Глава 3
Когда Райдер проснулся, его ноги, как бинтами, были опутаны простынями. Он попытался было высвободить их, но тотчас схватился обеими руками за голову, так немилосердно она болела. Комнату заливал яркий свет. Не бледно-жемчужный свет раннего утра, а ослепительное солнце. Было ясно, что день в самом разгаре. С улицы в комнату долетал шум.
Свет слепил глаза, но Райдер все равно заставил себя оглядеться по сторонам. На стенах играли ярко- желтые солнечные зайчики, освещая остывший камин и дешевую обстановку. Огонь погас. Райдер сел на постели.
Ее рядом не было. Она ушла.
Над столом, где оставалась еда, лениво жужжала муха.
«Меня все устроит, милорд, – и простая пища, и любые изыски…»
Она ушла. На одно мгновение ему показалось, что он не переживет этого.
Снова откинувшись на подушки, он прижал ладони к глазам. В голове кружился вихрь воспоминаний. Его тело – язык, ноги, спина – испытывало приятную боль. Райдер чувствовал глубокое физическое и душевное изнеможение. Головную боль, однако, приятной назвать было нельзя. Голова раскалывалась, будто из черепа молотом выколачивали мозги.
Сколько же вина он выпил? Одному Богу известно. Сколько бутылок опорожнил, чтобы набраться смелости и вопреки здравому смыслу заняться любовью с незнакомкой?
Усилием воли Райдер заставил себя подняться с постели и, как был без одежды, приблизился к окну. Его кожа покрылась солью от пота. Волосы липли ко лбу. От него пахло мускусом, апельсином и лавандой.
Его одежда, аккуратно сложенная, лежала на стуле. Одежды, которую он купил для женщины, не было. По крайней мере, ее она забрала… И его плащ, как видно, тоже.
Она нарушила обещание. Теперь он уже не узнает о ней правды и не сможет ей помочь. Очень ловко, словно обвязав своей черной бархоткой его неопытность и лицемерие, она преподнесла их ему в качестве подарка.
А что он дал ей?
Райдер ощупал карман брюк. Кошелек на месте. Он высыпал монеты на стол. Она ничего не взяла, кроме одежды и его плаща. Значит, у нее нет ни гроша. Неужели она побежала вдоль берега моря, рискуя наткнуться на мужа, пытавшегося ее убить?
Он вылил в бокал оставшееся с прошлого вечера вино. Не все можно купить за деньги, и уж, конечно, не ум! И не честь. Райдер допил вино, натянул брюки и, решительно приблизившись к двери, распахнул ее.
На его зов прибежал Дженкинс, хозяин гостиницы, которому он поручил заботу о коне.
– Велите принести горячей воды и мою одежду для верховой езды, – распорядился Райдер. – Пришлите горничных привести в порядок комнату и подайте завтрак. Оседлайте лошадь, она мне понадобится через полчаса. Счет можете прислать в Уайлдшей.
Хозяин потеребил чуб.
– Слушаю, милорд.
Райдер вернулся в комнату, и тут взгляд его упал на белую атласную туфельку, лежавшую на краю кровати.
– Милорд?
Райдер поднял глаза. Дженкинс по-прежнему маячил в дверях.
– Да? – ответил Райдер. – Что такое?
– А как же счет леди, милорд? Его тоже вам прислать?
– Какой счет?
Дженкинс с видимым беспокойством отступил назад.
– За лошадь и седло, милорд. За провизию. За еще один комплект одежды и дамские сапоги для верховой езды, за перчатки, шляпу и все прочее. А еще за седельные сумки, в которые все это было уложено. За проводника, который должен вывести ее на дорогу в Лондон. Леди сказала, что таков был ваш приказ.
– Лошадь?
– Она сказала, милорд, что не может отправляться в путь на наемной лошади, не будучи уверенной в том, что ее возвратит. Она, не торгуясь, согласилась купить седло моей дочери. Сказала, что берет его, сколько бы оно ни стоило. Нынче, когда после оползня дела наши в упадке, раздобыть годную для дамы лошадь, ходящую под седлом, дело непростое.
Райдер в недоумении, отказываясь верить своим ушам, уставился на Дженкинса.
– Какую лошадь, черт возьми, вы ей продали?
– Самую лучшую из оставшихся, милорд: ту крупную гнедую с белым пятном на морде и на крупе – точно карта Ирландии. Леди, правда, сказала, что не очень-то она ей нравится, ей надобно, чтобы лошадь смогла без устали идти много миль, а эта на вид слаба, как ягненок. И еще она взяла простой, но добротный шерстяной костюм для верховой езды с черной окантовкой, который дочери справили только прошлой зимой, а с ним и прочие предметы первой необходимости. Теперь, когда мы на мели, нелегко будет заменить все это новым, милорд. Но леди сказала, чтобы я ни о чем не беспокоился, а просто записал все на ваш счет, даже веревки для стреноживания.
– Для стреноживания?
– Да, милорд. Как делают цыгане. Чтобы лошадь не убежала, когда ее пускают пастись.
