гоняющийся за славою, не может скрыться, то и будет он непременно подвергаться поношению, и домогательство славы сделается для него причиною бесславия. И не за это только потерпит он бесчестие, но и за то, что бывает принужден делать много позорного и свойственного только самому последнему рабу. Равным образом и все те, которые до безумия пристращаются к корысти, обыкновенно получают вред, главным образом от своего недуга (они подвергаются многим обманам: малейшие выгоды причиняют большой вред, как говорит пословица). Так точно и сладострастному служит препятствием к наслаждению необузданная его страсть. С сладострастными и женоподобными мужьями жены обходятся как с рабами, и никогда не хотят обращаться с ними как с мужьями, но бьют их по щекам, плюют в лицо, во всем их проводят и обманывают, издеваются над ними и приказывают исполнять все свои желания. Точно также нет ничего презреннее и бесчестнее и человека надменного, славолюбивого и очень много о себе думающего. Люди, не привыкшие уступать свои права другим, ничему столько не сопротивляются, как человеку спесивому, надменному и славолюбивому. Притом гордый, чтобы удовлетворить своей страсти, надевая на себя личину, рабски пресмыкается пред высшими, ласкает и угождает им и несет рабство хуже всякого покупного раба. Итак, представляя все это, отвергнем эти страсти, чтобы и здесь не подвергнуться наказанию, и там не мучиться вечно. Будем любить добродетель. Тогда мы и здесь прежде еще царствия небесного приобретем великие блага, и по смерти насладимся благами вечными, коих все мы и да сподобимся, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 63
«Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» (Мф. 19:16)
1. Некоторые обвиняют этого юношу в том, будто он подошел к Иисусу с хитростью и лукавством, и притом с намерением искусить Его; но я скорее согласен назвать его сребролюбцем и невольником богатства, так как в этом же самом и Христос изобличил его. Укорять же юношу в лукавстве я отнюдь не намерен: не безопасно быть судьей того, чего мы не знаем, и особенно судьей — обличителем. Да и Марк отдалил такое подозрение, когда сказал о нем: «подбежал некто, пал перед Ним на колени и спросил Его»; и еще: «Иисус, взглянув на него, полюбил его» (Мк. 10:17, 21). Отсюда видно, как велика власть богатства. Хотя бы мы в остальных отношениях и были добродетельны, богатство истребляет все эти добродетели. Вот почему и Павел справедливо назвал его корнем всех зол: «корень всех зол есть сребролюбие», говорит он (1 Тим. 6:10). Но почему Христос отвечает юноше такими словами: «никто не благ»? Юноша подошел к Нему как к простому обычному человеку и считал Его просто учителем иудейским; Иисус и беседует с ним как человек. И часто говорит Он приспособительно к мнениям обращавшихся к Нему; так, например: «мы знаем, чему кланяемся» (Ин. 4:22); или: «если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно» (Ин. 5:31). Итак, когда Он сказал: «никто не благ», то этим не хотел показать, что Он не благ. Да не будет этого! Ведь Он не сказал: почему ты называешь Меня благим? Я не благ; но: «никто не благ», т. е. никто из людей. Впрочем, Он этими словами не лишает благости и людей, но только отличает последнюю от благости Божьей, — почему и присовокупил: «только один Бог». Не сказал: только Отец Мой, чтобы мы знали, что Он не открылся юноше. Точно в таком же смысле назвал Он выше людей злыми, когда сказал: «если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим» (Мф. 7:11). И здесь назвал Он их злыми не с тем, чтобы изобличить во зле всю природу человеческую, — сказал: «вы», а не все люди, — а с тем, чтобы только сравнить благость Божью с благостью человеческой, почему и присовокупил: «тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него». Но говорят: что заставило Иисуса Христа, и какую Он имел цель так отвечать юноше? Без сомнения, ту, чтобы постепенно вести юношу к совершенству, отучить его от лести, отдалить от пристрастия ко всему земному и приблизить к Богу, возбудить в нем желание благ будущих и, наконец, научить его познанию истинного блага — источника и корня всех благ, и ему–то одному воздавать честь. Подобно этому же, когда Христос говорит: не называйте учителя на земле (Мф. 23:8), говорит так по отношению к Себе, и чтобы научить, каково первое начало всего. Юноша показал немалое усердие, когда задал Иисусу Христу такой вопрос. В самом деле, тогда как одни приближались к Иисусу с намерением искусить Его, а другие по причине своих собственных или чужих болезней, он подходит к Нему и беседует о жизни вечной. Тучна была земля и способна к плодородию, но множество терния заглушало посеянное. Смотри, как он доселе готов был к выполнению того, что бы ни повелел Христос. Что мне делать, говорит юноша, чтобы наследовать жизнь вечную? Вот готовность его исполнить повеление Учителя! Если же юноша подошел бы к Иисусу Христу с намерением искусить Его, то это показал бы нам и евангелист, как он делает это в других случаях, например, в истории о законнике. Но если бы и сам юноша утаил свое намерение, то Христос не попустил бы ему утаиться: Он или явно, или намеками обличил бы его, чтобы мы не заключили, что юноша, обманув Его, утаился, и, таким образом, поругался над Ним. Сверх того, если бы юноша подошел к Иисусу с намерением искусить Его, то не отошел бы с печалью о том, что услышал. Никто из фарисеев никогда не испытал в себе такого состояния; напротив, все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более ожесточались против Него. Не так поступает юноша: он уходит с печалью. А это служит признаком того, что он подходил не с коварным намерением, хотя и не с совершенно чистым; желал наследовать жизнь вечную, а обладаем был страстью гораздо сильнейшей. Итак, когда Христос сказал: «если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди» (Мф. 19:17), — он, не медля, спрашивает: «какие?» И спрашивает не для того, чтобы искушать Иисуса, — нет, — а думал, что, кроме заповедей закона, есть еще другие, которые будут его путеводителями в жизнь вечную. Так сильно было его желание спастись! Но когда Иисус пересказал ему заповеди закона, — «все это сохранил я от юности моей», говорит он; и на этом не останавливается, но снова спрашивает: «чего еще недостает мне?» (Мф. 19:20) И это тоже было знаком сильного желания им вечного спасения. Не маловажно то, что он не почитал себя докончившим дело своего спасения, а думал, что сказанного им еще недостаточно к получению желаемого. Что же Христос? Намереваясь предписать заповедь трудную, Он сначала предлагает награду за исполнение ее, и говорит: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной» (Мф. 19:21).
2. Видишь ли, какую награду и какие венцы обещает Христос за этот подвиг? Если бы юноша искушал Его, то Он не сказал бы ему этого. А теперь и говорит, и, чтобы привлечь юношу к Себе, обещает ему великую награду, предоставляет все собственной его воле, прикрывая всем этим трудную сторону Своего повеления. Потому–то прежде, нежели говорит о подвигах и труде, предлагает юноше награду: «если хочешь быть совершенным», — и потом уже говорит: «продай имение твое и раздай нищим». Далее — опять награда: «и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной», — так как следовать за Иисусом — великая награда. «И будешь иметь сокровище на небесах». Так как речь была о богатстве, то Спаситель повелевает юноше оставить все, показывая, впрочем, что Он не только не отнимает у него богатства, но еще и присовокупляет к нему новое, превышающее то, которое повелевает раздать, — настолько превышающее, насколько небо превышает землю, и даже еще более. Под сокровищем же Он разумеет обильную награду, сокровище единственное, которого никто похитить не может, представляя его юноше насколько возможно по–человечески. Итак, не довольно презирать богатство; а надобно еще напитать нищих, и — главное —
