Они что, всерьез надеялись тебя по этой фотке узнать? — засмеялась Настя. — Дожили — водопроводчики носят с собой изображение клиента. Вообще странные они какие-то, ты их и в туалет-то с трудом заманила… — Она на секунду смолкла, а затем добавила страшным шепотом: — Это были не сантехники — это были киллеры! Они пришли тебя убить! Срочно звони подполковнику!
— Погоди, — остановила ее я. Предположение о киллерах мне не понравилось. Не согласна, чтоб на мою драгоценную жизнь покушались! — Если они хотели меня убить, что им помешало?
— Определение предела, — подумав, предположила моя подруга. — И еще обманный хук.
— Хук был хорош, — кивнула я. — А чем их испугало определение, не знаю. Я его требую с каждого двоечника.
— Ну, бандиты же у тебя не учились, — возразила Настя. — Им твое заклинание оказалось в диковинку. На меня, честно говоря, тоже подействовало. Без твоего эпсилон я бы ни за что не решилась ударить!
Я, упрямо не желая поверить в киллеров, напрягла память.
— Я ж им определение-то сказала не просто так. Они потребовали — говори, помнишь? Я не понимала, что, и в голову пришел предел. Они пришли не убивать, а выведать. Им поручили узнать что-то про многострадальную книгу Алины Аловой.
— Тогда почему не сказали прямо — говори о книге?
— А это та же психологическая деформация, которую мы с тобой недавно обсуждали, — объяснила я. — Вот шпион Миша был настолько уверен, что я думаю исключительно об этой книге, что спросил, каковы мои планы. А для меня куда важнее был план лекций, о нем я и ответила. Здесь то же самое. Тот, кто нанял этих типов, велел потребовать, чтобы я им все рассказала. Ему и в голову не пришло, что у меня в памяти много вещей, совершенно ему не интересных. Я для него — не человек, а источник сведений о книге.
— Что-то в этом есть, — кивнула Настя. — Тем более, вряд ли эти типы — крутые профессионалы. Мне кажется, большого опыта у них нет. И все равно неясно, почему они сбежали от нас, несолоно хлебавши. Что им стоило сперва нас убить?
Нет, это уже попахивает мазохизмом! Все бы ей убить…
— А незачем убивать, — обрадовалась я. — Помнишь, один сказал другому: у нас голос не тот и рожи не те. Мы их сразу удивили — ни одна не походила на фотографию. Они решили, что мы — не мы.
— Голос, видите ли, не тот! — возмутилась Настя. — Нам что, в опере петь? Шли бы в Мариинку, а не на частную квартиру.
— Я вообще пою только после нервного стресса, когда у меня садятся связки, поэтому… — подхватила я и остановилась на полуслове.
— Ты что? — удивилась Настя.
— Вспомнила одну вещь. У меня после убийства сел голос, правильно? Я на следующий день читала лекцию басом. А еще ко мне приходил Миша от Уралова, и я ему пробасила пару фраз в диктофон. На этой записи у меня совершенно не такой голос, как на самом деле. Интересное совпадение…
— Да какое совпадение! Киллеров послал Надиров! Сходится, как в аптеке. Срочно звони Степанову!
Я набрала номер подполковника.
— Евгений Борисович, — отчиталась я, — кажется, меня только что пытались застрелить. Или напугать, не знаю.
— Я же предупреждал, — заорал он, — не покидать без причины квартиру!
— Меня пытались застрелить прямо в квартире, — с достоинством парировала я. — И не надо на меня кричать.
— Простите, — буркнул тот. — Так что случилось?
— Ворвались два громилы с пистолетами, нацелили их на меня и на мою подругу и потребовали от меня: говори! Я заговорила, они возмутились, что голос не тот и рожа не та, и убежали. Да, они принесли с собой мою фотографию из Интернета. Я там… мм… ну…
— Я помню ваш пропуск, — прервал мои мычания Степанов. — Да, с фотогеничностью у вас худо… — И, помолчав, добавил: — А голос действительно не тот. Он у вас сильно изменился за последние дни.
