заметно дрогнули, и, приоткрыв глаза, он взглянул на Зулгайена с трепетной нежностью во взгляде. — Успокойся, мне стало лучше, — уже не шепотом, но все же очень тихо произнес он.
— Но что с тобой?! — с возрастающим волнением в голосе спрашивал Зулгайен. — Что за недуг поразил тебя?!
Гердан ответил не сразу, казалось, он колебался.
— Я и сам не знаю, — наконец, произнес он, задумчиво, печально и глядя вовсе не на Зулгайена, а куда-то вперед. — Еще несколько дней назад… я мог бы похвастаться отличным… самочувствием, но… — он с горечью усмехнулся. — Теперь же… прикован к этой кровати и чувствую, как последние силы… покидают меня. И я… Я не могу… не могу ничего с этим поделать. Нить… моей жизни… рвется.
— Но ведь ты же сведущ в лекарском деле! Пока я жил здесь, в храме Тарима, мне не раз доводилось наблюдать, как ты спасал от верной смерти тех, справиться с недугами которых оказывались бессильны лучшие ученые мужи Турана. А сейчас ты утверждаешь… — Зулгайен вдруг замолк. Судорожно сглотнул подступивший к его горлу ком. И, уже понизив голос, с надеждой спросил: — Почему же ты не можешь излечить себя самого?!
Бледные губы Гердана сморщила грустная улыбка.
— Да, мальчик мой, я не могу, — после некоторых раздумий прошептал жрец
— Ты… ты… О, нет! Я отказываюсь верить этому! Не могу! Не хочу! — то бормоча себе под нос с укоризненной досадой в голосе, то в каком-то отчаянном несдерживаемом порыве срываясь до крика, говорил полководец.
— Не горячись, — по-прежнему улыбаясь, обратился к нему Гердан. — Не горячись, — еще мягче повторил он. Потом, какое-то время — всего несколько мгновений — молча поразмыслив о чем-то, спросил: — Так что же… привело тебя сюда… в храм Тарима?
Говоря, верховный жрец повысил голос, вероятно, нарочно, для того чтобы показаться своему ученику бодрее. И это стоило ему немалых усилий — мускулы на его лице снова неестественно напряглись. Губы предательски дрогнули и, бесформенно исказившись, застыли, словно в параличе. Взгляд же светлых глаз оставался спокойным.
— Позволь мне сперва представить тебе своего спутника! — сказал Зулгайен. — Это Конан. — Его взор метнулся в сторону киммерийца. — Должно быть, тебе доводилось слышать о нем?
Гердан кивнул. Затем поглядел на стоявшего чуть поодаль киммерийца и произнес:
— Рад познакомиться с тобой, Конан! Киммериец с подобающей случаю учтивостью склонил голову, но ничего не ответил на вежливое приветствие жреца.
— Присаживайтесь… — взглядом Гердан указал на огромный обшитый бархатом диван у стены,
Конан и Зулгайен молча сели.
— Ну, а теперь… я надеюсь… услышать, что же… привело вас ко мне?! Признаться… — он обречено вздохнул, — как бы… ни была приятна эта Встреча… у меня тревожные предчувствия.
Зулгайен с грустью усмехнулся.
— Боюсь, Гердан, твои предчувствия не обманывают тебя, — тихо сказал он. — Мы пришли сюда за помощью. И… — полководец вдруг почему-то замолк и только через несколько мгновений сдавленным голосом добавил: — это касается ведьм Дианирина.
При упоминании косальских ведьм, жрец судорожно вздрогнул.
— И здесь… не обошлось… без них, — задумчиво произнес он, и в его тоне отчетливо слышалась какая-то пугающая будоражащая воображение таинственность.
Конан и Зулгайен испытующе глядели на жреца. Однако Гердан не спешил объяснять значение своих слов.
— Рассказывай дальше, мальчик мой, — обратился он к полководцу.
— Серидэя похитила маленькую вендийскую наследницу.
— Я слышал… об исчезновении принцессы… Насинги, — Гердана тяжело вздохнул. — И, зная также, что… девочка эта обладает… необыкновенной магической… силой, подозревал в похищении… Серидэю. Совершенной же… уверенности в этом у меня не было, — он снова вздохнул. — Но откройте же мне… каким образом вам… стало известно все это?! — Его светлые глаза оживились.
