расстояние, — от нар до решётки встанет, но развернуться не сможет.
— Пойдёт, — кивнул Бурнаш, — давай дальше. А цвета он какого?
— И жрёт чего? — подхватил Чеграш.
Снизу уже лез Чалый, перелезали поближе и остальные.
— Он, — свёл брови, припоминая, Гаор, и странно, но это движение не отозвалось болью, значит, и вправду зажило, или мазь помогла. Мимоходом отметив это, он продолжил. — Серый, ест он траву, ветки, травоядный, не хищник.
— А шерсть какая?
— Меховой он?
— Нет, гладкий, кожа в морщинах. Уши большие, лопухами, и хобот…
— Чего?
— Хобот. Нос такой длинный, до земли.
Фыркавшие слушатели упоённо заржали.
— Эй, Слон! — не выдержал Бурнаш, — слыхал, у тебя нос до земли!
Тут только Гаор сообразил, что его всё-таки купили, и сейчас Слон рассчитается с ним за такую характеристику.
Под общий хохот, Слон стащил его с нар на пол.
— Так какой я, говоришь?
— Не ты, — защищался Гаор, — а зверь такой!
— Врёшь, таких зверей не бывает.
Гаор уже приготовился, что везение его кончилось, и его всё-таки несильно, но побьют, но тут смеявшийся со всеми Седой предложил.
— А ты нарисуй. Сможешь?
Предложение оказалось настолько неожиданным, что все замолчали.
— Как это? — не понял Гаор. — На чём?
— У крана стена холодная, — объяснил Седой, — подыши и нарисуй.
К стене отправились все вместе. В самом деле, холодная стена запотевала от дыхания, и проведённые пальцем линии хорошо различались. Гаор надышал пятно побольше и по возможности точно изобразил слона. Рисунок произвёл впечатление на всех, в том числе и на тёзку. Посыпались вопросы уже без подначек, из чистого интереса. Гаор рассказал, что слон из жарких стран, поэтому без меха, что сильный и добрый, людей не обижает, что хоботом может и брёвна таскать, и монетку с земли подобрать. А особенно всем понравился рассказ о том, как Слон расправляется с тиграми. Схватит поперёк туловища, поднимет, бросит о землю и затопчет. Тигра нарисовать Гаор не сумел и объяснил, что это как кошка, только очень большая, и что человека ему разорвать ничего не стоит. Поэтому на них и охотятся со слонами. Но тут спросили, как слоны попадают к людям. Пришлось рассказать вычитанное ещё в училищной библиотеке. Про охоту, цепи и приучение к работе. Сочувствие к слонам усилилось.
— Хорошо рассказываешь, — сказал Седой, когда Гаор, напившись после долгого рассказа, вернулся на нары. — Всё понятно, чётко, без лишнего, и наглядно.
Гаор посмотрел в его смеющиеся глаза и… промолчал. Хотя так хотелось сказать о газете. Что он не просто демобилизованный старший сержант, ветеран и так далее, а был журналистом, что писал и печатали. Но что-то удержало.
Камера ещё долго обсуждала слонов и тигров. Слон, понятно, свой брат, а тигры… а сам знаешь кто,
— Рыжий, а ты чо, в жаркие страны ездил? — свесился сверху Чеграш.
— Нет, — поднял голову Гаор.
И стал объяснять, не дожидаясь вопросов. Что такое зоопарк, зачем он устроен и прочее.
— Стоп, братцы, — вдруг вмешался Лысок, — а ведь не врёт парень. Был я там.
— Где, в зоопарке? — удивился Гаор.
— Его в клетке с обезьянами держали! — заржал Чалый.
— Эй, Лысок, взаправду так?
— Да пошли вы…!
Ругался Лысок длинно, затейливо и красиво, что вызывало всеобщее одобрение и даже восторг. Убедившись, что его слушают, Лысок стал рассказывать, что случилось ему в одном отстойнике скорешиться с одним мужиком, а тот в этой самой, тюрьме зверячьей, уборщиком работал.