— Как раз сейчас он почти нормальный, а был совершенно севший. И этим севшим голосом я не только разговаривала с вами, но и давала интервью для Уралова, которое записали на диктофон. Да, и еще! Я знаю, кто следил за мной у Мариинки. Ну, такой лощеный в «Триста тридцать три хе», помните? Это любовник Валерии Иванченко, артист Артур Шиловский. Я его узнала по фотографии.
— Любовник Валерии Иванченко?
— Ну, я, конечно, свечку не держала, — с присущей мне честностью уточнила я, — но они ходят вместе на тусовки. И еще! Вы узнали даму, которая приставала к моим студентам? Я ведь выслала вам по электронной почте фотографию.
— Гмм, — хмыкнул подполковник. — Вообще-то вопросы положено задавать мне.
— Так я вам его и задаю, — подтвердила я. — Вы ее узнали?
— Я задаю вопросы, а вы отвечаете, — сурово парировал представитель закона. — Вы ее узнали?
«Какое счастье, что до этого гениального метода беседы пока не додумались мои студенты», — решила я, а вслух сказала:
— Да, ее узнала. Это Татьяна Цапова. Она руководит телеканалом и проводит какие-то финансовые аферы. Смерть Анны Сергеевны ей явно на руку.
— Ох, — Степанов вздохнул. — И что мне с вами делать? Охрану назначить? Кстати, как к вам ворвались ваши громилы? Вышибли дверь?
— Они притворились водопроводчиками, — возможно, несколько погрешив против истины, зато с чувством сообщила я.
Похоже, подобное коварство ошарашило милиционера. Он довольно долго молчал, затем мрачно произнес:
— В следующий раз не открывайте никому. Ни водопроводчику, ни газовщику, ни…
— Конечно, — живо согласилась я. — Лучше подожду, пока они снимут дверь с петель. Пусть хоть немного потрудятся.
Очевидно, мой ответ не пришелся полковнику по душе — по крайней мере, он положил трубку, не попрощавшись. Хотя я, между прочим, намеревалась в точности выполнить его распоряжение. Если вы считаете, что после сегодняшних происшествий я собиралась не только в ближайшие дни, а вообще в дальнейшем впускать в свою квартиру водопроводчиков, газовщиков, установщиков антенн, циклевщиков полов, белильщиков потолков или еще каких-нибудь представителей удивительного мастеровитого племени, то вы глубоко заблуждаетесь. Разве что мама станет тайком принимать их, пока я на работе. А я лично убеждена, что без них моя жизнь будет куда более долгой и радостной.
Я с умилением посмотрела на подругу, жадно жующую чипсы. На фоне других моих сегодняшних гостей она безусловно сильно выигрывала. Возможно, дружить с сантехником в некотором отношении было бы предпочтительней, но я не жалела, что сантехники ушли, а Настя осталась.
Она невнятно что-то промычала и сделала большой глоток пива. Я уточнила:
— Ты что?
— Ладно, — снисходительно предложила она. — Давай я сама позвоню твоей Утопленнице. Ты, похоже, сегодня не в форме.
Все-таки не зря Настя уверяла, что бокс идет ей на пользу! Один обманный хук — и она смягчилась, а ведь я уже отчаялась ее уговорить. Какой душкой она, наверное, стала бы, если б ей удалось всерьез кого- нибудь побить!
— Девяносто-сто двадцать-девяносто, — назвала номер Валерии я.
Неожиданно подруга погрозила мне кулаком, заметив:
— Прекрати, а то не позвоню.
Я оторопела, однако быстро пришла в себя. Очевидно, Настя плохо расслышала. И я повторила:
— Девяносто-сто двадцать-девяносто.
— Прекрати! — уже с заметным раздражением буркнула Настя. — Хватит!
— Но ты же сама предложила позвонить, — напомнила я.
