соцобеспечения наконец-то его поймала – как всегда. Она рывком выдернула его из кресла; руку пронзила боль. Как раз в то утро его последняя опекунша, Хелен Мак-Гри, застала его на кухне – он пил из молочной бутылочки. Вопя что-то о микробах, она завернула ему руку за спину и пинком вышвырнула из дома; он скатился по шатким деревянным ступеням и растянулся на сухой желтой траве.
– Ну, молодой человек, – шипела мисс Томлин, выволакивая его из кинотеатра под жгучее полуденное солнце Калифорнии, – вы имеете какое-нибудь представление о том, сколько хлопот причиняете людям?
Мэтью не мог не жмуриться от солнца, но не позволял себе морщиться от боли. Только молча стискивал кулаки в карманах.
– По-твоему, мне больше нечего делать, как только искать по кинотеатрам сбежавшего мальчишку, который не научился ценить доброе отношение? Ты дождешься, что я отправлю тебя в колонию – да-да, там тебе самое место, с другими нарушителями порядка.
И так до самого дома. Мэтью не слушал: все это он уже знал наизусть. Про себя он гадал: успела ли Хелен нализаться? Ее муж, коммивояжер, эту неделю в разъездах, и, значит, к ним потянется вереница мужчин. По горькому опыту Мэтью знал, что нагрузившись, его начнут шпынять. И все-таки, возразила более практичная часть его личности (он рано стал прагматиком), главное – чтобы она не обнаружила, что из кошелька пропало пятьдесят центов, которые понадобились ему, чтобы купить билет.
Они миновали Беверли Хиллз. Глядя из окна автомобиля на роскошные виллы и представляя себе утонченную жизнь их владельцев, Мэтью все острее чувствовал несправедливость. Слова сотрудницы органов соцобеспечения жалили и гудели в ушах, словно осы. Он опустил мятежный взгляд на свои прохудившиеся кеды и представил себе, как долговязый Джон Сильвер отрубает мисс Томлин голову абордажной саблей.
Август шестьдесят пятого выдался необычайно жарким. Сильно парило. Муссоны принесли обильные дожди. Из-за тумана красные, белые и зеленые ракеты над Шейку расплывались и казались падающими звездами. В Семьдесят седьмом эвакуационном госпитале воздух был так насыщен влагой, что от скрипучего, заржавевшего вентилятора под потолком не было никакого толку.
Но раненые в госпитальной палате не замечали духоты и сырости. Все внимание было приковано к простыне – импровизированному экрану. Шел фильм о второй мировой войне.
– Наподдай им, Дюк! – заорал рядом с Мэтью солдат в инвалидной коляске, когда боевой корабль Джона Уэйна настиг «Токио экспресс».
– Покажи этим ублюдкам! – прохрипел другой парень, из берегового патруля; голова у него была перевязана; ото рта и ноздрей отходили трубки. Смотреть он мог только левым глазом, сквозь узкую прорезь в бинтах. Однако его энтузиазм был ничуть не меньше, чем если бы он сам был на том линкоре. Остальные бойцы, израненные и изнуренные, также переживали за исход битвы и подбадривали криками экранных героев.
Поразительно, думал Мэтью. Всего час назад вся палата стонала и вопила от боли. Здесь собрались парни, почти подростки, без рук и без ног, с расколотыми и кое-как склеенными черепами, ослепшие и с разбитым сердцем. И все-таки этот незамысловатый фильм на полтора часа смог перенести их в другое место, другое, менее сложное время.
Очарование длилось столько же, сколько фильм. Мэтью гадал: какие чувства может испытывать человек, причастный к чуду, получивший такую власть над душами других людей?
К тому времени, как подошел к концу второй срок службы, мысль стать писателем, автором сценариев, крепко засела у него в мозгу. Она помогала держаться на плаву, была главной движущей силой, и хотя Мэтью понимал, что до ее осуществления далеко, как до Луны, он также знал, что обязательно добьется успеха. Просто не позволит себе сдаться.
Пройти бы только чертову пробу!
Глава 13
Мэтью напрасно волновался: проба прошла с успехом. Экран казался заряженным электричеством. Просмотрев вместе с отцом ролик, Ли поняла: они нашли Райдера Лонга!
– Ты хоть понимаешь, что сотворила? – торжественно произнес Джошуа после того, как погас экран.
У Ли вспотели ладони. Мэтью – или Райдер, она уже не различала, где кончается один и начинается другой, – был вопиюще мужественен – с сильными руками и гипнотическим взглядом. Нет. Нельзя думать о нем в этой плоскости. В нем слишком много жизни, грубой силы; нужно быть ненормальной, чтобы позволить Мэтью Сент-Джеймсу вторгнуться в ее размеренное существование.
Она отогнала от себя эти мысли и вытерла ладони об элегантную темно-синюю юбку.
– Что я сотворила?
– Нашла спасательный круг, благодаря которому студия не пойдет ко дну. Женщины будут валом валить в кинотеатры, чтобы взглянуть на Мэтью Сент-Джеймса, а их мужья и любовники будут сидеть рядом и воображать, будто они, подобно Райдеру Лонгу, наделены такой властью над женщинами, что те запросто пойдут ради них на убийство. – Джошуа с восхищением воззрился на дочь. – Этот бармен – находка века. История о том, как ты наткнулась на него у нас на вечеринке, обойдет все газеты.
– Я на него не натыкалась. Это Тина с первого взгляда угадала в нем невероятный творческий потенциал.
Джошуа пожал плечами и, вытащив из кармана сигару, чиркнул золотой зажигалкой.
– Лану Тернер тоже нашли не сразу и не за стойкой бара. Но кто это помнит? Кому интересно?
Он закурил.
– Итак, у тебя теперь есть спонсор. И главный герой. Осталось найти наследницу, и твой проект сдвинется с мертвой точки. Ты подумала над моим предложением?
– Взять на роль Мерилин известную актрису?
– По-моему, так и следует поступить.
