— Что?
Она робко пожала плечами.
— Чтобы поддержать разговор, я спросила: работаешь ли ты над собой.
— Да. Бегаю, и гимнастический зал несколько раз в неделю.
— Понятно. Могу сделать комплимент, — шутливым тоном заявила девушка. — У тебя отличный зад.
Джекс удивленно взглянул на нее.
Она подошла ближе и прижалась к его груди. Он был таким мускулистым на ощупь!
— Мой хороший, твердый Джекс... — Ким потянула носом. — Милый, крепкий Джекс, от которого чудесно пахнет... Не странно ли, что мы можем годами не общаться, а когда встречаемся, кажется, что виделись только вчера? Словно вообще не расставались.
— Да, — помолчав, произнес мужчина и мягко высвободился из ее объятий. — Странно — не то слово! — он направился к холодильнику. — Хочешь масла, сиропа, взбитых сливок или всего вместе?
Ким переставила блюдо с дымящимися блинчиками на стол.
— Сиропа и... У тебя есть низкокалорийное масло?
Джекс невольно улыбнулся.
— Какое?
— Все мои старания сохранить фигуру рухнут, если буду лопать, как водитель-дальнобойщик!
— Послушай, даже мне нужно немного времени, чтобы учесть такие детали, как низкокалорийное масло, если оно вообще существует.
— Хорошо, хорошо! — она села за стол. — А ты будешь?
— Я только что поел, — садясь рядом, мужчина задел колено Ким, но она не отодвинулась. Джекс казался другим, каким-то странным — будто бы смущенным ее внезапным визитом.
Ах, сумасшедшая Кимберли, он — твой лучший друг, а ты — его. Не стоит воспринимать все так болезненно!..
— Я здесь, чтобы выслушать тебя, не забыла?
Внезапно прозвучавший вопрос вернул девушку к действительности. Она вспомнила, почему приехала сюда, изо всех сил стараясь не рыдать всю дорогу... Как ни в чем не бывало наколола вилкой несколько аппетитных блинчиков, перенесла их на тарелку, намазала маслом и полила сиропом. Затем разрезала стопку и попробовала кусочек. М-м-м... Очень вкусно! Легкие и воздушные блинчики таяли во рту.
— Вас, мистер, следовало бы упрятать в тюрьму!
— Что? — мужчина недоуменно нахмурил брови. У него был такой забавный вид, что у Ким защемило сердце.
— Почему?
— Ты преступник, потому что не стал поваром и лишил мир возможности попробовать такую вкусноту, вот почему.
Джекс наклонился к ней через стол.
— По-моему, ты просто увиливаешь от серьезного разговора! — светло-карие глаза бросали вызов. — Что-то же заставило тебя приехать сюда посреди ночи? Навряд ли желание записать меня в преступники?
Возможно, он прав. Может быть, она и увиливает.
— Еще даже не полночь...
— Хорошо, так что все-таки привело тебя сюда даже не в полночь?
Ким откусила еще кусочек, но проглотить не смогла — не потому, что еда стала менее вкусной, а потому, что в памяти всплыла измена Перри. Перед глазами встала пустая квартира и гора брошенных подарков.
Слезы застилали глаза, но, сколько ни откладывай, рассказывать легче не станет. Девушка отложила вилку.
— Хорошо. Я думала, что нашла наконец своего суженого. Но когда вернулась домой из командировки, в нашей квартире было пусто, только на голом полу валялись несколько рубашек и других вещей, которые я дарила ему... — Ким тараторила, не желая вдаваться в детали. — Перри оставил записку: назвал меня страдающей боязнью обязательств и... Его уход был как гром среди ясного неба, и названная им причина расставания совершенно не соответствует истине! Я и вправду не хотела, чтобы мы поженились, но при чем тут боязнь обязательств?
Человек, мнением которого она так дорожила, молчал. Раздумывал? Сочувствовал? Сомневался, что ее аргументы состоятельны? Девушка не знала.
— Спасибо. Теперь мне гораздо лучше, — пошутила она, надеясь заставить его объяснить, что кроется за этим хмурым выражением лица.
— Он и твои вещи забрал? — наконец спросил Джекс.
— Не поняла?
— Мебель, ковры, всякое такое...
— Ах это... А разве мое сердце — не самая большая ценность? — с нажимом спросила Ким, желая правильно расставить акценты.
— Конечно, самая! — немедленно среагировал Джекс. — Но я имел в виду, не украл ли он твоих вещей?
— Нет, ничего такого. Осталась моя одежда, две картинки в рамочках и полка со всякой ерундой...
— И это все, что у тебя было?
Однако разговор принимает странный оборот!
— Ну, при чем тут вещи? Значение имеют чувства, а мои надежды целиком были связаны с Перри! — почему она запнулась на последнем слове?
— Да, — мрачно кивнул мужчина. — Но ты не захотела выходить за него замуж.
— Ты кто, прокурор? — спокойно, помягче. Не надо злиться на Джекса. — Это ведь не преступление? Послушай, не будь таким мрачным. Может, у меня и разбито сердце, но трансплантация пока не требуется. Просто скажи, что все хорошо, обними и помоги мне, как всегда, излечиться.
— Так ты явилась в Чикаго за объятиями?
Ким невольно отвела глаза, а затем серьезно посмотрела на друга.
— Джекс, ты ведь знаешь историю моей матери! Замужество никогда ничего не гарантирует. Я думала, нам с Перри хорошо и так. Зачем создавать проблемы бессмысленными контрактами и обещаниями?
— Очевидно, для него они имели определенный смысл.
Она приехала сюда не для того, чтобы ее упрекали!
— Мне нужна поддержка, а не перекрестный допрос! Послушай, если полагаешь, что он прав, тогда я... зря считала тебя своим другом.
— Я просто стараюсь получить полную информацию.
— Она заключается в том, что я расстроена и хочу, чтобы Мастер Джекс был на моей стороне. Скажи, что Перри — животное, и хорошо, что я избавилась от него!
— Ладно, он — животное, и хорошо, что ты избавилась от него, — бесстрастно повторил мужчина.
Ким злобно сверкнула глазами.
— Отличное начало. Теперь постарайся, чтобы прозвучало так, будто ты в это веришь.
— Я твой друг, а друг отвечает правдиво. Если нужен человек, который будет безропотно с тобой соглашаться — найми его. Но от меня все равно получишь только честный ответ.
— В самом деле? — переспросила девушка. — А сколько возьмешь, чтобы во всем соглашаться?
— Прекрати шутить.
— Я и не шучу! — стараясь не расплакаться и не понимая, почему так разволновалась, она похлопала себя по бокам, словно искала карманы. — У меня нет при себе денег, но если сбегаю наверх и принесу десять долларов, то получу ли наконец: «Перри немыслимый подонок» и «все будет в порядке»?
— Перри...
