Существовала и еще одна легенда о генерале. Какой-то дотошный журналист раскопал в архивах Земли информацию, согласно которой командующий «Беллоны» являлся прямым потомком знаменитой Марии фон Белов, жившей в XX веке и сыгравшей роковую роль в истории Третьего Рейха. Эта сенсация обсуждалась различными медиа Солнечной системы не меньше полугода, но, поскольку сам генерал ни разу не выступил ни с опровержением, ни с подтверждением своего родства с Марией фон Белов, шумиха постепенно сошла на нет.
По счастливому стечению обстоятельств, генерала Белова Матвей знал с раннего детства, поскольку тот был одноклассником и близким другом его отца, знаменитого «создателя планет» Степана Николаевича Гумилева. Не раз и не два маленький Матюша играл с дяденькой генералом (тогда еще, впрочем, подполковником) в лапту на дачной лужайке под стражей тополей! А сколько военных баек, где страшных, а где и соленых, переслушал он подростком в тиши упоительных июльских вечеров при свете полной Земли?!
С первых дней существования «Беллоны» генерал Белов смог поставить дело так, что бригада всегда получала новейшие, самые лучшие образцы техники и вооружений.
Не составляла исключения и «Слава» — главная крепость «Беллоны».
Военная цензура крайне неохотно пропускала изображения крепости в открытое вещание. Поэтому даже Матвей Гумилев, хотя и был кадетом престижной Академии, имел достаточно смутное представление о том, как она выглядит. И теперь, глядя на «Славу» из иллюминатора курьерского планетолета «Уссурийск», Матвей дивился масштабам и величию открывающейся его глазам картины.
Крепость была собрана из шести подковообразных блоков. «Подковы» соединялись попарно, основаниями парабол друг к другу. Эти пары были нанизаны одна над другой на башню семикилометровой длины. Даже артиллерийские установки главного калибра терялись на фоне циклопических масштабов сооружения. Крейсер первого ранга проекта «Китай-город» казался проворным лилипутом рядом с этой застывшей в броне симфонией космической мощи Объединенного Человечества.
— Господа пассажиры! — раздалось в наушниках у Матвея. — Настоятельная просьба воздержаться от фотографирования и видеосъемки и занять свои места в креслах-капсулах. Начинаем стыковочный маневр!
«Ну, с Богом!» — подумал Матвей и закрыл глаза. Выражение лица у него было по-детски доверчивым, какое бывает у людей, чьи мечты неумолимо сбываются.
Два месяца Матвей проходил в стажерах. Это означало, что почти каждый день начинался для него с изнурительной боевой учебы. Его инструкторами попеременно выступали то старший лейтенант Хорунжий, слывший галантным распутником, то капитан Мохаммедов, имевший славу грубияна.
«Забудь все, чему тебя учили в Академии!» — требовал угрюмый с похмелья капитан Мохаммедов.
«И чему тебя только учили в твоей Академии?» — вопрошал саркастический лейтенант Хорунжий.
И Хорунжий, и Мохаммедов имели не только разнообразные нарядные значки за выслугу лет, головокружительное количество вылетов и первоклассное пилотирование, но и редкие боевые награды, так что их авторитет в глазах Матвея был, как назло, весьма высок. По этой причине ему не оставалось другого выхода, кроме как научиться помалкивать, кивать и виртуозно вворачивать фразу «Вам виднее, господин инструктор!»
Окончание его стажировки совпало с массовым перевооружением «Беллоны». Пять флотилий разом сдавали старые корветы «Шершень» учебным подразделениям и пересаживались на новейшие «Скорпионы».
Строевые пилоты «Беллоны» видели эти машины впервые в жизни. Многим они казались неудачными, перетяжеленными, слишком сложными в управлении и просто-напросто «неродными». А вот Матвею «Скорпион» полюбился сразу. За мощное вооружение, продвинутую — сравнительно с «Тарантулом» и «Шершнем» — систему живучести, оригинальное и удобное размещение лазерной пушки главного калибра.
