Но ведь в Латвии и Эстонии таким образом, голосами нескольких десятков человек, выбирают глав государств! Заявляете, что российские власти должны вести диалог не только с лояльными, но и с «нелояльными» чеченцами? Предложите сначала правящему большинству и президенту Латвии отказаться от тезиса, что «лояльность русских» – непременное условие и отправная точка диалога властей с ними.
Список таких и подобных уязвимостей Запада на прибалтийском направлении можно было бы продолжить, включая военно-политическую сферу. Уверен, что их немало и в других регионах на пространстве бывшего СССР.
Согласен с автором статьи «Фронт против России», что Запад на уровне большинства из тех, кто сегодня осуществляет практическую политику в отношении России, не готов отказаться от принципа «что позволено Юпитеру, не позволено быку». Но есть более дальновидные государственные деятели, есть общественность, оппозиционные партии и так далее. С ними надо работать – на двустороннем межгосударственном уровне, по межпартийной линии, через СМИ.
А генеральный тезис этой работы и, главное, нашей собственной позиции, на мой взгляд, должен быть таким: если вы берете на себя смелость осуществлять экспансию в жизненно важных для России регионах без учета ее интересов, без серьезных консультаций и прочных договоренностей с ней, будьте готовы испытать все негативные аспекты такого «расширения» и не рассчитывайте на нашу помощь в их преодолении. Готовьтесь скорее к обратному.
Виктор Ольжич. БУДЕТ ЛИ ЛИТВА ВОЕВАТЬ С РОССИЕЙ: ТЕНДЕНЦИИ И ПРИЧИНЫ ПРОТИВОСТОЯНИЯ
О том, что российско-литовские отношения деградируют в последние полгода, говорить не приходится. И это очень плохо, это не приносит пользы ни одному народу. На наш взгляд, причиной этому является целый ряд недоразумений и отказ от реальной политики, то есть от учета реалий. В Литве считают, что причиной деградации отношений является усиление авторитаризма, уменьшение демократии в России. Внешнеполитическая линия российского руководства становится, по мнению литовцев, жестче.
Однако с точки зрения России все как раз обстоит наоборот. После вступления стран Прибалтики в ЕС, и особенно в НАТО, поведение их лидеров в отношении России и ее проблем стало менее дружественным, если не сказать хуже. И дело не только в отсутствии доброй воли решать ряд насущных для России проблем. Речь нередко идет о тоне, которым разговаривают с Россией лидеры Прибалтики после того как небо над Литвой, Латвией и Эстонией стало охраняться самолетами НАТО.
Типичный пример – реакция в Литве на отчет Счетной палаты России в отношении предполагаемых материальных счетов с государствами Прибалтики, которую тяжело не назвать истерической. На «претензии» России у высших руководителей Литвы нашлись столь сильные ответы, как «не надо смешить мир» (президент Валдас Адамкус) и это «неслыханная наглость» (глава МИД Литвы Антанас Валенис). Уже нет речи о реакции политиков более низкого ранга, таких как парламентарий Эмануилис Зингерис, который потребовал, чтобы Россия просила извинения.
Литовская сторона упрекает российскую во взвинчивании тона, нагнетании атмосферы противостояния, жесткости позиции. Но посмотрим на факты. Может быть, Владимир Путин уже обратился с претензиями к президенту Литвы? А может, это сделало правительство России? Может, о претензиях заявил во всеуслышание глава МИДа России? Нет, речь идет лишь о некоем отчете некой палаты, которая что-то там (а именно имущество СССР) посчитала. Посчитав, она всего лишь направила отчет в парламент России (где он может пролежать годы), а в правительство и администрацию президента послала только уведомительное письмо. Не то же ли, и гораздо раньше, сделала соответствующая литовская комиссия, подсчитавшая ущерб от «советской оккупации» (и сумма оказалась в десятки раз большей, чем та, которую насчитала Счетная палата России– 80 млрд. литов, около 30 млрд. долларов)? Более того, Литва не ограничилась подсчитыванием претензий какой-то счетной комиссией, а сразу перешла к делу: издала тут же закон, который обязал правительство требовать денег у России – тут уже видна четкая позиция официальной власти. Может, издан такой закон в России?
