это сын моего дворецкого, старого преданного друга. Трагическая история, его мать умерла слишком рано, он был совсем ребёнком. Я воспитала его в лучших традициях моего дома и отношусь к нему, как к сыну. Он живёт не с нами, у него прекрасный дом в самом центре города, рост его карьеры поражает самых именитых, весь свет нашего общества. Он умён, обаятелен. Много раз звал отца к себе жить, но старый отшельник наотрез отказывается. Говорит, не оставит меня до самой смерти, моей или его. Не думайте, что я эгоистка, совсем наоборот, сама упрашивала его жить рядом с сыном, что ж на старости лет прислуживать, но он даже слушать не хочет. Подозреваю, он был влюблён в меня, когда-то, давно, да видимо, так и прикипел к моему дому. Да ещё и сердится, когда я завожу эти разговоры о переезде.
Графиня щебетала без умолку, пока они шли к накрытому столу. Альэра шла чуть впереди и Гарнидупс ловил себя на мысли, что пытается в её фигуре, жестах найти сходство с Виолой. Разозлился на себя до крайности из-за этого так, что пришлось зажмуриться, дабы отогнать эти мысли. Но они никак не хотели покидать его. «Кто она теперь? Наши отношения были тёплыми, нежными и даже больше, но теперь-то я знаю, что любовью их назвать не получится. Что-то родное, но не так, как относиться мужчина к женщине. Сестра, да именно, сестра. Но в той жизни, которую я видел, у меня небыло никакой сестры? А может — она та монахиня, сестра Влада? Вполне вероятно, остаётся только понаблюдать и проверить свою теорию».
— Гарни, мне кажется вы совсем далеко от нас в своих мыслях, — голос графини вернул его в действительность.
— Простите великодушно, — смущённо извинился Гарни, заметив, что все уже сели за стол, а он один стоит возле стула. — Садитесь, дети, я так рада, что этот старый дом наполнился людьми, — графиня смахнула навернувшуюся слезу, — садитесь, садитесь.
«Что-то я совсем распустил себя. Гарнидупс, слышишь, возьми себя в руки! Мне показали только одну жизнь, а ведь были ещё и другие и в них я мог встречаться с этими же людьми, но они могли играть в моей жизни разные роли. Здесь и сейчас, это надо принять и перестать копаться в судьбах моего окружения. Провидение знает лучше чем одарить своих избранных, какую дать им судьбу в очередном рождении. Эта хизнь и эти поступки — вот критерии отношения к людям».
В столовую стремительно вошёл молодой мужчина, оглядел присутствующих, мило улыбнулся и, шагнув к графине, поцеловал её руку.
— Прошу простить меня за опоздание, — его приятный грудной голосом совсем не вязался с хрупкой, почти женской фигурой.
— Для вас, молодых, ужин-всего навсего потребность в пище, а вот для меня — возможность пообщаться, — графиня махнула рукой, — Гарни, позвольте представить вам сына моего преданного
