песку; мысли с бешеной скоростью сменяли одна другую; воспоминания сталкивались с обрывками снов; над надеждами довлел страх.
Ли всегда думала о себе как о победительнице. Если бы ее спросили, она бы ответила, что считает своими главными достоинствами гибкость психики и упорство в достижении цели – перед лицом якобы непреодолимых препятствий. Решение любой ценой спасти компанию «Бэрон» явилось ярким примером ее стойкости. К сожалению, с личной жизнью получилось иначе.
В своих отношениях с Мэтью она с самого начала повела себя как трусиха: бежала от собственных чувств и даже после близости боялась открыто принять все то, что несли с собой эти отношения. Вместо того чтобы разыскать и бросить ему в лицо упрек в несуществующей женитьбе, сбежала в Абу-Даби как какая-нибудь капризная героиня романа девятнадцатого столетия. А когда недоразумение объяснилось и они стали мужем и женой, продолжала быть себе на уме и что-то утаивать.
Мэтью правильно укорял ее в том, что она мечется по земному шару ради решения ничтожных проблем, которые вполне мог уладить любой чиновник. Неприглядная правда заключалась в том, что таким образом она не давала их браку – и Мэтью – занять главенствующее место в ее жизни. Стояла точно статуя, когда он с горькой обидой в сердце покидал клинику на другой день после инсульта у Джошуа. Палец о палец не ударила, чтобы воспротивиться разводу или его женитьбе на Мариссе – хотя мысль о том, что он занимается любовью с ее сестрой, была словно нож в сердце.
Благодаря сеансам Гарриэт Сингер к Ли пришло понимание того, что ее почти маниакальное стремление к совершенству берет начало в наивной вере ребенка, будто он несет ответственность за то, что выходит за пределы его возможностей. Наконец-то она поняла, что была не преступницей, а жертвой. Ей нечего стыдиться.
И, что много важнее, она осознала, что была заложницей своей оборонительной позиции; раковина, спасавшая от обид, оказалась клеткой.
Из которой она страстно желала выбраться.
Человек лежал в тени деревьев и наблюдал за домом. Выжидал. На нем была черная непромокаемая куртка с капюшоном; лицо закрыто маской, как перед боем в джунглях. В непромокаемой сумке лежали мотки двужильной проволоки, четыре маленьких взрывных капсюля, радиоуправляющее устройство и такое количество взрывчатого вещества, которого хватило бы разнести Колизей. На город опускался туман, кутая дома в толстое серое одеяло, заволакивая тонкий серпик луны, заглушая ночные звуки. Во тьме стрекотали кузнечики; лаяла собака. Проходили часы; туман густел; ночь становилась все непрогляднее и глуше. А человек все ждал.
Старший сержант Джон Хилл входил в группу «Дельта-Форс», набранную еще во Вьетнаме. Однажды, когда их часть стояла в Нга-Транге, их посетил вербовщик. Требовались отличные бойцы; им была гарантирована медаль, или кругленькая сумма, или и то и другое вместе. Эти солдаты должны были не иметь семьи, уметь действовать поодиночке и быть немного параноиками.
Хотя Джон Хилл отвечал всем вышеперечисленным требованиям, ему пришлось выдержать солидный конкурс. Но он был зачислен в «Дельту-Форс» за слабость к взрывному делу и шумовым эффектам.
Он заранее вывел из строя хитроумную систему защиты и теперь, пробираясь к дому под покровом ночи, удовлетворенно улыбался. Приятно снова заняться любимым делом!
Глава 41
Мэтью проснулся от резкого телефонного звонка и, нащупав во тьме трубку, хрипло пробормотал:
– Да?
На другом конце провода молчали.
– Алло? – раздраженно буркнул он. – Кто это? После небольшой паузы трубка ожила:
– Привет, Мэтью. Это Ли.
Можно было и не называть себя. Неужели она думала, что он забыл ее тихий, мелодичный голос? Мэтью включил лампу на ночной тумбочке.
– Ли? Ты в порядке? Что-нибудь не так? Конечно, она не в порядке, и все не так…
– Просто хотела поговорить. Можно, я приеду?
– Ли, сейчас, – он взглянул на циферблат, – около двух часов ночи; сильный туман; на дорогах опасно. – Ей ли не знать: ведь ее мать погибла при подобных обстоятельствах. – Знаешь что? Давай я сам к тебе приеду!
– Ну что ты, мне не хочется тебя затруднять. Извини, Мэтью. Я не знала, что уже так поздно.
– Если что-то важное…
– Ничего такого, что не могло бы подождать до более подходящего времени. Как насчет завтрака?
– Отлично.
– Приезжай к восьми, я сделаю омлет по-мексикански.
– Здорово! – мгновенно согласился он. – Ли?
– Что?
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Абсолютно. Единственная беда в том, что я неверно воспринимаю показания часов. Доброй ночи, Мэтью. Извини, что побеспокоила.
– Никакого беспокойства, – ответил он раздавшимся в трубке коротким гудкам. Ли положила трубку.
– Что, черт возьми, случилось? – сказал он вслух. И, выключив настольную лампу, приготовился спать дальше.
Взрыв выхватил из темноты огромный кусок неба и с такой силой всколыхнул землю, что жители ближайших домов повскакивали с постелей. В первую секунду всем пришла в голову одна и та же мысль: это
