— Это Маша, — предположила мама. Мы с Машей обе были «совами» и ложились поздно.
Но то была не Маша. По крайней мере мне хотелось бы в это верить.
— Мы решили вступить с вами в контакт, — мрачно сообщил незнакомый мужской голос.
— Да? — опешила я.
Слово «контакт» как-то в первую очередь ассоциировалось с инопланетянами. Если верить газетным статьям, инопланетяне нередко вылезают из своих тарелок и утаскивают понравившихся им аборигенов. Во временное пользование. Лет этак на двадцать. Правда, те же статьи добавляли утешительное сведение, что возвращенные родной планете аборигены за время своего отсутствия ничуть не стареют, однако меня это не утешало. У меня взята куча билетов в театр — что без меня с ними станется? К тому же в одном из спектаклей обещан Рузиматов. Вот если бы и его утащили вместе со мной…
Мои лихорадочные размышления были прерваны тем же мрачным голосом:
— Да. Нам выгоднее сотрудничать, чем враждовать. У нас общая сфера деятельности, и у каждого есть то, чего не хватает другому.
— Да? — механически повторила я.
— Так вы согласны?
Я наконец опомнилась:
— Извините, но вы не туда попали.
— Вот как? — оригинально среагировал неизвестный. — Мы один раз добровольно пойдем вам навстречу. Если вы этого не оцените, вам же хуже.
И положил трубку.
— Кто? — поинтересовалась мама.
— Не туда попали, — объяснила я. В тот миг я действительно в этом не сомневалась.
Следующий день приходился на тридцатое декабря. Должна заметить, что тридцать первого декабря я никогда не хожу в театр. Поэтому тридцатого мне, разумеется, следовало там быть. Тем более, давали «Драгоценности» с Лопаткиной и Зеленским. Когда они танцуют этот балет, мне чудится, что я попала в мир, где нет ни времени, ни пространства. В мир, где не действуют физические законы и потому поддержки безусильны, а прыжки невесомы и бесконечны. В мир, где фуэте крутят не потому, что это эффектный трюк, а потому, что не могут иначе, и останавливают вращение в единый миг, когда того просит музыка. В мир, где у движения нет начала и конца. Оно начинается где-то за кулисами и за кулисами исчезает, но там, наверное, длится вечно. Вне времени и пространства…
После балета мы с Машей и Настей долго сидели в зале, хлопая вновь и вновь выходящим на поклон артистам. Наконец потушили свет, и мы осознали, что пора удалиться.
— Это не твой мешок? — поинтересовалась Маша.
Я обернулась. Рядом со мной на сиденье стоял большой красивый мешок с изображением Эйфелевой башни.
— Откуда у меня такой! — позавидовала я. — Это кто-то забыл. Надо передать капельдинеру.
Я протянула руку к мешку — и застыла. Из него торчало нечто, знакомое мне до боли. Возможно ли, чтобы у кого-то еще на Земле был такой кривой, некрасивый, но при этом весьма разборчивый почерк? Это… это план моих занятий на будущий семестр! Ну да. «Самосопряженные операторы в унитарных пространствах»… Конечно, мое!
Я сунула нос внутрь — и не слишком удивилась, обнаружив собственные заметки по сизису. Только неизвестный благодетель ровненько их сложил, у меня же они валялись кучей.
— Вы выходите наконец? — поторопила нас капельдинер, и мы поспешно покинули зал.
— Ты что, их нашла? — показала на мои бумаги Маша.
— Похоже на то, — честно ответила я.
— Где? — вмешалась Настя. Я объяснила:
— Здесь. Только что. Вы же видели.
Обе подруги уставились на меня непонимающими глазами. Я решила, что и я не хуже других, поэтому столь же непонимающими глазами уставилась на мешок.
Первой опомнилась Настя.
— Правильно ли я поняла? — уточнила она. — Десять дней назад у тебя украли это из квартиры. А теперь ты обнаруживаешь это тут. Так?
Я кивнула.
— Интересно… — протянула Настя. — Вот что! Пошуруй-ка там. Там нет справки о твоем кандидатском минимуме?
Она была! Лежала себе как миленькая. Я с боем получала дубликат, а надо было просто чуть-чуть подождать. Ведь давала же я себе обещание не делать ничего заранее, а тянуть до последнего момента, так нет, опять попалась…
— Так я и предполагала, — кивнула Настя. — А теперь хорошенько подумай… и откровенно ответь… Леша ни о чем таком тебе вчера не намекал?
И почему я такая честная, а?
— Намекал на новогодний подарок, — созналась я.
— Ага! Я так сразу и поняла. Ты обратила внимание на мешок? С Эйфелевой башней! А он был в Париже. Понимаешь?!
Я оживилась:
— Хочешь сказать, он нашел тех бандитов и все у них забрал?
Настя вздохнула:
— Ты как дитя, честное слово! Он сам и есть бандит. Он понял, что в твоих бумагах ему не разобраться, предупредил тебя, что вернет их, и вернул. Не завидую я тем несчастным, которые десять дней провели над расшифровкой этого. — Она ткнула в заметки по сизису.
Это уж точно! Я и сама им не завидовала. Наверняка несчастные служат сейчас украшением какого- нибудь сумасшедшего дома.
— Подожди-ка, — вмешалась Маша, — а что ты рассказывала про звонок инопланетян? Повтори.
Я пожала плечами:
— Позвонил инопланетянин, сообщил, что хочет установить со мной контакт. А больше я не помню.
— Нет, — поправила Маша, — ты еще рассказывала про общую сферу ваших интересов. И что инопланетяне хотят пойти тебе в чем-то навстречу. Ну, то есть тот из них, который звонил. А если ты не сделаешь ответных шагов, то тебе будет плохо.
— Да?.. — удивилась я. — Ну, раз я так говорила, значит, так и было. Тебе лучше знать.
Я давно привыкла к тому, что Маша с ее замечательной памятью помнила мои слова гораздо точнее, чем я со своим склерозом. Я даже нередко спрашивала у нее: «Что я об этом раньше говорила, а то у меня вылетело из головы?» — и она благородно объясняла.
— А ведь точно! — согласилась Настя. — Эти инопланетяне хорошо вписываются в аферу. Они с Лешей в одной шайке. Он сообщил им, что отвел тебя домой, вот они и позвонили. А если бы не он, ты бы ночевала у Маши, ведь так?
— Чего ты привязалась к бедному Леше? — возмутилась я.
— А того! Небось опять к тебе не приставал, да? И в вашем подъезде тоже? А у вас там лампочки еле светят, там и святой пристанет. Если, разумеется, не занят вынашиванием преступных планов.
Оставив в стороне святых с их преступными планами, я перешла к другому:
— А мне подозрителен Кубиков. Справку украли в театре, сумку подкинули в театре — и он вдруг стал ходить в театр. Правда, сегодня я его здесь не видела.
— Видела я, — сообщила Маша, — да не захотела портить тебе настроение. Честно говоря, у него был такой вид, будто он от тебя прятался. Но если это Кубиков, еще хорошо.
— А кто плохо? — с вполне естественным интересом осведомилась я.
— Не знаю. Тебя предупредили, что будет плохо, если ты не сделаешь ответных шагов. Кубиков вряд ли способен серьезно тебе навредить, но я бы на твоем месте плюнула на принципиальность и срочно поставила ему зачет. Хотя бы за прошлый семестр.
Меня затрясло:
