отлеживался дома. Он снимал уже отдельную комнату. А поправившись, в очередное воскресенье как ни в чем не бывало пошел к бабушке Марусе.
В это лето Сергей подрабатывал, ремонтируя дома, участвуя статистом в киносъемках. Так что тем для разговоров за столом у бабушки хватало. Правда, скоро предстояла разлука – Сергей отправлялся на практику в Конотопское паровозное депо. Но это ведь ненадолго. Бабушка была довольна внуком.
Прошел еще год. Заканчивался второй курс учебы в институте. Сергей уже сдал 27 зачетов. В зачетной книжке стояли «автографы» математика Л. Я. Штрума, известного в научных кругах своей работой «Условия устойчивости атомного ядра», преподавателя технической механики И. Я. Штаермана, специалиста в области сопротивления материалов Г. И. Сухомела, термодинамика – Т. Т. Усенко, физики – Г. Г. Де-Метца и т. д. В разделе практических занятий в лабораториях стояла подпись В. В. Огиевского, известного специалиста в области электротехники, участника строительства первой на Украине радиовещательной станции.
Все преподаватели единодушно отмечали прекрасные способности Сергея Королева, огромную трудоспособность, упорство и интерес не только к техническим предметам. Он не пропускал ни одной лекции по архитектуре и строительному искусству, литературе. Но только авиация по-прежнему влекла к себе Королева, только в ней он видел смысл своей жизни.
Вернувшись в конце лета 1926 года с производственной практики, Сергей не нашел писем из Москвы, где с недавних пор поселились мать с отчимом. Это огорчило его, ведь он ни разу не был в столице и надеялся на их приглашение. В довершение всего узнал, что попытка ректора КПИ В. Ф. Боброва открыть при механическом факультете авиационное отделение не нашла поддержки. Ректор не скрыл этого факта от студентов.
– Желающим получить авиационное техническое образование, – посоветовал он, – стоит перевестись в Московское высшее техническое училище. Там усилиями Николая Егоровича Жуковского открыт курс по подготовке аэромехаников. Или сделайте попытку поступить в московскую Военно-воздушную академию.
Тут Сергей Королев вспомнил давнее письмо матери, в котором она сообщала, что московская Военно-воздушная академия может, как исключение, принять его в число своих слушателей. «Надо было рвануть в Москву. Учился бы сейчас там. Напугался, как там один буду», – обозлился на себя Сергей.
Размышляя так, он оказался возле канцелярии института. Остановился в нерешительности.
– Что задумался? – положив ему на плечо руку, спросил один из друзей – Михаил Пузанов, бывший на добрый десяток лет старше Королева. Михаил много помогал Сергею в студенческой жизни. Они дружили уже два года, и Сергей не переставал удивляться трудолюбию и целеустремлеиности втого человека. В гражданскую Пузанов защищал Советскую власть, бил банды разных «батек», потом – рабфак и почти в тридцать лет – студент. –
– Михаил! – обрадовался Сергей. ~ Ты откуда? Ты так мне нужен.
– Да что случилось?!
Сергей рассказал товарищу о том, что аэрогруппы не будет, а он хочет быть только авиационным инженером и не знает, как же дальше? Обстоятельный Пузанов не торопился с ответом.
– Матери написал?
– Я не знаю, что она ответит.
– Так... Вот что я тебе, дружище, скажу. Ты зачем шел з канцелярию? Брать документы, верно? Сергей утвердительно кивнул.
– Значит, решил! Вот как решил, так и делай. Давай в Москву, Сергей! Опирайся только на себя. Это самая надежная опора, – и легонько подтолкнул его к двери канцелярии, – иди!
В августе 1926 года, не предупредив родителей, Сергей Королев приехал в Москву. Первую московскую ночь провел в студенческом общежитии, размещавшемся не то в монастыре, не то в церкви. Вначале Сергей решил узиать, каковы шансы поступить в МВТУ. И если их нет, то возвратиться в Киев, не расстраивая мать. Наутро пошел в МВТУ. Там не отказали. Предложили заполнить анкету и приложить к ней соответствующие документы, через неделю сдать все в канцелярию училища.
МВТУ по праву считалось одним из основных вузов страны, готовящим инженерно-технические кадры, столь нужные для осуществления планов индустриализации страны. Здесь родилось немало новых принципиальных направлений и идей науки и техники.
