Дальше открылась дверь, и по ступеням легко сбежал к фургону весьма чем-то довольный Ридург Коррант. Выскакивать и открывать перед ним дверцу Гаор не стал. Он и на легковушке это всегда забывал и, кстати, всегда безнаказанно, а уж в фургоне и в мыслях не держал.
Хозяин сел в кабину рядом с ним и распорядился.
— В Клумбочку.
Едва не сплюнув от досады — знал бы, заранее бы продумал выезд — Гаор ответил положенным.
— Да, хозяин. В Клумбочку.
Выехав из административного Центра, Гаор достал карту и прикинул маршрут. Нет, ничего, не так уж страшно. Вот здесь на левый разворот и перескочить на семнадцатое шоссе, а уже оттуда через двадцать с небольшим меток он перейдёт уже на прямую дорогу к Клумбочке. Лучше бы, конечно, хозяин поехал в Светлый Ключ и заночевал бы там, а он тогда бы с Пушинкой повидался. Но… но в тот раз из Клумбочки поехали туда, может, и сегодня так же? Так сказать, весенний рейд по матерям бастардов. Правда, без подарков и на фургоне, но… но не его это рабское дело, кого и как навещает хозяин.
Дорога хорошая, мотор ровно гудит, солнце светит, но не слепит глаза. Гаор искоса покосился на хозяина. Интересно, чего тот так сияет, будто, скажи, ему орден повесили? С чего бы это? Ведомство Крови ни орденов, ни выплат не раздаёт. И вообще, чего ему было там нужно? 'Стоп, — уже привычно осадил Гаор сам себя, — осади, журналюга, дай задний ход и не возникай'. Ведомство Крови для тебя — территория чужая, неизвестная и опасная. Чем опасная? Неизвестно, а значит, опасна своей неизвестностью. А вообще, что ты знаешь о Ведомстве Крови? Это раз. Что тебе надо знать о нём? Это два. И нужно ли вообще что-то знать? Это три. И… и насколько связаны Ведомство Крови и Рабское Ведомство? Это четыре. Ведомство Крови занимается только чистокровными, дуггурами, блюдёт чистоту крови, ведет ДНК-карты, чтобы… а чёрт, Амрокс! Ворон же говорил… А вот теперь, по-настоящему, стоп, похоже, это не просто неизвестная территория, а минное поле. Так что… так что… так что займись дорогой, а мысли на потом, когда будешь один.
До Клумбочки доехали быстро. На этот раз на улицах были прохожие, играли дети. Гаор сбросил скорость до минимума, хотя знака ограничения у въезда не было. Увидев фургон, прохожие, в основном женщины, останавливались, дети бросали игры и с неприкрытым жадным любопытством следили за ним: куда едет и где остановится. И… и почему-то в голову назойливо лезет воспоминание о другом посёлке и другой машине…
Гаор сам остановил фургон у знакомого дома. Хозяин кивнул.
— Жди здесь.
— Да, хозяин.
Хозяин выпрыгнул из машины и пошёл в дом. Гаор откинулся на спинку сиденья и распустил мышцы. Вряд ли его будут здесь забрасывать камнями. Хоть ребятня и собралась вокруг, но только глазеют, хихикают и перешёптываются, тыча пальцами.
— Смотри, дикарь…
— Дикарь…
— Волосатик…
— Або… это або…
Гаор невольно вспомнил свой разговор в камере с Седым, что за або могут и врезать, и невесело усмехнулся. Сам бы он сейчас врезал. Дело-то не в слове, а в том, как его говорят и зачем. Тогда, в Вергере, он оступился и рухнул бы с головой и концами в подземный люк, если бы не его отделенный, который успел ухватить его за шиворот. Как же, какой страшной, неслыханной раньше руганью отделенный его крыл, вытаскивая на твёрдый пол, а потом ещё смазал ему по морде, чтоб на всю оставшуюся жизнь запомнил. И ничего, нет у него на отделенного, пусть тому светло за Огнём будет, обиды, хотя любого другого за меньшее отметелил бы на месте.
Открылась дверь, и на крыльце показался хозяин.
