друг другу. И оба знали, что никогда не забудут друг друга.
– Помню, где-то я прочитала… – сказала Черити. – «Если два сердца по-настоящему связаны, если два человека созданы, чтобы быть вместе, они найдут друг друга. Несмотря ни на какие препятствия».
Ее пальцы сильнее сжали его руки, а на глазах снова блеснула влага.
– Мы с тобой связаны, Старбак. Сердцами, мыслями и душами. И я могу расстаться с тобой, послать тебя домой только потому, что я знаю, чувствую всеми фибрами души, что мы с тобой найдем друг друга снова.
Логика подсказывала ему, что в ней говорит романтичная натура.
Сердце подтверждало, что Черити говорит правду.
– Мы будем вместе, – согласился он. – Когда-нибудь. И навсегда.
Закусив губы, она сдерживала рыдания. Через открытую дверь слышны были громкие, требовательные крики птиц, не получивших своего завтрака.
– Навсегда, – шепнула она.
Он привлек ее к себе, и они слились – тело к телу, губы к губам. Покоренное ее нежностью, ее мужеством, сильно и часто колотилось его сердце. Запутавшись пальцами в его волосах, она замерла, покоренная его ласками, его могучей волей.
И с последним, прощальным, горестным прикосновением к ее волосам он направился к сверкающему черному снегомобилю, предоставленному Диланом.
Черити стояла у окна и смотрела, как Старбак уезжает. Обратно, в свою жизнь. В свое время.
Глава тринадцатая
ОТЧАЯННО ПЫТАЯСЬ удержаться от мыслей о том, что происходит в лаборатории, Черити провела все утро, разбираясь в столе.
Раньше ей не хватало духу это сделать. Слишком много вещей, напоминавших ей об отце, о ее горькой потере, были погребены под листочками бумаги и многочисленными сокровищами папы. Он был не в силах с ними расстаться.
Она нашла торопливые бытовые записки, где он сам напоминал себе купить молока или хлеба после работы – потом он все равно забывал об этом. Там же хранилась вырезка из «Касл-Маунтин янки обсервер», рассказывающая о местной девушке Черити Прескотт, ставшей техническим советником в телевизионном сериале Голливуда. Автор Милдред Каммингс, многолетний редактор отдела общественной жизни в «Обсервере», так восторгалась, что Черити почувствовала себя настоящей звездой.
Были там и еще вырезки, относящиеся к ее работе – особенно о ее поимке насильника, – да еще не меньшее количество вырезок об уйме побед и достижений Дилана.
Там же хранились и поздравительные открытки, собственноручно нарисованные ее талантливой мамой. Прочитав надпись на первой открытке – в высшей степени личное послание мамы к отцу, Черити решила больше в них не заглядывать. И хотя ее нисколько не удивило, что ее родители за тридцать пять лет брака не растеряли духовную и физическую близость, все равно Черити ощутила вполне понятную зависть.
Неожиданно она уколола палец об отцовскую блесну. Появилась капелька крови, и она сунула палец в рот.
Вот тогда-то она его и увидела. В сознании возникло видение. Трехмерное изображение – настолько реальное, что она готова была протянуть руку и дотронуться до него.
Старбак был в опасности. Дилан тоже. Оба находились в лаборатории, и кто-то направил на них ружье. Как ни старалась Черити, она не смогла разглядеть, кто держит их на мушке.
Позвонив Энди и договорившись встретиться с ним в лаборатории, Черити опрометью рванулась к джипу и на бешеной скорости помчалась в сторону лесной зоны. Хотя температура снаружи упала до тридцати градусов, руки Черити, стискивающие руль, скоро взмокли от пота.
Снова и снова она повторяла имя Старбака. Как заклинание. Как молитву.
Счетчик отщелкивал милю за милей. К несчастью, часы рядом с ним с той же скоростью отсчитывали драгоценные минуты.
Она все время пыталась сконцентрироваться на видении, но оно растаяло, как туман над гаванью. Страх превратился в твердый комок в горле, когда она подумала, что не может больше читать мысли Старбака потому, что его нет в живых.
Она остановила джип среди деревьев, поскольку не хотела появляться на открытом пространстве перед окнами лаборатории. Хорошо бы, если б удалось незамеченной проникнуть в здание. К сожалению, Дилан установил мощнейшую систему безопасности. Малейшая попытка проникнуть путем взлома вызвала бы тревогу.
– Здравствуйте. Будьте добры, ваше имя, – произнес механический женский голос, когда Черити остановилась напротив двери.
– Черити Прескотт, – повиновалась Черити, надеясь, что тревога не исказит ее голоса.
Слава Богу, этого не произошло.
– Благодарю вас, Черити Прескотт, – продолжал бесплотный голос. – Прошу вас, отпечатки пальцев.
В ней дрожал каждый нерв, когда она представляла себе, что же там происходит, внутри. Однако послушно приложила ладонь к экрану.
– Опознание закончено, – проинформировал ее голос. – Вы можете войти, Черити Прескотт.
– Самое время, – буркнула Черити и проскользнула в услужливо отворившуюся дверь.
– Удачи вам, – отозвался голос.
