Милостыня, имеющая такой корень, еще не есть милосердие. Поэтому я убеждаю вас — обращать внимание не на то только, чтобы подавать нуждающимся, а и на то, чтобы это подаяние не было хищением у других, так как «когда один молится, а другой проклинает, чей голос услышит Владыка» (Сирах. 34:24)? Если мы так тщательно будем вести себя, то, по благодати Божией, сможем сподобиться и от Бога великого человеколюбия, помилования и прощения во всем, в чем согрешили в продолжении этого долгого времени, — и избежать реки огненной, от которой да будем исхищены все мы и достигнем царства небесного, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 14
«И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать» (Ин. 1:16).
1. Недавно мы говорили, что Иоанн, — разрешая недоумение тех, которые стали бы сами с собою рассуждать, почему Христос, пришедши на проповедь после Иоанна, стал первее и славнее его, — присовокупляет: «потому что был прежде меня». Это — одна причина. Но евангелист представляет и другую, которая ныне высказана (в евангелии). Какую же? «И от полноты Его», говорит он, «мы приняли и благодать на благодать». Затем приводит еще иную причину. Какую? «Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (ст. 17). Но что же значат, скажешь ты, слова: «и от полноты Его все мы приняли»? К этому и надобно теперь обратить слово. У Него, говорит евангелист, не заимствованный дар; но Он есть самый источник, самый корень всех благ, — самосущная жизнь, самобытный свет, самосовершенная истина. Он не удерживает обилия благ в Себе самом, но изливает его на всех других, и изливая, с лихвой Сам пребывает всегда полным; ущедряя других, Сам ни в чем не умаляется; всегда источая и всем сообщая эти блага, остается в том же совершенстве. А что имею я в себе (говорит Иоанн), это заимствованное, так как я получил от другого, — это нечто малое из всего и как бы скудная капля перед невыразимой пучиной и безбрежным морем. Лучше же сказать, — и это подобие не может изобразить того, что мы усиливаемся высказать. Отдели от моря каплю, — и море тем самым уменьшится, хотя уменьшение и не заметно. Но о том источнике нельзя этого сказать: сколько бы ни исчерпывали его, он нисколько не уменьшается. Итак, нужно перейти к некоторому другому подобию: и оно, конечно, будет слабо и не может изъяснить нам того, чего мы доискиваемся, но по крайней мере ближе первого приведет нас к предположенной мысли. Представим себе источник огня, — и вот от него возжигается тысяча, две, три и больше светильников. Не остается ли огонь в одной и той же полноте и после того, как сообщит свою силу столь многим светильникам? Это известно каждому. Если же в телах делимых и через отнятие (частиц) уменьшаемых находится нечто такое, что, и после сообщения своих сил другим телам, нисколько не уменьшается, то гораздо в высшей степени это должно быть в силе бестелесной и бессмертной. Если воспринимаемое здесь [14] есть и сущность и тело, и делится и не делится, то когда речь идет о силе, и притом силе, исходящей от бестелесной сущности, гораздо более несомненно то, что она не подвержена ничему такому.
Потому–то и говорит Иоанн: «и от полноты Его все мы приняли», — и свое свидетельство соединяет со свидетельством Крестителя. Слова: «и от полноты Его все мы приняли» принадлежат не Предтече, а ученику (Христову). Слова же эти значат вот что: не думайте, что мы, как люди, много времени обращавшиеся с Ним и разделявшие с Ним трапезу, свидетельствуем только из благодарности. Вот и Иоанн, человек, даже не видевший Его прежде и не обращавшийся с Ним, а видевший его вместе с другими только в то время, когда крестил, — и он воззвал: «был прежде меня», сказав этим все. Между тем все мы — двенадцать, триста, пятьсот, три, пять тысяч и десятки тысяч иудеев, все вообще множество верующих и тогдашнего, и настоящего, и будущего времени от исполнения Его получили. Что же получили: «благодать на благодать». Какую же благодать вместо какой благодати? Новую вместо древней. Подобно тому, как была правда и правда («по правде законной», сказано, «непорочный», — Фил. 3:6), — вера и вера («от веры в веру», — Рим. 1:17), — усыновление и усыновление («которым принадлежат усыновление», сказано — Рим. 9:4), — слава и слава («если преходящее славно, тем более славно пребывающее», — 2 Кор. 3:11), закон и закон («закон», сказано, «духа жизни освободил меня» — Рим. 8:2), — служение и служение («если же служение», сказано, — 2 Кор. 3:7, 8 — и в другом месте: «служащие Богу духом» — Фил. 3:3), — завет и завет («заключу новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их», — Иер. 31:31), — освящение и освящение, крещение и крещение, жертва и жертва, храм и храм, обрезание и обрезание, — так есть благодать и благодать. Но здесь одно — образцы, а другое — истина; и то и другое есть только нечто соименное, а не однозначащее. И на снимках и на изображениях называется человеком написанный и черными красками и белыми, точно также, как и имеющий свой естественный цвет. И статуи, будет ли статуя золотая или глиняная, равно называются статуями. Но иное — образ, а иное — истина.
2. Итак, по сходству имен не заключай о тождестве вещей, так же как и о разности их. Если был образ, то он не был чужд истины, только если он заключал в себе тень, то был ниже истины. Какое же различие между всеми указанными понятиями? Хотите ли, мы займемся истолкованием одного или двух высказанных понятий? Таким образом будут понятны для вас и прочие, — и все мы увидим, что одни из них были уроками для детей, а другие для людей возмужавших и крепких; что одни были законоположены только для людей, другие как бы для ангелов. С чего же нам начать? Хотите ли, с самого усыновления? Итак, какое различие между усыновлением ветхозаветным и новозаветным? То было честью на словах, а это на самом деле. О том сказано: «Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы» (Пс. 81:6); об этом: «от Бога родились» (ст. 13). Как и каким образом? «Банею возрождения и обновления Святым Духом». Те, и с именем сынов, имели в себе духа рабства, — почтены были этим названием, оставаясь рабами; мы, соделавшись свободными, получили эту почесть не по имени только, а на самом деле. На это указывая, Павел говорил: «не приняли духа рабства, [чтобы] опять [жить] в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: 'Авва, Отче!'» (Рим. 8:15). Как рожденные свыше и, так сказать, воссозданные, мы потому и названы сынами. А если бы кто хотел дознать образ освящения ветхозаветный и новозаветный, то опять и здесь увидит много разности. Древние назывались этим именем (святых), когда не служили идолам, не творили блуда, не прелюбодействовали; а мы делаемся святыми не только через воздержание от тех (пороков), но и через приобретение высших совершенств. И сначала мы получаем этот дар от самого наития Св. Духа; а потом и через собственную жизнь, которая гораздо выше иудейской. А что эти слова — не самохвальство, послушай, что сказано тем: не волхвуйте, не очищайте чад своих, так как вы народ святой (Втор. 18:10, 13). Таким образом у них святость состояла в удалении от обычаев языческих; а у нас не так, но «чтобы быть святою», сказано, «и телом и духом» (1 Кор. 7:34). «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14). И: «совершая святыню в страхе Божием» (2 Кор. 7:1). Слово: святой не о