Мы разговаривали с одним отшельником из пещеры Йелай, — ответил Зулгайен. — Может быть, тебе приходилось что-нибудь слышать о нем?!
Из пещеры Йелай, — задумчиво сморщив лоб, повторил Гердан.
Это старец, точно не меньше лет ста, — продолжал полководец, — однако ясности его ума справедливо мог бы позавидовать любой сорокалетний муж. Он искушен в чародействе, но свои знания редко использует для того, чтобы вмешаться в жизни других людей. Он поведал нам, что здесь, в храме Тарима, хранится некий магический камень, который может помочь противостоять силе верховной хранительницы Дианирина.
Гердан едва заметно улыбнулся, но ничего не ответил.
Он лениво прикрыл глаза, и, казалось, о чем-то задумался.
— Возможно… речь идет о Слезе… Дианирина, — наконец заговорил он. — Более двух тысячелетий она… хранилась здесь. Но… — его голос дрогнул, — совсем недавно… дней пять назад, я обнаружил, что… Слеза исчезла. — Жрец снова в задумчивости помолчал какое-то время, а затем открыл глаза и, тревожно обежав взглядом свои покои, нерешительно добавил: — С того самого дня… я и почувствовал, что… злой недуг… овладевает моим телом.
— Ты думаешь, что все это происки косальских ведьм? — осторожно спросил Зулгайен.
Гердан кивнул.
— Нынешняя верховная хранительница… Серидэя теряет… свои силы… — Жрец говорил очень тихо. — Я знал это, потому как… наблюдая за слезой… Дианирина, замечал, что… постепенно она… меняла цвет. Если камень лазурный… силе верховной хранительницы не сможет… противостоять никто из… смертных. Но если же он… стал Огненным — ведьма… утратила свою мощь! — Несмотря на слабость, его голос прозвучал с нескрываемым торжеством. — В таком… случае верховной хранительницей… непременно должна… будет стать… другая. Та, которую… выберет… звезда Дианирина.
— Выберет звезда Дианирина?! — изумленно повторил Конан. — Что это значит?!
Гердан улыбнулся.
— Косальские ведьмы… собираются в укрытом… внутри скалы Черного грифа… храме, — жрец вдруг прервался. Снова задумался. Потом, еще более понизив голос, продолжал: — Храм тот… похож… на наш. Ведь… — он мучительно сглотнул, — несмотря ни на что… между нами много общего, — казалось Гердан пересилил себя, чтобы произнести эти слова. И в его тоне были и досада, и обреченность, и даже горькая ирония. — В скале Черного грифа… есть огромный круглый зал… с вздымающимся куполом… потолком. Сверху в зал этот… глядит сама… звезда Дианирина. Ведьмы садятся у стен, по кругу. В самом же… центре этого круга восседает… верховная хранительница. Звезда… глядит на нее, и, если… не находит в ней необходимой силы… превращается… в огненный шар.
— И тогда верховной хранительницей должна будет избрана другая ведьма? — сузив глаза, спросил Конан.
— Не сразу, — отвечал Гердан. — Обыкновенно… верховной хранительнице дают… время… всего… один год. И только тогда… если она… не сможет… вернуть былую силу, ее место… займет другая. Для этого… все косальские ведьмы… поочередно будут садиться на кресло… в центре зала. И когда звезда Дианирина… выберет достойнейшую из них, она… снова приобретет… лазурный цвет.
— А тот камень… Слеза, — задумчиво произнес киммериец, — он ведь тоже меняет цвет. Не значит ли это, между ним и… этой самой звездой существует какая-то связь?
На бледных губах Гердана промелькнула тень улыбки.
— Каждый раз, — тихо отвечал жрец, — когда… избирается новая… верховная хранительница… звезда Дианирина… опускает на землю… свою маленькую частицу… будто слезу, — он опять улыбнулся. — Да… слезу Дианирина. Она… отражает магическую силу… верховной хранительницы. — Гердан задумался, и что-то тревожное было во взгляде его светлых глаз. — Я уверен… — продолжал он, — это Серидэя… похитила Слезу из нашего… храма. Она испугалась… что кому-нибудь станет известно о… ее бессилии. Оттого-то… и наслала на меня смертельный… недуг. Ведь я… только я один знал… тайну Слезы, — он обречено вздохнул.