Хорошее настроение, оставшееся после посещения МВТУ, не покидало Сергея, правда, угнетала мысль о предстоящем объяснении с матерью. И, оттягивая разговор, который не обещал быть приятным, Королев решил сначала посмотреть столицу. Да и начавшийся день располагал к этому. В голубом московском небе ни облака. С первых же шагов столица показалась Королеву красочнее, ярче Киева, торжественнее. Королев почувствовал, что Москва примет его, поймет. «Будет удача»,– решил он.
Все было необычно, ново, все ему нравилось. На зданиях – во всю длину фасадов – алели полотнища. Одни призывали выполнить решения XIV съезда РКП (б), другие – крепить смычку города и деревни. Но все чаще повторялся лозунг: «Даешь индустриализацию страны!»
...У памятника Пушкину на Страстном бульваре Королев замер. Его поразил задумчивый грустный взгляд поэта. Он напомнил ему Одессу. Сергей и Ксана любили его поэзию и каждый раз, приходя на площадь, где установлен бронзовый бюст Александра Сергеевича, клали к подножию букеты белых роз. «А у меня сегодня нет цветов, – с досадой подумал Сергей, оглядываясь вокруг в надежде купить их. Но их нигде не было, – я еще не раз побываю у вас, Александр Сергеевич, и не один, а с Ксаной и принесу мои любимые розы».
Королев вышел на главную улицу столицы – Тверскую и тут встретился взглядом с матросом, строго смотревшим на него с огромного кинорекламного щита. Фильм 'Броненосец «Потемкин» недавно вышел на экраны. Сергей еще не видел эту картину, сразу ставшую знаменитой, но знал, что ее снимали в Одессе. Поймал себя на мысли, что он душою все еще в городе, ставшем ему родным.
«Махнуть бы на пару деньков в Одессу, встретиться с друзьями! – мелькнуло в голове. – Да и к Ксане хорошо бы съездить в Харьков. Как она там? Как учеба в медицинском институте? Что-то она скупо стала отвечать на письма? Да, давно пора повидаться и окончательно объясниться. Надо к ней съездить. А на какие шиши?.. Денег, заработанных летом на практике, едва хватило на билет до Москвы. Не до поездки! Надо искать работу!..»
Быстро зашагал по многолюдной Тверской улице, круто спускавшейся к Кремлю. Издалека он увидел кремлевскую башню, еще увенчанную двуглавым орлом. Поднявшись на Красную площадь, поразился красотой храма Василия Блаженного. Повернулся в сторону Кремлевской стены и увидел то, ради чего пришел сюда: святая святых – Мавзолей Ленина. К нему текла бесконечная людская река. Ступенчатая усыпальница, построенная из дерева, так вписалась в архитектурный облик Кремля, что, кажется, сливалась с ним. И только слово «Ленин» да траурная полоса на Мавзолее виднелись издалека. У входа в Мавзолей стояли красноармейцы в остроконечных сероватых шлемах со звездами. Королев занял место в очереди.
Выйдя из Мавзолея, он долго еще стоял на площади, вспоминал январский день 1924 года, притихшую Одессу. Приспущенные флаги с черной каймой, траурные митинги, печальные гудки заводов и фабрик, паровозов и судов, стоявших в Одесском порту.
– Вот хорошо, Сергей, что ты приехал, – открывая дверь сыну, обрадовалась Мария Николаевна. – Москву посмотришь...
– Я в Москву навсегда, мама. С Киевом покончено.
– А как же учеба? – переменившись в лице, всплеснула руками мать. – Ведь два курса окончил... Куда же ты теперь, недоучкой.
Разговор об образовании на этот раз оказался недолгим, но последним. Мария Николаевна поняла – с пути, по которому идет сын, он не отступит ни на шаг в сторону.
– Хорошо, Сергей, пусть будет по-твоему, – уступила мать. – В конечном счете ты будешь не летчик, а инженер.
– Я хочу строить самолеты и летать на них, – твердо сказал Сергей. – Я договорился в МВТУ.
– Ну, хорошо, хорошо, – начиная терять терпение, сказала Мария Николаевна. – Возвращайся в Киев,
