движение Кыргызстана» (лидер – К. Бакиев) и «Ар-Намыс» (лидер Ф. Кулов), а кроме того, провели консультации с рядом НПО[11]. Итогом наших консультаций стала схема «АБАХ», названная так по именам ключевых персон: А – Алиев, первый заместитель председателя партии «Ар-Намыс», Б – Бакиев, председатель НДК, А – Акаев – сын президента и X обозначал случайно взятый регион, для баланса[12].
Наблюдения в дни до начала миссии (до дня голосования) привели нас к следующим выводам: оппозиция в целом показалась нам не готовой к цветной революции.
Достаточными доказательствами «неготовности», на наш взгляд, было отсутствие единства в вопросе о лидере оппозиции, а также весьма робкое (намекающее на отсутствие достаточных финансовых и организационных ресурсов) ведение агитационной кампании. В принципе дальнейшее развитие событий подтвердило нашу правоту: сами лидеры оппозиции признают, что для них развитие событий было в определенной степени неожиданным.
В актив оппозиции мы записывали только неготовность А. Акаева применять силу против возможных массовых митингов (некоторое время назад в ходе силового подавления погибли шесть человек, и вряд ли А. Акаев, по нашему мнению, был бы готов второй раз «пройти через кровь»). По поводу неготовности президента применить силу есть подтверждения «из первых уст»[13] .
Справедливости ради надо отметить еще одно обстоятельство, которое можно трактовать в пользу оппозиции, – активность НПО, как местных, так и зарубежных. Моя коллега из Казахстана могла выявить по косвенным признакам, что финансирование киргизских НПО было на порядок лучше, чем казахстанских.
Сам день голосования 27 февраля начался довольно буднично: прошли отчеты наблюдателей с мест о том, как проходила процедура открытия участков, – ничего особенного, все штатно. Мы даже подумали, что власть, обеспечив себе достаточный отрыв в ходе агитационной кампании, пользуясь административными преимуществами, не будет «фолить» в ходе непосредственно голосования. Более того, первое сообщение о серьезном нарушении – голосовании непроштампованными участковой избирательной комиссией бюллетенями – мы восприняли скорее как существенную, но организационную недоработку, нежели нарушение со злым умыслом.
Предполагать определенную «рассеянность» членов УИК мы имели полное право. За день до дня голосования еще не все участки были должным образом оборудованы, а бюллетени доставлялись до вечера субботы. Понятно, что, работая в авральном режиме в субботу ночью, утром в день голосования не все члены УИКов могли быть «в форме». Все это накладывалось на общий низкий уровень знания членами избиркомов нормативной базы.
Однако ко второй половине дня романтическое настроение сошло на нет – из одного округа пришла информация о доказанных фактах подкупа, а еще из двух – сообщения о событиях, которые являются очевидными признаками подкупа. Оставшийся четвертый округ тоже не был девственно чистым в этом отношении. За несколько дней до голосования одно из оппозиционных СМИ посвятило полосу тому, как при помощи раздачи мяса ведется агитация, что в приватном разговоре подтвердил нам и один из членов избирательной комиссии, естественно, на условиях анонимности. Однако мы не приняли данное сообщение в расчет – принцип деятельности CIS-EMO позволяет оперировать только доказанными фактами либо собственными наблюдениями. Ссылки «на источники» не по нашей части. Это скорее к ОБСЕ.
Просидев почти целый день на телефоне, к закрытию участков мы с Натальей Леонидовной выдвинулись «на усиление»: в момент подсчета лишних глаз не бывает, а оперативное реагирование уже все равно неактуально.
Личные наблюдения подтвердили сообщения наших коллег – много технического брака в работе УИК, вызванного незнанием законодательства. Спорный момент – отсутствие информации о кандидатах на участках. Можно трактовать это как техническую недоработку, но с другой стороны, учитывая, что один из кандидатов носит фамилию президента… вроде как уже и существенное влияние на волеизъявление.