— Рыжий! — и повелительный жест рукой.
Гаор послушно вылез из машины и пошёл на зов.
В маленькой гостиной на полу чемодан и большая картонная коробка-контейнер. Остального Гаор не разглядел. Потому что не хотел разглядывать: при одном взгляде на чемодан и коробку ему всё стало ясно.
— Отнеси это в фургон и жди там, — распорядился хозяин, садясь за стол.
— Да, хозяин.
— Может, его накормить? — предложила женщина, удерживая за руку мальчика, норовившего подёргать и развязать веревку на коробке.
— Не стоит, — ответил хозяин, разбирая за столом какие-то бумаги, — ещё укачает.
— Да нет, я про раба.
— Обойдётся, — отмахнулся хозяин.
'Конечно, обойдусь, пошла ты со своей заботой…' — мысленно отругнулся Гаор, вытаскивая наружу коробку и чемодан.
Толпящаяся вокруг ребятня и стоящие немного поодаль несколько женщин внимательно наблюдали, как он открыл заднюю дверцу фургона, занёс туда вещи, вышел, закрыл дверцу, залез в кабину… 'Театр им, цирк с кино', — угрюмо думал Гаор, готовясь к ожиданию.
Хлопнула дверь, но вместо хозяина наружу вылетел мальчишка, уже в курточке и шапочке-каскетке с конфетным кульком в руках. Скатившись по ступенькам, он врезался в толпу ребятишек и стал раздавать конфеты.
— Во, за мной отец приехал, я навовсе уезжаю! — радостно кричал он.
'Всё по правилам, — мрачно усмехнулся Гаор, — даже отвальную устроили пацанёнку'.
Конфеты как раз закончились, когда из дома вышел хозяин, сбежал по ступенькам и подхватил мальчишку на руки.
— Со всеми попрощался? — весело спросил он.
— Ага, — так же весело ответил мальчишка, обхватывая его за шею.
— Тогда поехали?
— Поехали! — радостно заорал мальчишка, размахивая обеими руками в прощальном приветствии. — Всем прощайте, я уехал!
Гаор включил мотор и, когда хозяин с мальчишкой на руках сел в кабину, мягко стронул фургон. Медленно, потому что детвора продолжала бегать и прыгать вокруг машины, он проехал по единственной улице Клумбочки.
Мальчишка вертелся на коленях Ридурга, махал в окно приятелям и знакомым и трещал без умолку, что у мамы теперь будет другой маленький, и отец маленького уже приезжал к ним, и сказал ему, что он уже большой, женить пора, и как здорово, что они едут на такой большой машине, и что он хотел оставить свои старые игрушки для другого маленького, а отец маленького сказал, что он сам всё привезёт, и мама сказала, чтобы он всё забирал, и как здорово, что он теперь не один, а с братиком и сёстрами… Хозяин от души хохотал над его трескотнёй.
Когда они выехали из Клумбочки, Гаор прибавил скорость.
— Домой, — распорядился хозяин, — и не лихачь, понял?
— Да, хозяин, — ответил Гаор, плавно входя в поворот.
Мальчишка ещё немного поболтал и вдруг сразу, будто его выключили, заснул. Ридург негромко рассмеялся, усаживаясь поудобнее и укладывая сына у себя на коленях.
— Кончилась моя спокойная жизнь. Этот всем жару даст, никому мало не покажется. Гриданг за ним будет, как за каменной стеной. Тихим быть нельзя, стопчут, пройдут по тебе и под ноги не посмотрят.
Гаор угрюмо молчал, но его молчания не замечали.
Небо быстро затягивали тучи, заметно потемнело, и Гаор включил фары.
— Ты поаккуратнее, — тихо сказал Ридург.
— Да, хозяин, — механически откликнулся Гаор.
Все его силы уходили сейчас на тщательно, упорно загоняемую вглубь, чтоб и случайно не вырвалась, ненависть к этому мальчишке. Мальчишка не виноват, что у него нормальный отец, а не сволочь вроде Яржанга Юрденала. Родителей не выбирают. И он не выбирал, и к матери… нет, у него к матери нет, и не