Что зоопарк — тюрьма для зверей, Гаору приходило в голову ещё в училище, когда их возили в зоопарк на уроки общей биологии. Но тогда как пришло в голову, так и выкинул. Тем более что после экскурсии им давали целый час свободно самим походить и посмотреть, повсюду были лотки с мороженым и орешками, а его карманных хватало на два пакетика орехов или один большой стаканчик мороженого, шоколадного с клубникой. И поездки в зоопарк были тем немногим, что он с удовольствием потом вспоминал. И даже сам туда несколько раз ходил. Даже после дембеля. Правда, уже не за мороженым, и не зверей смотреть, а ради укромных скамеечек за прудом.
От размышлений его оторвала команда строиться к вечерней еде. Лоб совсем не болел, и ошейник не мешал, Гаор его даже замечать перестал. Еда, поверка, одеяло, укладываемся.
— Сегодня не поём? — тихо спросил он Зиму.
— Посмотрим, — зевнул тот, — у этого не угадаешь. А чо, понравилось?
— Отбой! — стукнул по решётке надзиратель. — Старший, за порядком следи!
— А ну, всем дрыхнуть! — тут же рявкнул Слон.
Когда надзиратель отошёл, кто-то вздохнул.
— Не фартит седни.
— Это он в карты, небось, продулся, — откликнулись с дальнего конца, — вот и лютует.
От надзирательского гнева их спас шум в дальней камере. Надзиратель пошёл туда, а потом, видно, забыл про них. Гаор, во всяком случае, заснул, когда в камере уголовников ещё слышались удары дубинкой и чьи-то крики. Спать под чужую боль он учился ещё в училищном карцере, а на фронте обучение закончилось. Рядом кровью истекают, а ты спишь, потому что другой возможности поспать, может, ещё долго не будет. Себя береги, тогда и Огонь сбережёт.
Утром мимо их камеры опять провезли трупы. Уже два. И Гаору объяснили, что надзиратель получит вздрючку от начальства, а может и штраф, что урон допустил.
— Это нас так берегут? — усмехнувшись, спросил он Седого.
Тот кивнул с улыбкой.
— Пока работать можем, ценимся.
— Ну да. А… потом? — рискнул он спросить.
— Не догадался ещё? — насмешливо посмотрел на него Седой.
Гаор кивнул и всё-таки решил уточнить.
— Печка? Я слышал, санитар одному сказал. Не можешь ходить, в печке лежать будешь.
— Да, печка, — жёстко ответил Седой. — Крематорий. При всех отстойниках. А пепел продают, на удобрение. Видел пакеты в магазине? Садоводы покупают.
Обычно, когда Седой что-то говорил, сразу собирались слушатели, а сейчас… ни один даже головы в их сторону не повернул, будто не слышали. Не хотят слышать — понял Гаор. Он тряхнул головой и отвернулся. Он видел эти пакеты. Серые, с зелёной полосой по диагонали и рекламной надпечаткой. 'Высокоэффективное натуральное удобрение!' Ещё работая в отцовском саду, когда Сержант заставлял его помогать садовнику, и в училище. Видел. И ни разу не задумался о том, что это за чёрно-серый порошок. Об этом никто не говорил. А ему не приходило в голову спросить. А если бы и спросил, что бы ему ответили? Наверное, то же, когда он спросил о другом, о белых гранулах, похожих на рис. 'Химическое удобрение. Сыпь понемногу, можно сжечь корни'. А то из чего делали? Тоже… из кого-то…
Гаор слез с нар и пошёл к крану. Снял рубашку и стал обтирать грудь и плечи, набирая воду в пригоршню.
— Не спеши, Рыжий, — хохотнули за спиной, — перед торгом вымоешься.
— Не мешай, он правильно делает.
— Чего? Вода здесь не матёрая.