К моменту закрытия на выбранном нами участке наблюдателей скопилось человек 20. Правда, большинство из них выполняли роль статистов, и нам пару раз пришлось указать председателю УИК на нарушение им процедур подсчета. Надо признаться, что наше вмешательство не только принесло практическую пользу, но и на определенном этапе было с благодарностью отмечено председателем комиссии, который в случае затруднений обращался к нам за толкованием норм избирательного кодекса.
Вот наконец подсчет закончен. Но не закончена оказалась интрига – окружная избирательная комиссия переехала! То есть мы поехали по адресу, где она должна была находиться, а члены комиссии переехали в городской акимиат (администрацию). Справедливости ради надо признать, что председатель Центральной избирательной комиссии на пресс-конференции в пятницу предупреждал о том, что будет совершен такой перевод «в целях повышения безопасности электронной системы подсчета голосов „Шайлоо“, но во все это как-то не верилось. Ведь переводить ЦИК в здание исполнительной ветви власти – заранее обрекать себя на претензии в административном давлении.
Тем более что повышение безопасности оказалось весьма сомнительным. Мы, как наблюдатели, на какое-то время остались с компьютером один на один – оператор ЭВМ куда-то выходил по своим делам. Т. е. «безопасность» пришлось обеспечивать нам. Но, самое главное, электронные данные, кроме того, что они не имеют юридической силы, оказались еще и никому не нужны. В разгар подсчета (около часа ночи), как сообщили нам наши коллеги, в ЦИК уже никого не было!
В целом переезд привел и к дезорганизации работы окружных комиссий. Особенно это коснулось приемки документов. Сначала мешки с бюллетенями почти бесконтрольно практически сваливались в угол вместе с печатями и прочей атрибутикой. Ощущение было такое – бери и подменяй мешки – никто и слова не скажет. Хотя и сказать-то было некому – наблюдатели от других структур растворились в неизвестном направлении. Что, впрочем, понятно – они отчитываются в штабах копиями протоколов с участков, а дальше хоть трава не расти. Рядом с нами бродила только пара иностранцев (вероятно, от ОБСЕ). Если нам, знающим язык, было нелегко, то им и подавно. Электоральный туризм, экскурсия, одним словом…
Понедельник запомнился тем, что мы начали подыскивать площадку для пресс-конференции. Хотелось поделиться своими наблюдениями.
Аббревиатура СНГ в нашем названии произвела магическое действие: проправительственное агентство «Кабар» с готовностью откликнулось на нашу просьбу, попросив привезти гарантийное письмо. Письмо привезли и сели за редактирование тезисов, параллельно ожидая ребят, которые должны были подтянуться из Джалал-Абада. Но примерно через час раздался звонок. Агентство, вероятно, разобралось, что мы «некоммерческие», и прислало отказ с извинениями.
«Джалал-абадские», вернувшись, рассказали новости о митингах. Оказалось, что один из них возник на пути окружной комиссии, которая, так же как в остальных округах, переезжала в здание администрации, чтобы обезопасить «Шайлоо». «Под давлением общественности» пришлось разворачиваться… И считать в полевых условиях.
Было понятно, что без боя стороны, участвовавшие в кампании, не сдадутся. Но ощущения «Вот! Началось!» все равно не было.
Днем в центре Бишкека должна была состояться акция «Народ хочет знать правду!» Ее организатором была редактор газеты «Республика» Замира Сыдыкова. Было интересно узнать, насколько наши оценки совпадут с данными кандидатов – их присутствие планировалось.
Мы задержались – подошли спустя полчаса после начала. И узнали, что буквально с начала акции в бой вступили провокаторы. Стали рвать плакаты, что-то выкрикивать. Организаторы сочли за благо прекратить мероприятие. К нашему приходу флаги и транспаранты были свернуты, а народ разбредался по углам площади. В окружении журналистов, главным образом иностранных, ходила Роза Отунбаева… «Пораженческие» настроения усиливаются сообщениями об информационной блокаде: к ряду интернет- изданий заблокирован доступ, а большая часть времени в информагентствах забронирована администрацией президента и правительством.