«Скорпион» платил Матвею взаимностью. Через несколько дней даже ворчливый Мохаммедов признал, что результаты у Матвея лишь чуть-чуть отстают от результатов лучших пилотов флотилий, базирующихся на «Славе»!
— У, шайтан! — в шутку негодовал Мохаммедов. — Не иначе как к колдуну ходил, мастерство за деньги покупал!
— Все-таки научил тебя кое-чему, несмышленыша, — исподлобья цедил Хорунжий, который смело ставил великолепные результаты Матвея на «Скорпионе» себе в заслугу.
К удивлению Матвея, на следующий день после этой сцены его вызвали в штаб Второй Марсианской флотилии, находившейся в прежде закрытом для него крыле «Славы». Но оказалось, что этот вызов был лишь прикрытием более важного — прямиком к генералу Белову.
Надо сказать, за все это время Матвей ни разу не отважился злоупотребить вниманием генерала и, конечно, не посмел загружать закадычного друга отца своими ничтожными стажерскими проблемами. Он даже не был уверен, что Белов знает о его присутствии на «Славе». Однако же он ошибался.
Стоило сомкнуться за спиной Матвея замысловатой четырехлепестковой бронедвери-диафрагме, как Белов выступил ему навстречу и они тепло обнялись — будто находились не на орбите Марса, а на даче родителей Матвея или же в охотничьем домике Белова на берегу моря Бурь.
— Вот уж не думал не гадал я, когда у родителей твоих на свадьбе свидетелем был, что Степин сынок еще под моим началом послужит…
Щеки Матвея зарделись.
Он вспомнил, как страстно и громогласно отговаривал его отец от военной карьеры.
Как они спорили, как таили обиды. И как плакала мама, когда он, выпускник элитной школы, объявил родителям о своем решении пойти в Академию Космофлота вместо астро-инженерного факультета Новомосковского университета. Но он отогнал эти воспоминания как дурной сон.
— Я тебя не просто так вызвал, — к счастью для застенчивого Матвея, генерал Белов быстро настроился на деловую волну. — А потому что вакансия одна махонькая нарисовалась.
— Дератизатором? Или на кухню, оператором картофелечистки? — попробовал пошутить Матвей.
— Не думал я, что ты такой скромник, — усмехнулся Белов.
— Но вы же сказали, что вакансия «махонькая»!
Белов расхохотался, как-то очень по-кадетски запрокидывая голову назад. Но тут же продолжил:
— Из второго дивизиона корветов, базирующихся на крейсере «Римский-Корсаков», по семейным обстоятельствам уволился пилот Лопаткин. На его место надо срочно кого-то поставить. Там люди действительно служат, а не просто зарплату получают… Вот я и спрашиваю у тебя: справишься?
Матвею было нелегко ответить однозначно. Сказать генералу запальчивое «да» — будешь выглядеть легкомысленным долдоном. Опасливое «нет» — скажешься трусом.
— А каков, хотелось бы знать, круг задач? — осторожно спросил Гумилев.
— Я сейчас ставлю «Римский-Корсаков» в юпитерианскую ротацию. Это значит, что крейсер с приданной ему Второй Марсианской флотилией будет водить конвои Марс-Юпитер. Далее, дожидаясь формирования очередного возвратного конвоя Юпитер-Марс, крейсер будет обеспечивать борьбу с космическим экстремизмом на орбите Юпитера. Это значит, что ты, лично ты, будешь проводить в боевых дежурствах на борту корвета «Скорпион» восемь-десять часов ежедневно…
— По-моему, это именно то, за чем я шел в военные пилоты, господин генерал! — просиял Матвей.
Минуту назад он боялся, что сейчас прозвучит что-то такое непосильное, на грани человеческих сил и его профессиональных умений. Например, генерал пообещает гонки за пиратскими челноками в щелях Кассини и Энке колец Сатурна (ведь, говорили, есть дивизион, специализирующийся и на этом!).
А тут — просто боевые дежурства. Как на практике в Академии! При такой службе он вряд ли подведет кого-нибудь — свою альма-матер, родителей или того же Белова.
— Уверен? — переспросил Белов.
— Да, — Матвей твердо кивнул. — Записывайте меня на «Римский-Корсаков»!