Чтобы говорить о «претензиях» России к Литве, нужно иметь официальное требование, закон, заявления высокопоставленных государственных чиновников страны. Было это? Ничего этого не было. Тем не менее, и сам президент Литвы, и глава МИДа Литвы позволяют говорить о соседе в тоне «не надо смешить мир», «неслыханная наглость» и тому подобное. Так кто же нагнетает атмосферу? И почему?
И на какие ответные «выражения» российских руководителей нарываются прибалтийские политики, выражаясь в подобном духе (кстати, как раз российская сторона, можно сказать, на высшем уровне, промолчала).
У обеих сторон есть политики радикального толка типа Владимира Жириновского. И этим политикам свойственен определенный язык. Но не они определяют тон государства. Есть уровень президента страны. Есть уровень главы МИДа. Дипломаты же, представляющие государство, не могут себе позволять выражаться о соседе в тоне «не надо смешить мир» и «неслыханная наглость». Если только, конечно, они хотят мира, а не войны. Так чего же в глубине души хотят прибалтийские политики? Что будет, если Владимир Путин и Сергей Лавров начнут в подобном тоне говорить о Литве? Чем все это кончится? Не думаем, что войны – пусть даже только идеологической – кто-нибудь на самом деле хочет. Спустя некоторое время тот же глава МИДа Литвы Антанас Валенис, почувствовав, видно, куда идет дело, в интервью газете Lietuvos rytas призвал не взвинчивать тон и реагировать сдержанно на разные провокации. «Думая о последовательной, нормальной, решительной и сдержанной внешней политике, нельзя трахать дверями». Руководитель внешнеполитического ведомства Литвы заявил, что ему «точно не нужно войны с Россией – ни холодной, ни информационной». Умные слова. Так почему намерения расходятся с фактами?
Взвинченность тона литовских политиков объясняется, на наш взгляд, по крайней мере тремя факторами. Во-первых, психологический. Речь идет, и это нужно признать, об очень больном для части прибалтов вопросе: о совершенно невротическом, на уровне подсознания работающем, чувстве исторической обиды и несправедливости. Во время визита в Вильнюс президента Эстонии Арнольда Рюйтеля последний не случайно подчеркнул, что до 1940 года Эстония по экономическому развитию была на уровне Финляндии. Это означает, что сегодня эстонцы жили бы как финны. Если бы СССР не включил Эстонию в свой состав. С другой стороны, старшее поколение хранит память сталинских репрессий, массовую депортацию национально сознательных граждан, разрушенные судьбы. Счет к СССР (это отдельный вопрос) воспринимается как счет к России, и от России ожидается только одно: признать свою вину, «уважить страдания», компенсировать материально. В этой ситуации «отсутствия покаяния» (наподобие Германии, подчеркивают все время прибалтийские политики) – какой-то даже намек на претензии «оккупанта к оккупированному» вызывает ту истерическую реакцию, которую мы имеем.
Во-вторых, имеется внутриполитический фактор. Существует внутриполитическая атмосфера, в которой можно и в которой нельзя отдаваться эмоциям в отношении того или иного объекта. Отдаваться эмоциям в отношении России, даже и на самом высоком уровне, сегодня в Прибалтике считается все чаще хорошим тоном. А вот в отношении США, например, отдаваться эмоциям считается дурным тоном, и всеми осуждается. В такой атмосфере легко себя не сдерживать там, где, по правилам дипломатии, надо бы и сдержать. Такое положение связано с разыгрыванием так называемой русской карты каждый раз, когда политику, государственному руководителю нужно заявить, напомнить о себе, выставить в качестве защитника интересов народа.
Особенно российская карта разыгрывалась накануне выборов. Хотя литовская сторона усматривает причины ужесточения тона литовско-российских отношений в убавлении демократии и в установлении автократии в России, российская сторона с таким же правом может связывать ужесточение тона литовских политиков с предвыборными кампаниями.
Например, такой политик, как Витаутас Ландсбергис, обращает на себя внимание только радикальными высказываниями в адрес России. Тяжело припомнить, чтобы он говорил о проблемах
